Людмила Сидорофф - Любовь, Конец Света и глупости всякие
— А я вообще никто, ничто и звать никак, — сказала его нареченная супруга, кокетливо прижимаясь к Васиному плечу.
— Чтобы появился харизматический лидер, нужно ощущение критической ситуации, — продолжал Бог настойчиво. — У людей сейчас такого ощущения нет, им и лидер не нужен, они индивидуализму предаются. А вот у гномов есть, они знают про Конец Света и боятся его.
— Зачем тебе гномий лидер? — завопил Вася, так темпераментно размахивая руками, что даже Евпраксия Никитична отодвинулась. — Ты же Бог. Ты можешь возглавить любое политическое движение самостоятельно или одним желанием сотворить чудо и взорвать все инопланетное оборудование к чертовой матери.
— Могу, — Бог теперь мог говорить открытым текстом, помимо гномов – никто не обращал на него внимания. — Но потеряю слишком много сил и скоро уже ни одного чуда сотворить не сумею, засну в аватаре до Конца Света, а впереди еще много дел. Буду, конечно, творить чудеса понемножку, куда же без них, но помощники мне сейчас ой как нужны.
— И что, я, по-твоему, самая подходящая для лидерства кандидатура?
— Ты — особенный. Живешь отдельно. Если и совершал ошибки, никто не знает о них, а все остальные гномы, которые в общине живут, и сами ошибались, и про соседей знают все. И потом гномов все меньше становится, а ты создал себе невесту из облака, это чудо выделяет тебя еще сильнее.
— Ну… Убедительно, — сказал Вася, нервно подрагивая. — Но я не умею произносить речи. Мне никто не верит, я, наверно, неправильно складываю слова в предложения. И я неврастеник! И горжусь этим. Потому что у меня тонкая душевная организация.
Евпраксия Никитична погладила его по плечу, а он нежно прижал к себе ее ладошку. Расслабился.
— Это тут ни при чем, — махнул Бог Танькиной рукой. — Можно вообще говорить полную ерунду, главное — транслировать эмоциональный порыв. Основное в харизме — искренность и эмоциональность, желательно с сексуальным оттенком. У тебя вот какое сейчас самое сильное чувство?
— Любовь к Евпраксии Никитичне, — не задумываясь ответил гном.
Она благодарно склонила голову ему на плечо.
— Объясняйся ей в любви, — улыбнулся Бог Танькиными губами. — Уговаривай стать женой, родить множество маленьких детей и не умирать никогда.
— Прям щаз? Тут? Не могу, устал я. Уже и так сколько всего сегодня проделал по твоей прихоти.
Гном, очевидно, забыл, что из-за его волнения о пропавшей подруге и разгорелся весь сыр бор. Он ссутулился, руки положил на колени. Голова возлюбленной сползла с его плеча — Евпраксия Никитична упала за Васину спину, сначала хотела подняться, а потом решила остаться в той же позе и демонстративно уставилась в потолок. Обиделась.
Под потолком медленно пролетела Варвара, извиваясь, как толстая морская змея.
— Ну, отдохни, — терпеливо сказал Бог. — А потом объяснись в любви Евпраксии Никитичне и завтра воспроизведешь эту речь перед публикой, только говорить будешь — с таким же пылом — о том, что любишь всех гномов, хотел бы, чтобы они не умирали никогда, и станешь уговаривать их отправиться на борьбу с инопланетной техникой, которая угрожает их жизни.
— Любовь не всем нравится, может, они не хотят, чтоб их любили, — сказала Евпраксия Никитична, выглядывая из-за Васиной спины. — Вот вы говорили, музыка… Тогда бы всем было приятно. А в метро, когда влюбленные целуются, многие ругаются, злятся и ехидничают.
— А ты откуда знаешь? — напряженно спросил Вася, резко оборачиваясь назад, вставая на четвереньки и заглядывая ей в лицо.
— Видела, — покраснела Евпраксия, села опять, усадила гнома рядом, взяла за руку.
— Ну, во-первых, не у всех слух есть, — начал отвечать Бог. Любовь его самого очень занимала, да и аватара много думала об этом в последнее время, как ей казалось, отвлеченно, а не в отношении кого-либо конкретно. Даже петь про себя стала намного чаще, что происходило каждый раз, когда она влюблялась. — Во-вторых, настоящая музыка, когда сливаются две души, — это «настоявшаяся» любовь, в которой души уже несколько перерождений стремятся объединиться. Но такое бывает редко.
— Гораздо чаще встречается новая любовь, которая зарождается только, — сказала Танька. У нее тоже было мнение в отношении музыки-любви. — Гитара, на которой никто не играет, колки заржавели, не поворачиваются, может, и струны оборвались, зазвучит, если для нее найдутся нужные пальцы. И если на ней играть каждый день — тогда и пальцы окрепнут, и гитара не будет расстраиваться, но вначале — звуки для окружающих могут показаться жуткими.
Она внимательно посмотрела на гномов. «А вот этой парочке гитару еще настраивать и настраивать...» — подумала она, но Бог снова открыл ее рот:
— Ну все, иди, тренируйся… — обратился он к Васе, имея в виду скорее составление лидерской речи, нежели настрой «гитары».
Гном озадаченно крякнул, подхватил Евпраксию Никитичну под руку, и оба направились к выходу. Через минуту дверь Олежкиной квартиры открылась и захлопнулась с колокольным звоном.
Вася не очень-то поверил Богу. Хорошая речь настоящего лидера должна быть внушительной и серьезной, а не какой-то там арией из водевиля или серенадой под балконом «мечты поэта». Вопреки Божьим пожеланиям гном свою речь решил подготовить иначе. То ли приближение Конца Света на нем так сказывалось, то ли была другая причина, но в магическом существе гноме Васе появлялось все больше и больше Здравого Смысла.
Выступление
На поляне в замерзшем лесу, неподалеку от родника, где летом всегда толпились окрестные жители с бидонами и трехлитровыми банками, в декабрьскую ночь было пустынно и холодно. Источник сковала тонкая корка льда; сухая трава, покрытая инеем, хрустела под ногами полусонных гномов.
Вася стоял на высоком пеньке свежеспиленной ели, скрестив на груди волосатые руки, и строго поглядывал на соплеменников из-под мохнатых бровей. Безусловно, он был прирожденным лидером, и в этом Бог был абсолютно прав. Кто как не Вася целых полгода провел, сочиняя призывы к народу? Да еще так складно и красноречиво: каждое слово было на вес золота, каждая фраза отточена, как бриллиант. Пусть даже не все сам придумывал — в интернете находил заготовки, но заимствовал тексты только тех авторов, которых за давностью лет все равно не помнит никто, и уж вряд ли кто-либо заявится авторские права качать. Свою речь лидера гномов Вася очень удачно выудил из архивов, кое-где поменял слова — и она уже несколько месяцев дожидалась своего звездного часа. И вот этот час, похоже, настал.
В преддверии Конца Света все гномы знали, что в любой момент, среди дня или ночи, мог протрубить их боевой рожок. Представить, что от них зависит судьба целой планеты, они могли — гномы вообще крайне высокого о себе мнения. Проблема лишь в том, что от чувства ответственности, когда не совсем ясно, что именно нужно делать для исполнения священного долга, большинству из них непременно спать хочется. И хотя на замерзшей траве особо не разляжешься, да и сесть нормально, не задубев от холода, невозможно, самое трудное в этот поздний час было не заснуть стоя.
Листок, исписанный мелким почерком, нервно шуршал в потной руке лидера. Ни с того ни с сего по спине побежали мурашки и исчезла былая уверенность, что он может в любой момент прочитать свою речь наизусть, без шпаргалки, четко и с выражением, как отличник, дающий торжественное обещание пионера. Все слова как на грех улетучились из головы. В очередной раз дернув себя за бороду, Вася напыжился, сделал вдох и прочитал на выдохе по бумажке:
— Братья и сестры! К вам обращаюсь я, друзья мои! Наступление Конца Света на нашу планету продолжается. Над нашей родиной нависла серьезная опасность.
Голос прозвучал тонко и не призывно, как у гнусавого, косноязычного дьякона. От колен к животу предательски поползла дрожь. Вася постучал себя по груди и покашлял в кулак.
— Как могло случиться, что все наши попытки противостоять этому оказались тщетными? Неужели ужасный конец неизбежен? — он сделал отрепетированную паузу: в этом месте предполагались доносившиеся из толпы всхлипы особо расчувствовавшихся.
Но всхлипов не было. Кто-то шмыгнул носом, пробормотав: «Холодно, твою мать!» Васина борода съежилась над дрогнувшим подбородком, а голос продолжил совсем пискляво:
— Конечно, нет! История показывает, что безвыходных ситуаций нет и не бывало. Конец Света приближался уже неоднократно, каждый раз нам удавалось его предотвратить…
В центре поляны несколько гномов неуютно запереминались с ноги на ногу, стараясь не смотреть на пень. Одним за себя стыдно сделалось, что не участвовали вроде как в прежних предотвращениях Конца Света, другим — за оратора, который врал как сивый мерин и, кажется, сам не понимал своего вранья.
