Карен Монинг - Скованные льдом
предыдущее место работы, место для подписи и даты. А вот оформление заявления самое
необычное из всех, что я видела: «Честер» вплетено в витиеватую рамку по краю листа.
Все цепляются за что-нибудь, когда рушится мир. Думаю, Риодану нравится держать в
порядке свои дела, не важно, что творится за дверью. От меня конечно кусок не отвалится,
если я заполню эту дурацкую анкету, согласившись сделать все, что он хочет, а потом свалю
отсюда и залягу на дно. Я вздыхаю. Прячусь. Я. Скучаю по тем дням, когда была
единственным супергероем в городе.
- Если я заполню эту анкету, ты дашь мне уйти?
Он кивнул.
- Но я должна буду что-то сделать для тебя?
Он снова кивнул.
- Если я сделаю это, мы будем квиты? Всего один раз, да? - я должна быть убедительной,
иначе он поймет, что я собираюсь смыться.
Еще один имперский кивок от Его Величества, хотя едва ли это кивок, больше похоже на
то, что он снизошел до признания моего тщедушного существования.
Я не спрашиваю его, в чем заключается работа, потому что даже не собираюсь её
выполнять. Я не собираюсь решать чьи-то проблемы. Снова. Ради Ро я далеко зашла. Очень
далеко. Слишком далеко. Теперь она мертва. А я свободна. Жизнь только начинается. Я
изучаю его. Он совершенно спокоен, свет, как всегда, падает сзади, скрывая черты лица.
Вот так же неподвижны кошки. Перед тем, как наброситься.
Что-то здесь происходит, более важное, чем кажется на первый взгляд.
Мое лицо болит. Глаза опухли, левый так отек, что едва открывается.
- Лед есть? - нужно выиграть время, чтобы выяснить, что происходит. К тому же, если он
уйдет за льдом, я смогу пошпионить в кабинете.
Он смотрит на меня так, как, бывает, смотрят мужчины, особенно на женщин:
подбородок опущен, взгляд исподлобья, с легкой насмешливой улыбкой. Есть что-то в этом
взгляде, чего я не понимаю, но вызов я угадываю безошибочно.
- Иди сюда, - говорит он. - Я вылечу тебя.
Он наблюдает за мной, сидя за своим столом. Неподвижно, совершенно неподвижно.
Как будто даже не дышит.
Я смотрю на него. Просто не знаю, что о нём думать. Какая-то часть меня хочет встать,
обойти этот стол и выяснить, о чем он говорит.
- А ты можешь? Сделать так, чтобы мои синяки и ссадины просто исчезли? - я всегда
избита, и мои мышцы в постоянном напряжении из-за чрезмерных нагрузок. Иногда я даже
стираю подошву кед и счесываю кожу прямо на ступнях. Мне не привыкать.
- Я могу сделать так, чтобы ты почувствовала себя лучше, чем когда бы то ни было.
- Как?
- Есть знания, Дэни О'Мэлли, которые можно получить лишь на основании собственного
опыта.
Учту это.
- Итак. У тебя есть лед?
Он рассмеялся и нажал кнопку на своем столе.
- Фейд. Льда. Немедленно.
- Понял, босс.
Спустя несколько минут я уже сижу с ледяным компрессом на пол лица, выглядывая из-
за него, чтобы заполнить дурацкую анкету Риодана. Я почти закончила и была готова
подписать, когда у меня появилось это странное ощущение в руке, придерживающей листок.
В левой руке, той самой, которой я держу меч, которая совсем недавно почернела, в ту
ночь, когда я ранила Охотника в сердце и убила его. Или, скорее, когда я думала, что убила
Охотника. На самом деле я не уверена, что убила его, но опровержение печатать не
собираюсь. Людям нужно во что-то верить. Когда я вернулась сфотографировать его для
Дэни Дейли, чтобы показать людям, от него и следа не осталось. Нигде ни капли темной
крови не было. Бэрронс говорит, что их невозможно убить. После того случая я думала, что
потеряю руку. Мои вены почернели, а рука стала холодной, как кусок льда. Мне пришлось
долго носить перчатку. Сказала ши-овцам, что схватилась за ядовитый плющ. Теперь он
редкость, но когда-то он здесь рос. Не знаю, возможно, Тени съели его. Если так, интересно,
у них животы не болели?
А сейчас в ней покалывание и странное ощущение. Рассматривая её, я думаю о том, что
еще может пойти не так. Возможно, когда я ранила Охотника, со мной что-то произошло.
Может, поэтому я и заглохла. Может, дальше будет хуже.
Так, это не я! Я же оптимист. Завтра мой день. Никогда не знаешь, какие великие
приключения ожидают за следующим углом!
- Детка, ты собираешься сидеть там весь день, мечтая, или подпишешь эту гребанную
бумажку.
Тут-то я и увидела. Я так ошарашена, что у меня челюсть отвисла.
Я почти подписала ее!
Наверно, он сидел там, посмеиваясь и поздравляя себя.
Резко поднимаю голову.
- Так что же делает заклинание на краях этого листа? - никогда не видела ничего
подобного. А я повидала много заклинаний. Ро была асом в них. Некоторые из них
действительно отвратительны. Теперь, когда я увидела, не могу поверить, что не заметила
его сразу. Оно умело вплетено в черную витиеватую рамку по краю анкеты, переливаясь
непрерывно скользящими знаками и символами. Один из них пытается сползти с листа и
перебраться на мое колено.
Я скомкала листок и бросила в него.
- Хорошая попытка. Хрена с два.
- Ну, что же. Существовала вероятность, что ты подпишешь. Это было бы самым
простым решением.
Он совершенно невозмутим. Интересно, хоть что-нибудь может встряхнуть его,
заставить потерять хладнокровие, разозлиться, заорать? Даже представить себе этого не
могу. Кажется, Риодан идет по жизни, отстранено забавляясь происходящим.
- Что бы со мной случилось, если бы я подписала? - спрашиваю я. Любопытство. Этого у
меня в избытке. Мама обещала, что оно меня убьет. Что-то да убьет. Может, что и похуже.
- Есть знания...
- Да, да, бла-бла, собственный опыт и весь этот бред. Поняла.
- Хорошо.
- Да я и не хотела знать.
- Нет, хотела. Для тебя невыносимо чего-то не знать.
- Ну и что дальше? - мы с ним в тупике. Подозреваю, что его "договор" реально договор.
Связующий договор, который оплетает душу и подчиняет чужой воле. Я слышала о таких, но
не верила в их реальность. Если кто-то и может поработить чью-то душу, то это Риодан.
Иерихон Бэрронс животное. Породистый дикий зверь. Риодан не такой. Чувак просто
машина.
- Поздравляю, детка, - сказал он. - Ты прошла мой первый тест. И все еще можешь
просто согласиться на эту работу.
Я вздыхаю.
- Это будет долгий день, да? Здесь подают обед? И мне нужно побольше льда.
***
Открылась дверь, которой даже видно не было, в стеклянной стене его офиса, а за ней
скрывался стеклянный лифт.
Честер гораздо больше, чем я думала. Пока мы спускаемся вниз, я не могу отвести глаз
от открывающегося вида.
И немного нервничаю.
То, что он дал мне так много увидеть, означает только одно: не важно, подписала я его
дурацкий договор или нет, он считает, что я теперь работаю на него.
Стеклянный офис Риодана не единственное место, откуда он может наблюдать за
происходящим. Это лишь вершина айсберга, и, блин, я имею в виду айсберг - мегатонны
всякой всячины, спрятанной под поверхностью. Центральная часть Честера - внешняя его
часть, это множество уровней, доступных общественности - даже не десятая часть всего. Та
основная часть, где все тусуются, танцуют и заключают сделки с дьяволом, лишь часть
гораздо большей конструкции. Из того, что я вижу, Риодан и его люди живут за пределами
клуба, в целом огромном подземном городе. Все стены здесь из двустороннего стекла. Они
могут оказаться на любом уровне, воспользовавшись лифтом или лестницей, и постоянно
наблюдать за тем, что происходит вокруг. У здания просто грандиозная задумка. Быть не
может, что оно возведено уже после падения стен на прошлый Xэллоуин. Интересно, как
долго все это было здесь, под полированным, блестящим, гламурным Честером,
излюбленным местом кинозвезд, моделей и супербогатых. Неужели, их подземный мир, так
же как и наше аббатство, существует тысячелетиями под меняющейся внешней оболочкой.
Я не могла быть впечатлена еще больше. Это настолько потрясающе, что даже завидно.
Это поднимает подземное строительство на совершенно новый уровень.
- Нравится то, что видишь, детка.
Я обдираю кутикулы, делая вид, что мне скучно.
Лифт останавливается, и двери распахнулись. Думаю, мы, как минимум, на полмили под
Дублином.
Первое, что поражает меня, это холод. Я поплотнее укутываюсь в свое пальто, правда,
толку от этого никакого. Мне, конечно, нравится, как выглядит кожа. Но я не в восторге, что
она совсем не греет.
Второе потрясение - тишина. В большинстве уголков Честера можно услышать слабые
отголоски музыки или разговоров 24 часа 7 дней в неделю. По крайней мере, какой-нибудь
