Бранко Миленкович - Продается Таня. 20 лет (Ispovest iz harema)
– Эсад, как вы думаете, сможет ли Сафет переправить меня в Сербию? – спросила я земляка.
– Я знаю Сафета много лет. Думаю, неплохо его изучил за это время. Так вот, это человек с сильной волей. Он привык доводить задуманное до конца. Он говорил мне о тебе, я в курсе, что с тобой случилось, что ты не можешь дождаться встречи с родными. Наберись терпения. Сафету помогают несколько верных друзей, в том числе я. Самое главное, чтобы ты выехала за турецкую границу. Остальное будет уже легче.
Вскоре мы поехали дальше. Эсад сел в автомобиль, ехавший впереди. Там было еще трое пассажиров. Мы набрали скорость. Пересекли мост над какой-то речкой. Этот мост был самым ярким впечатлением от этой поездки. Он выглядел как жемчужная цепь на фоне зелени, перекинутая от одного берега на другой. Как только мы его переехали, дорога повернула налево и пошла вдоль реки, а я, восхищенная красотой моста, еще долго смотрела назад, пока он не скрылся из виду.
Вдруг из-за поворота как из-под земли возник дорожный патруль. Нам дали знак затормозить. На самом деле остановили тот автомобиль, который ехал перед нами. Наш водитель немного всполошился и решил съехать на обочину. Патруль не останавливал нас, но сейчас, поскольку мы вплотную подъехали к машине Эсада, не было возможности разминуться с полицейскими, тем более что по другой полосе сплошным потоком двигались машины. Увидев нашу машину, один из полицейских попросил нас предъявить документы. Пока один из патрульных проверял документы того водителя, второй медленным шагом двинулся к нам.
Я заметила беспокойство на лице Сафета, он даже выругался по-сербски. В этот момент из машины Эсада вышел один из пассажиров и обратился к полицейскому, который уже подходил к нашему автомобилю. Затем тот пассажир показал что-то вроде удостоверения. Полицейский кивнул, попрощался и вернулся в свой автомобиль.
– Отлично. Тот человек работает в полиции, поэтому мы его и взяли с собой, – сказал Сафет.
Его автомобиль отпустили, и мы опять выехали на дорогу. Как только мы двинулись дальше, Сафет созвонился с Эсадом. Потом он обернулся и спросил:
– Знаешь, что тот человек сказал полицейскому?
– Нет, не имею понятия, – ответила я.
– Он сказал, что я брат нашего министра, что я с дочерью возвращаюсь в Стамбул, что он вместе с Эсадом и остальными сопровождает меня.
Потом Сафет замолчал. Наверняка упоминание о дочери, на которую я была так похожа, подняло со дна памяти этого благородного человека старые воспоминания о несчастье, постигшем его семью.
Медленно надвигался вечер. Звонок телефона вернул Сафета в реальность. Он обернулся и сказал, что скоро мы будем на окраине Стамбула. На самом деле мы ехали еще около часа, пока вдали, в уже сгустившихся сумерках, не замаячили огни большого города. Движение было довольно затрудненным. Мы влились в один из трех потоков машин, двигающихся в сторону центра. Я вдруг испугалась, что здесь нас гораздо легче будет обнаружить помощникам Исмара, если он уже узнал от того типа про мой побег и приготовил облаву. Я с тревогой поинтересовалась у Сафета, где я буду ночевать.
– Конечно, ты не вернешься в ту квартиру, где жила раньше. Ни о чем не беспокойся! Мы нашли тебе укрытие, а если будет необходимость, мы будем менять его, даже несколько раз в день. У тебя с собой твой поддельный паспорт?
– Нет, у меня его забрали.
– Ничего, это мы тоже решим. Сделаем новый, – отозвался Сафет.
Мы остановились перед одним из домов в районе города, который никак нельзя было назвать элитным. Около десяти минут мы подождали в машине, пока не увидели Эсада в сопровождении одного человека из нашей команды (очевидно, тоже друга Сафета) и пожилой женщины. Ей было на вид около шестидесяти лет. Все они подошли к нашей машине.
– Идемте, все в порядке, – сказал Эсад.
Мы вышли из машины, в салоне остался только водитель. Перед нами был двухэтажный, на первый взгляд заброшенный дом, но его внутренняя обстановка резко контрастировала с внешним видом. Чистота, немногочисленные предметы мебели подобраны со вкусом, белые крашеные стены, прекрасно оборудованная кухня и большая комната, просторная ванная…
– Это тетя Хазиля. Дом пустует, и она присматривает за ним. Ты будешь жить на втором этаже. Тебе нельзя выходить на улицу, подходить к окнам, выходить на балкон. Все, что нужно, принесем мы – я, тетя Хазиля или Эсад. С этой минуты начинает работать план, который завершится, только когда ты окажешься в Сербии и когда ты позвонишь мне из Белграда, из квартиры своих родителей. Только тогда все будет закончено, – решительно сказал Сафет. Он добавил, что на следующий день около полудня он приедет сюда. Затем все ушли.
Хазиля дала мне халат и тапки, я приняла душ и пошла в свою комнату. Мне сказали не зажигать свет, поэтому я легла на кровать. Свет был только в коридоре. Я смотрела в окно. Небо было ясным, ни облачка. Яркие россыпи звезд мерцали в вышине. Я начала считать звезды над крышей соседнего дома. Как в детстве, я хотела увидеть падающую звезду, чтобы загадать свое заветное желание: поскорее вернуться в Белград.
Я лежала заложив руки за голову. Все произошло так стремительно. Прошли всего лишь сутки с тех пор, как я была в том глухом селе, на краю пропасти, в ситуации, грозящей такими унижениями, после которых я не нашла бы сил жить дальше. И вот опять вернулась надежда. Я думала о папе и маме, о Чеде, о родном городе, о Светлане, Тане, Банете – друзьях, которых не видела четыре года. Я расслабилась, как если бы у меня в кармане был билет на завтра на первый поезд в Белград, как будто я в Стамбуле просто туристка.
Всю надежду на возвращение, всю силу вдохнул в меня Сафет вместе со своими друзьями, вместе с Эсадом. В первый раз за четыре года я разговаривала с людьми на своем родном языке, с людьми, которые хотят мне помочь. Сон не шел, думаю, было уже два часа ночи, а я все размышляла, считала звезды. Вдруг мне показалось, будто что-то движется на крыше соседнего дома. Эта крыша была на расстоянии не более десяти метров от моего окна, я не могла ошибиться. Да, была ночь, но безоблачная и ясная, и видимость была отличная. Я поднялась и протерла глаза: не было никаких сомнений – на той крыше стоял человек. Он медленно шел по склону крыши, останавливаясь через каждые несколько метров и оглядываясь по сторонам. Меня охватил страх.
Сама не знаю почему, но я связала этого человека со своей ситуацией. Меня озарила ужасная догадка: это погоня за мной! Меня обнаружили! Может, Исмар обо всем знает, может, тот крестьянин послал своих людей, чтобы меня отыскали и выкрали. Может быть, за нами следили с самого начала, может, нас выдала та баба. Может, все это сплошной фарс!
Человек подошел к самому гребню крыши и быстро перелез на другую сторону. Теперь перед ним был еще более крутой склон, под которым стоял то ли гараж, то ли еще какая-то служебная постройка, с которой можно было попасть к нам во двор. Остальное было пустяковым делом. Что делать? На самом деле существовал только один выход: разбудить Хазилю и рассказать ей, что происходит по соседству, и тогда что будет – то будет. Я сбежала по лестнице, не зажигая свет, и быстро подошла к ее комнате. Я вошла без стука, она спала крепким сном.
Я разбудила Хазилю, а так как она не знала ни слова по-английски, а я – по-турецки, то повела ее, испуганную, к окну. Из ее комнаты не было видно вершины крыши, а теперь не было видно даже того человека. Женщина в замешательстве смотрела на меня, ничего не понимая, а я продолжала показывать на крышу, пытаясь объяснить, что на ней кто-то есть. Она смотрела, но, как и я, ничего не видела.
Я уже опасалась, что она примет меня за параноика, как на склоне соседней крыши показался силуэт того незнакомца. Хазиля вздрогнула и потянула меня вглубь комнаты. Мужчина стоял какое-то время, а потом лег на крышу, наверное ощущая какую-то опасность, может, услышал что-то подозрительное. Я хотела открыть окно, но Хазиля не дала мне этого сделать.
Она повела меня за собой в комнату и оставила у лестницы, ведущей на второй этаж. Вернувшись с огромным фонарем в руке, она поднялась по лестнице. Я следом за ней. Мы медленно вошли в мою комнату. Подошли к полуоткрытому окну. Я сама открыла его еще вечером. Тот человек все еще лежал на склоне крыши. Потом он медленно поднялся, очевидно оглядываясь вокруг. Он стоял к нам спиной.
Хазиля медленно, сантиметр за сантиметром, открывала окно, так, чтобы можно было перегнуться через него. Еще секунда – и она включила фонарь. Яркий сноп света осветил мужскую фигуру.
На несколько минут тот застыл, как будто в замешательстве. Фонарь необычно сильно освещал его, было видно, что он одет во все черное и на нем такая же черная шапка, которая закрывала пол-лица.
Я не знала, что делать. Мне казалось, что время тянется бесконечно долго. И тут он бросился вперед, пытаясь уйти с того склона крыши, нависающего над гаражом. Когда мужчина увидел, что ему некуда скрыться, то мгновенно перепрыгнул на самый край крыши. Свет следовал за ним по пятам. Он был на открытом пространстве, не было никаких шансов скрыться. И тогда он решился: поднялся и в два-три шага оказался на другом склоне, не поворачивая голову в нашу сторону. Он спрыгнул на землю, во двор того дома.
