Владимир Поселягин - Истребитель. Трилогия
– Сука‑а‑а, там же дети‑и‑и!!!! – заорал я в бешенстве, дав очередь из пулеметов.
Немцы не атаковали военную колонну, что была на виду, их цель длинная веретеница беженцев который уже разбегались по кустам. На дороге стояли четыре автобуса, два из них горели, и лежали раскиданные детские тела рядом. Видимо он расстрелял их когда они выбегали из остановившихся автобусов.
– «Малой». Что случилось? – услышал я тревожный голос Карпова.
– Эти уроды гражданских расстреливают, там четыре автобуса и убитые дети. Тот «лаптежник» у которого дымит мотор их и расстрелял, – ответил я уже спокойным тоном, разворачиваясь для новой атаки.
– Суки!!! – отметился сержант.
– Возьми на себя остальных, этот мой, как понял?
– Понял. Работаю, я уже второго подшиб, сам в прицел влез, осталось два.
Увернувшись от очереди стрелка‑радиста я дал очередь по самолету из‑за чего «штука» пошла к земле планируя. Заметив что подомной улепетывает на бреющем еще одна «штука», я оставив своего бросился к ней, и пушечной очередью вогнал его в землю. Так получилось, что «юнкерс» врезался в землю рядом с орудиями какой‑то артиллерийской части. Самих бойцов не было попрятались, а вот орудия остались на дороге. Пока я сбивал «лаптежника» мой недобиток отстрелив шасси, уже плюхнулся на землю, недалеко от дороги, и оставляя отчетливо видную борозду скользил на пузе.
– Живой сволочь? – воскликнул я увидев как открылся фонарь.
Я видел что к самолету бегут красноармейцы, которые быстро спеленали уродов.
– «Карп» что у тебя?
– Все нормально, догнал последнего и вогнал его в землю. Возвращаюсь. У меня только одна проблема, боезапас кончился.
– Понял. Наши внизу приняли эту тварь, так что шанс поквитаться будет. Давай ко мне. Идем домой.
Поднявшись метров на четыреста, мы полетели к нашему аэродрому, в той же паре. Я ведущий, сержант ведомый. Мне все больше нравился этот немногословный парень с открывшимися у него неплохими летными данными.
Летели мы над дорогой, так было легче ориентироваться. Наше появление вызывало очевидную панику. Раньше я бы посмеялся, но сейчас это вызывало лишь горькую улыбку.
– Командир посмотри справа на параллельную дорогу. Мне мерещиться? – услышал я в эфире голос ведомого. Оторвавшись от наблюдения за дорогой слева, я посмотрел с другой стороны.
А вот там была интересная ситуация. Я увидел на пустой дороге три полуторки набитых красноармейцами, они ехали к нам в тыл, но не это привлекло внимание Карпова, а то что они остановились и вывесили опознавательные знаки. Немецкие кресты на красном фоне. Специально на кабину накинули, чтобы было можно рассмотреть только с воздуха.
– Немецкие диверсанты! – ответил я на удивленный вопрос ведомого.
– Что делать будем? – спросил сержант.
– Что‑что, атакуем конечно. Ты пустой?
– Да, все до железки отстрелял.
– Ясно, будешь наблюдателем. Поднимись метров на пятьсот, и следи за воздухом, а я пройдусь по ним. У меня еще полбоекомплекта. Расходимся.
– Понял, – отзывался ведомый и мелькнув нежно голубым брюхом истребителя пошел на разворот.
Первым заходом я не стал стрелять, просто опустился пониже пролетая над ними, и успокаивающе покачал крыльями машущим руками немцам. Мол, я понял, опознал.
А вот вторым заходом прямо на дорогу, открыл огонь из пушек. Позиция была выбрана более чем удачно. Заходил я на головную машину и пушечные снаряды разорвав кабину и разбрызгав кусками тел в кузове плотно сидящих солдат в разные стороны прошлись и по второй машине. На третью уже не хватило высоты, пришлось выводить мессер из пике.
Расстрелянные машины скрыла пыль, поднятая разорвавшимися на дороге снарядами. Сделав дугу я снова вошел в пике атакуя третью машину, из нее уже попрыгали пассажиры и разбегались в разные стороны. На этот раз я открыл огонь из пулеметов. Глядя как очереди, поднимая пыль пересекают несколько бегущих силуэтов отчего они падают изломанными куклами, я прорычал выводя истребитель из атаки:
– Это вам не безоружных расстреливать. Почувствуйте на себе, что значит воздушные налеты.
В наушниках послышался отчетливый смех.
– Что смешного? – спросил я у ведомого.
– Да я только что понял что немецкий истребитель сбивает своих же, и расстреливает тоже.
– Действительно смешно, – спокойно сказал я, заходя на очередной вираж и бросая мессер вниз. Немцы уже попрятались по кустам, так что моя цель была третья машина, пусть пехом походят.
Расстреляв машину, я вывел истребитель и стал кружить над дорогой высматривая немцев, но в придорожных кустах было тихо.
– Все. Что мог я сделал. Идем к себе.
– Хорошо.
Убедившись, что Карпов занял место ведомого, я повел машину на свой аэродром. Судя по местности, до него осталось километров двадцать.
Привычно зайдя на посадку, я опустился на три точки и покатился к своему капониру, с недоумением оглядываясь. Сомнений не было, еще странным показавшийся мне сверху аэродром, теперь просто подтверждал, что его покинули. Полки опять передислоцировались.
– Пусто, – услышал я голос сержанта.
– Угу. Вижу. Но все равно кто‑то должен остаться. Давай к нашей стоянке рули, там определимся.
Мы подкатили к нашей стоянке, где были пустые капониры, и заглушили двигатели. Откинув фонарь, я встал и осмотрелся снимая с головы шлемофон.
Никого не было, ни движения.
Я скинул парашют, и энергично направился к землянке штаба, как заметил несколько фигурок, которые перебежками двигались к нам. Метнувшись в сторону, я залег за стволом дерева и приготовил пистолет к бою, однако это оказались свои. Я опознал в одном из фигур сержанта Горелова, из охранного взвода. Это он застрелил одного из немецких диверсантов во время попытки моего ареста, так что я хорошо его знал.
– Свои! – крикнул я.
– Какие такие свои?
– Суворов.
– Суворов? Точно?
Повезло, что мы опознали друг друга. Пока бойцы с любопытством осматривали трофейную технику, мы узнали новости.
Полки передислоцировались еще вчера, как только вернулись все машины, что уцелели после налета.
Шесть техников из БАО и три бойца из охранного взвода, собирались вывозить один из поврежденных бомбардировщиков, его не смогли забрать сразу, не было свободного транспорта, вот и приехали за ним, благо была такая возможность.
– Ты не представляешь как мы охренели когда два мессера стали садиться… – рассказывал техник‑лейтенант Камов, помогая рукой. У них был с собой сухпай, так что мы слушали с Карповым с набитыми ртами. Как‑то не было времени поесть, так и улетели голодными, и сейчас наверствовали упущенное.
– И где сейчас наши? – спросил я.
– Карта есть?
– Ага, сейчас достану.
Лейтенант показал на карте, где теперь стоят полки.
– Нормально, всего двадцать пять километров. Горючки хватит, – прикинул я.
– Ладно, я рассказал все что произошло за эти два дня, теперь ваша очередь, – с жадным любопытством спросил Камов. Остальные собрались вокруг нас, слушая мой рассказ, прерываемый вставками Карпова.
Пока я описывал наши приключения под восхищенные возгласы слушателей, стал анализировать, что мне рассказал Камов.
Кроме всех МиГов, не вернулось три «таира». Рассказ вернувшегося с налета Сомова, дал понять, что случилось. Нас ждали, ждали до вечера. Никитин так и сказал:
– Не такой Суворов чтобы задерживаться, вернется он, просто чую, что вернется.
Говорил он конечно Запашному, но один из бойцов подслушал, и этот разговор мигом разнесся по полкам.
Однако я не вернулся. Полки передислоцировались так и не дождавшись нас. Кстати наш вылет вызвал положительную реакцию в верхах. Командование посчитало, что вылет был более чем успешный. Особенно это проявилось, когда проявили снимки что сделал наблюдатель, благо он смог уйти на бреющем.
Самое интересное, наблюдатель сделал не только снимки аэродрома, но и некоторые эпизоды нашего воздушного боя. Это нужно было чтобы определить боевую возможность у «таиров».
– …ну, а как мы сели вы видели.
– Да‑а‑а‑а. Поносило вас, – протянув сказал Камов.
– А ты думал, ни дня без приключений. Война, – ответил я вытирая руки об штанины.
Облизав ложку после тушенки, я вытер ее тряпочкой и убрал в свое привычное место, за голенище сапога.
– У вас связь есть? – спросил я.
– Да откуда. Все уже смотали и убрали, – отмахнулся Камов.
– Вот и мы тоже, сколько не вызываем не отвечают. Может рация не исправна.
– Не знаю. Я когда уезжал все нормально было, да и не заходил я к радистам.
– Тогда мы в часть, может еще на завтрак успеем. Время семь утра всего. И про диверсантов не забывайте, колонну то я расстрелял в десяти километрах отсюда.
– Да понял я, поостережемся. Ну давай тогда, в части увидимся, – пожал мне руку Камов. Распрощавшись с бойцами, мы с напарником сели в мессеры и пошли на взлет.
