Неизв. - i_166602c1f3223913
офицер вернулся и шопотом отдал приказание. Казаки вскочили на коней и
полукругом поскакали к дороге, ведшей через поляну. Они приготовились к
атаке и, взяв пики наперевес и выхватив шашки, стали ожидать команды. Но
команды не последовало, и казаки сами обнаружили необычайного
неприятеля, которого они собирались атаковать. На поляне паслась большая
пестрая корова, которую человек в изодранном австрийском мундире вел на
веревке, обмотанной вокруг ее рогов; затем этот человек привязал корову
к дереву, лег под нее и начал доить молоко в котелок, приговаривая: – Вот видишь, Пеструшка, теперь придется нам с тобой не расставаться и
изображать отшельников в лесу. Ты будешь кормить меня своим молоком, чтобы я не умер с голоду. Ну, ну, Пеструшка, давай ка его побольше, не
конфузь себя! Знаешь, у св. Генофевы была только лань, и та ей давала
столько молока, что она могла жить. А ведь ты как никак тирольской породы!
Хорунжий подманил ближайшего казака и шопотом спросил его: – Что это – пленный? Сумасшедший? Или что?
– Ваше благородие, – так же тихо ответил казак, – у него винтовка.
– Неужели? – удивился офицер тому, что у человека с коровой была
винтовка. – Ну, вперед, ребята! – крикнул он, и четыре казака выехали на
полянку, направили пики человеку в грудь и гаркнули: – Руки вверх!
Человек в неприятельской форме поднял руки. Один из казаков соскочил с
лошади и отнял у него винтовку; затем офицер повернул к нему коня и спросил: – Ты что тут делаешь?
Человек расстегнул куртку, распахнул на груди рубашку и в отчаянии
воскликнул:
– Убейте меня, я изменил своему императору!
– Стало быть, и вас вошь заела? – меланхолично ответил ему казак, решивший, что пленный показывает ему изъеденную грудь» – Ну. ладно, иди, брат! Отведай ка нашей русской каши! Вперед, марш!
Схватив солдата за плечо, казак заметил три медали на его куртке. Он
сказал офицеру: «Глядите, ваше благородие, „за храбрость“! Стало быть, он в наших стрелял!» – дал пленному по уху, сорвал медали и сунул их
себе в карман. Затем он подхватил его под руку и повел в штаб. Солдат
обернулся и сказал:
– Послушайте, ребята, корову вы не режьте, она молочная… Вот говорят, что вы – наши братья; но я вижу, какие вы братья! Акурат как эти
Росточили из Сливенца, которые распороли друг другу брюхо… Да не держи
ты меня так, я и без того не убегу!… Вот на Цепной улице жил один
сапожник, Фуячек по фамилии, так тот двинул полицейского, который тоже
его так вел, в морду, ей богу!…
Они добрались до полка, и казак доставил пленного в штаб. Все сияло
золотом и серебром; у замухрышки австрияка разбежались глаза. Какой то
толстый полковник крикнул ему:
– Военнопленный? Какой родной язык? Как фамилия?
– Так что, дозвольте доложить, я холостой, – ответил пленный, – но это
очень любезно с вашей стороны, ваше высокоблагородие, что вы
справляетесь о моей «фамилии»^*2 <#t2>* , о жене и детях.
Полковник, обратился к своему штабу с вопросом: – Что он говорит? – А затем на ломаном немецком языке переспросил
пленного: – Как твоя фамилия? Как тебя зовут? Понимаешь? Имя?
И тогда солдат напрягся, как струна, вонзил свой взор в глаза
полковника, сразу поняв, что перед ним – представитель враждебного
государства, и ответил голосом, раскатившимся по степям Украины и по
всей матушке России, за Урал до Сибири и до Кавказа и Черного моря: – Я – Иосиф Швейк из Праги, улица «На Боишти», Чехия.
Примечания
1 <#c1>. О, святая простота! (лат.)
2 <#c2>. Слово «фамилия» по чешски значат «семья».
