Иван Сабило - Крупным планом (Роман-дневник). 2007.
Той же осенью в Томске прошло отчётно-выборное писательское собрание, на котором подавляющим большинством голосов руководителем вместо Александра Казанцева был избран Г еннадий Скарлыгин. Произошло это по нескольким причинам, главная из которых - «связь» Казанцева с девочкой-малолеткой.
Я посочувствовал томским писателям, которым приходится решать столь далёкие от творчества вопросы. А Казанцев, перестав быть их руководителем, остался главным редактором большого литературного журнала «Сибирские Афины».
В одном из номеров газеты «Российский писатель» я увидел письмо, подписанное Казанцевым, где он просил руководство СП России во главе с Ганичевым обратить внимание на вопиющую несправедливость, что его сняли с должности руководителя. Не знаю, как реагировал Ганичев и что происходило в самом Томске, только стало известно, что Александр Казанцев покончил с собой, выбросившись из окна. Якобы его лишили не только должности, но и журнала, а родители девочки обратились в правоохранительные органы, обвиняя Казанцева в недозволенной связи с их дочкой.
Звонил из Сухума Мушни Ласуриа - президент Ассоциации писателей Абхазии, напомнил о том, что грядёт 90-летие Баграта Шинкуба, и сказал, что они хотели бы видеть у себя известных писателей, прежде всего Михалкова, Кузнецова, Ганичева, Куняева и др. Я ответил, что Ганичев в эти дни будет проводить выездной Пленум в Белгороде. Михалков далеко не в том состоянии, чтобы пускаться в дальнюю дорогу. У Кузнецова - бесконечные суды. Но Куняев дал согласие приехать. Сообщил также, что подготовил обращение Михалкова к участникам торжеств и письмо - благодарность за приглашение Президенту Абхазии Сергею Багапшу.
- Мы хотели бы ещё видеть у нас Римму Казакову и Андрея Битова, - сказал Мушни.
- Пожалуйста, созванивайтесь с ними. У нас, к сожалению, мало контактов.
Не успел положить трубку, как снова звонок, на этот раз - Кузнецов. Он только
сейчас общался с Михалковым, и тот сказал, что кто-то из нас обязательно должен быть в Абхазии. Но так как он, Кузнецов, по уши занят подготовкой документов к суду, возможно, придётся ехать мне.
Из Минска позвонил Аврутин - меня приглашают в Брест на Международный фестиваль русской поэзии в Республике Беларусь «Созвучье слов живых». Отъезд из Москвы 17 мая.
19 апреля. С пригласительным билетом в кармане и с немалым интересом пришёл в ЦДЛ на юбилейный (60 лет) вечер Бориса Николаевича Тарасова - ректора Литературного института, писателя, философа, автора многих книг, в том числе в серии ЖЗЛ: «Паскаль» и «Чаадаев».
Зал - битком. На сцене - юбиляр, Ганичев, Костров, Гусев, Палиевский, кто- то ещё и единственная женщина - Наталья Алексеевна Нарочницкая. Уже давно я питаю к ней глубокое уважение за ум, определённость взглядов, смелость в суждениях, любовь к Отечеству. До неё выступали многие, в том числе депутат Государственной Думы Иосиф Кобзон. Наконец, слово предоставили Нарочницкой. Я не ошибся, её речь понравилась мне и залу: умно, по делу, в органической связи творчества юбиляра и его книг с днём нынешним. И подумалось: интересно, а что получила бы страна, если бы эта женщина стала Президентом России? Праздная мысль, потому что не готова сейчас страна иметь Президента-женщину!
Выступил и другой мною уважаемый человек - Пётр Палиевский. Запомнилось его обращение к юбиляру:
- Вы, Борис Николаевич, собрали здесь такую православную рать, перед которой враг рода человеческого «трепещи, воспламенись и исчезни». Однако этого не происходит. Наоборот.»
Большую радость мне и залу доставил сын Бориса Тарасова - Андрей. Сочным, красивым басом он исполнил несколько романсов, и это было прекрасное дополнение к биографии отца, к его обоснованной жизни.
Позвонил президент Академии российской словесности Ю.А. Беляев, попросил быть во вторник в Свято-Даниловом монастыре на встрече с митрополитом Кириллом. Сказал, что будут Д. Жуков, В. Муссалитин, А. Печерский, Ю. Поляков и другие. Нам предстоит ответственное дело - вручить митрополиту Кириллу Диплом Почётного президента Академии (до него был Виктор Сергеевич Розов).
20 апреля. Гулял с Марией. Завтра идём в цирк, и я долго рассказывал ей, что это такое. Про воздушных гимнастов, про акробатов. Про обезьян, медведей, кошек, собак и слонов. И, конечно, про клоуна. Больше других её заинтересовал клоун, она уже теперь ждёт с ним встречи.
- Клоун рыжий, - сказал я. - У него огромные ботинки и красный нос.
- Я околона (клоуна) не боюсь, - сказала Мария. - Я тоже буду околоном.
В хоккейной коробке у школы женщина бросала своему фоксику резиновую утку, и тот мчался вдогон, подбирал её и приносил обратно. Мария неотрывно следила за ними, а когда они ушли, подобрала прутик и попросила, чтобы я тоже бросал, а она будет приносить. Вот она уже сама может придумывать игры.
21 апреля. С утра с Марией гуляли у школы. Ночью шёл дождь, и с утра на асфальт вылезли розовые дождевые черви. Мария аккуратно обходит каждого червяка, говорит:
- Боюсь. Убери, убери их, зачем они?
Я сказал, что черви - отличное удобрение земле и корм птичкам. Они уже вывели птенцов, им нужно хорошее питание, и червячки специально вылезают для того, чтобы птичкам было чем их кормить.
- Жалко червячков, - вздохнула она.
Вечером поехали в цирк на проспект Вернадского. Огромный шатёр, много взрослых и детей. Праздник! Мария у папы на коленях. Г аснет свет. Звучит музыка. Начинается представление.
С цирком у меня давние трогательные отношения, о коих я написал в «Открытом ринге». Но с годами моё уважение к мастерам этого удивительного искусства только возрастает. Потому что цирк - честная работа во всём, даже в иллюзионе и фокусничестве. Труднее всего приходится клоунам, они всегда должны быть в ладу с юмором, а юмор, как известно, обязан оставаться вечно живым и новым.
Я утверждаю, что в цирк нужно ходить с детьми и смотреть представление их глазами. Так было и на этот раз, и всё шло хорошо, пока под куполом не появились воздушные гимнасты. И тут у нашей Марии сдали нервы. Сначала она закрыла от страха глаза, заплакала, закричала: «Боюсь!» Потом отвернулась и стала искать глазами выход, продолжая кричать. А гимнасты летали под куполом, как птицы, гремела музыка, бушевали аплодисменты.
Мама и бабушка с Марией встали со своих мест и стали подниматься по ступенькам к выходу. Наверху остановились и наблюдали за тем, что происходило в манеже. А там - настоящие медведи - маленькие, средние и большие. Самый большой - бурый медведь, наверное, весом килограммов 400, но ловкий и прыткий, как заяц. Вскоре наши вернулись, и теперь уже Мария не боялась. Она радовалась каждому номеру и аплодировала вместе со всеми. Больше всех ей понравился клоун, или «околон», как произносит она. Может быть, своей нелепой, не похожей ни на какую другую, одеждой. Даже слоны - а их было два - не вызвали в ней столько восторга. Впрочем, слоны появились в самом конце программы, и наша малышка встречала их, крепко подустав.
Когда сели в машину и поехали, Мария, глядя на здание цирка, помахала ему рукой и воскликнула:
- Пока, пока, цилк, я ещё к тебе плиду!
Дома же, как обычно после новых впечатлений и переживаний, стала капризничать, долго не могла уснуть, но зато ночь проспала не пошевельнувшись.
Утром спросил, что ей больше всего запомнилось из представления.
- Околон! - развела она руками.
- Хочешь стать клоуном, когда вырастешь?
- Нет, воздушной гинасткой.
22 апреля. Мне 67 лет.
Проснулся в семь утра, оделся и вышел на пробежку.
У родника со мной поздоровалась незнакомая женщина - как будто догадалась, что у меня день рождения. Нужно бы остановиться, о чём-нибудь спросить, а я помчался дальше как заведённый.
Мальчиком, или точнее, почти юношей, я трепетно относился к девушкам, к женщинам. Мне видны были в них возвышающие людей качества: в словах - правда, в поступках доброта и благородство. И даже когда соседки по дому ссорились из-за какого-то пустяка, мне казалось, они шутят, разыгрывают друг друга и вот-вот рассмеются и обнимутся. Моё романтическое чувство переполняло меня, и я удивлялся, как такие возвышенные существа могут находить себе спутников жизни среди нас, мужчин, грубых, некрасивых и часто невежественных. Теперь понимаю, что такие мои «субъективные» мысли возникали недаром, они приближали меня к женщине, будя во мне иную, ещё не испытанную мною жизнь. Я мечтал о встрече с женщиной и был счастлив своим ожиданием, предчувствием встречи. А рядом была мама, но она не была женщиной, она была мамой. Изменилось ли во мне что-то с годами? Наверное, да, я стал жалеть женщин, потому что им не хватает счастья на всех. И думал, что если мне доверится какая-нибудь из них, я буду заботиться о ней, чтобы она была счастливой.
Поэзия - глубокое понимание природы - как рая.
Только вернулся домой, принесли «Правительственную» телеграмму, подписанную Председателем Совета Федерации Сергеем Мироновым:
