Борис Галенин - Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II
Последнее, понятно, выполнимо даже теоретически только для противоборствующей стороны с большим эскадренным ходом. При прочих хотя бы равных условиях. Понятно также, что цель эскадренного боя исполнена до конца, когда флот противника полностью уничтожен.
Как мы увидим, в сражениях 28 июля 1904 года в Желтом море и 14 мая 1905 года в море Японском обе стороны вполне придерживались основных идей эскадренного боя а 1а адмирал Макаров, но полностью воплотить их в жизнь удалось лишь адмиралу Того в Цусимском бою. Вот только дело тут было отнюдь не в искусстве флотоводца, а действительно голой техники. В чем еще будет случай убедиться.
Из прочих советов Макарова будущему участнику эскадренного боя в ранге командующего имеет смысл привести следующие: «У современного флота если адмирал желает воспользоваться выгодами кильватерной колонны и руководить действиями своей эскадры без сигналов, то он должен поместиться во главе колонны».
Другое дело, что Степан Осипович считал, что командующему совершенно не обязательно при этом иметь свой флаг на броненосце, а можно взять для этой цели легкий крейсер или вообще миноносец с достаточно высокими мачтами для производства сигналов. И в порт-артурском случае это, возможно, был бы вполне разумный вариант.
Про общую свалку[77]: «Нам представляется такой порядок нерациональным, ибо движения каждого корабля будут очень стеснены движениями других своих кораблей. Мы уже упомянули, как трудно маневрировать в районе действия другого корабля, намерения которого нам неизвестны. В этом отношении корабль своей нации более стесняет, чем корабль противника, а потому желательно избежать общей свалки…»
И наконец: «Главное дело на войне составляют не принципы, а глазомер, помогающий распознать обстановку, и здравый смысл, подсказывающий рациональный выбор решения. Также я утверждаю, что решение вопросов морской тактики надо искать не в указаниях истории, а в изучении свойств оружия».
В последнем случае, несомненно, идет речь об оружии не только своем, но и противника. И ошибка, незнание или дезинформация в этом случае могут привести к катастрофе.
Адмирал Макаров также считал, что перед боем командующему следует собрать к себе всех командиров. «Это полезно не для того, чтобы с ними совещаться, а чтобы личным разговором поддержать в командирах должную энергию и уверенность в успехе. Круговая порука и взаимопомощь на флоте заключаются именно в том, чтобы каждый был уверен в том, что во всех углах поля сражения все дружно дерутся и полны желания разбить неприятеля».
Следует заранее сказать, что адмирал Рожественский командиров своих перед боем не созвал. Но 14 мая все части эскадры, за очень малым исключением, дрались дружно и до конца, даже когда уже не оставалось надежды разбить врага. И пока верили, что Адмирал еще во главе эскадры, она оставалась единым организмом.
Перед боем 28 июля такой сбор командиров имел место. Ну и дальше что?
И уж в чем совершенно единомысленны между собой адмиралы Макаров и Рожественский, это в том, что: «На советах, в которых принимают участие многие лица, энергическая и талантливая мысль никогда не будет принята».
Идеальным примером отношения военачальника к военным советам Макаров считал отношение адмирала Нахимова: «Ум хорош-с, два лучшее, ну и зови одного-с, а то накличут целую сотню, кричат, шумят-с, говорят вздоре, потом закусят и разойдутся-с, позабыв зачем приходили-с. Для военных советов-с я раз навсегда болен-с!»
Интересно, знал ли мнения Нахимова и Макарова адмирал Витгефт? Думаю, что знал. Грамотный был человек.
Кто сможет — тот прорвется
Взгляды Витгефта на исход операции с предельной ясностью были высказаны им в конце совещания:
«Кто может, тот и прорвется, — говорил адмирал, — никого не ждать, даже не спасать, не задерживаясь из-за этого.
В случае невозможности продолжать путь, выкидываться на берег и по возможности спасать команды, а судно топить и взрывать.
Если же не представится возможности продолжать путь, а представится возможным дойти до нейтрального порта, то заходить в нейтральный порт, даже если бы пришлось разоружиться, но никоим образом в Артур не возвращаться.
И только совершенно подбитый под Порт-Артуром корабль, безусловно не могущий следовать далее, волей-неволей возвращается в Артур»{85}.
Бодрящее напутствие, вы не находите? Про то, что боевым кораблям пристойнее не выбрасываться, топиться и интернироваться, а топить противника, даже не упомянуто. Про необходимость держать тесный строй — тоже. А подброшенная идейка с интернированием кроме как провокационной названа быть не может.
Более того. Фактически каждому командиру корабля на его выбор предлагалось адмиралом Витгефтом минимум три или даже четыре пути:
— все-таки продолжить прорыв,
— плюнуть на все и спокойно интернироваться,
— как вариант просто выброситься на берег,
— возвратиться в Артур, самостоятельно оценив, насколько и как далеко от Артура подбит корабль.
Учитывая всеми моряками признаваемый фактор или, скорее, синдром наличия «порта-убежища», нетрудно заранее догадаться, какие пути станут пользоваться оптимальной популярностью при возникновения сколь-нибудь значительных осложнений в пути и в бою. Отдай столь же осмысленное напутствие участникам любого, даже туристического, похода, никто из них близко до конечного пункта не дойдет.
Все-таки очень странный был человек адмирал Витгефт.
Его ценные указания как бы предвосхищают концепцию «трех отрядов», легшую в основу Критерия Цусимы. А в данном случае они просто предписывают в случае любого форс-мажора распыление боевых сил эскадры. Что и произошло в реальности. Все-таки правда, что каждый экспромт должен быть хорошо подготовлен!
Кроме того, у ВРИД Командующего была еще одна весьма своеобразная черта управления вверенной эскадрой в предстоящем бою — «постановка задач каждому из участников выхода индивидуально, так что другие командиры были в полном неведении о возможных действиях мателотов», что, скажем прямо, никак не способствовало единству действий, особенно в форс-мажорных обстоятельствах. Так, капитан 1-го ранга Э.Н. Щенснович, командир принявшего 500 тонн забортной воды «Ретвизана», получил от адмирала индивидуальную индульгенцию на возвращение в Артур, если процесс проникновения воды будет продолжаться{86}.
Приказ о выходе эскадры был разослан на корабли в этот же день и, несмотря на секретность, стал известен всему личному составу.
«Известие о предстоящем выходе в море вызвало не энтузиазм, а… вздох облегчения, — записал в своем дневнике капитан 2-го ранга Владимир Семенов. — Необходимость этого выхода была до такой степени очевидна, массы были так проникнуты этим сознанием, что упорство “начальства” порождало среди наиболее горячих голов самые ужасные подозрения — иногда казалось… что вот-вот по эскадре пронесется зловещий крик:
— Измена! Начальство нас предало!»{87}
Ну как тут не сказать: «Глас народа — глас Божий!». Началась спешная подготовка к далекому и полному неизвестности походу. В ночь на 28 июля корабли эскадры, назначенные для прорыва, были готовы к выходу.
Во Владивосток уходили броненосцы «Цесаревич», «Ретвизан», «Победа», «Полтава», «Пересвет» и «Севастополь». Крейсера «Аскольд», «Паллада», «Диана» и «Новик». Миноносцы «Выносливый», «Бесшумный», «Властный», «Грозовой», «Бойкий», «Бурный», «Беспощадный», «Бесстрашный». И госпитальный транспорт «Монголия»[78].
Остальные корабли, в том числе и броненосный крейсер «Баян», незадолго до выхода подорвавшийся на мине[79], оставались для обороны крепости. Уходившие корабли были укомплектованы личным составом, обеспечены углем и боеприпасами, но не имели полностью орудий, которые в свое время были сняты для усиления крепости. Всего недоставало: 6-дюймовых орудий — 10, 3-дюймовых — 18 и других — 65.
Японский флот между тем продолжал нести блокадную службу. Адмирал Того, будучи уверен, что русская эскадра в связи с тесной осадой крепости с суши неизбежно выйдет в море, усилил наблюдение за порт-артурским рейдом и перебазировал свои главные силы от островов Эллиот к острову Роунд, ближе к Порт-Артуру.
К 28 июля дислокация японского флота была следующая: броненосцы «Микаса», «Асахи», «Фудзи», «Сикисима» и броненосный крейсер «Асама» находились в районе острова Роунд. Броненосный крейсер «Якумо» и крейсера «Касаги», «Такасаго» и «Читозе» — в 15 милях южнее Ляотешана. Крейсера «Акаси», «Сума» и «Акицусу» — у Энкоунтер-Рока. Крейсеры «Хасидате» и «Мацусима» — в бухте Сикоу около Порт-Артура. 1-й, 2-й и 3-й отряды миноносцев обеспечивали блокаду порт-артурского рейда, а 4-й отряд стоял в Дальнем.
