Людмила Сидорофф - Любовь, Конец Света и глупости всякие
Обзор книги Людмила Сидорофф - Любовь, Конец Света и глупости всякие
Людмила Загладина, Ильфа Сидорофф
Любовь, Конец Света и глупости всякие
(Роман-сказка)
Издательство Ильфа-Пресс
Великобритания
2013г.
http://love-doomsday.com
Copyright © Ilfa Sidoroff
Все права сохранены
Любовь, Конец Света и глупости всякие. Роман. 2007-2011г.г.
Авторы: Людмила Загладина, Ильфа Сидорофф
Редакторы: Гелена Сает, Инесса Серова
Автор обложки: Михаил Джут
ISBN: 978-1-62620-317-4
Содержание
НЕначало
Варвара
Вася
Леха
Робин
Олежка
Маруся
Пантелеймония
Квартирант
Танька
Нелида
Сделка
Легкомыслие
Облако
Пассажиры
Имя которого нельзя называть
Измайлово
Брут
Эксперимент
Супергном
Евпраксия Никитична
Призраки
Укол
Колдовство
Лидер
Выступление
Полет
Ди
Взрыв
Вампир
Цветы
Спам
Совещание
Секс
Праздник
Баня
Шампанское
Мероприятие
Незнакомец
Резюме
Лесбиянка
Эспрессо
Отец
Дракон
Человек-Ветер
Вавилон
Война
НЛО
Гимнасты
Негритянка
Гриша
Тоска
Ярлык
Медиум
Полиглот
Ведьма
Гастроли
Контакт
Колдун
Биомясо
Пупок
Малибоун
Пьяница
Любимый
Свидание
Грех
Парад
Свадьба
Поле
Статуэтки
Дочка
Магистрали
Бог
Знаки
Свой вклад в эту работу я посвящаю сестре Вере (1965–2007)
Ильфа
НЕначало
На молодых планетах бурлит все, не только лава и вода. Потоки чудотворных сил текут куда попало. Биологические виды возникают и прорастают как хотят, неразумно и хаотично. Они не в состоянии понять, правдоподобны ли их поступки, и потому совершают чудеса: могут летать без крыльев, передвигаться плавно и мгновенно, менять свой облик — для них там полная свобода.
Жизнь молодых планет — сплошная Магия, и время там относительно: нет будущего, нет прошлого — только настоящее. Во времени можно перемещаться, как в пространстве, и жить бесконечно долго — пока не появляется там Здравый Смысл. Он хронологически выстраивает жизнь планеты и наделяет разумом почти всех ее обитателей. Существа разумные во всем ищут понятных объяснений, причин, следствий — и переделывают мир в рамках своих воззрений.
Магия сохраняется вдали от массового производства. Есть она в домах, построенных с любовью, пропитанных историями и чудесами. В предметах, хранящих память поколений. В людях — неразумных и нелепых, которые не о выгоде думают, а о чем-то большем. Мудрость и искусство — тоже Магия.
Здравый Смысл несет порядок и ограничения, создает четкие структуры, и постепенно на планете исчезают чудеса.
Некая доза жесткости миру, конечно, нужна, иначе он слишком уж причудлив, полиморфен, в нем нет индивидуальности. За пять минут он может стать неузнаваемым. Или пустить время задом наперед. Но если Здравый Смысл распространяется стремительно, Вселенная скукоживается, сохнет, становится однообразной, вялой. В ней больше не возникает жизнь, новые существа не появляются, разнообразие видов меньше. И потому на те планеты, где Здравый Смысл вытесняет Магию, приходит Конец Света — они опасны для Вселенной.
Срок Конца определяют силы высшие, но он известен всем магическим созданиям планеты. Они пытаются свою планету спасти, творят чудеса из последних сил. Перед Концом множатся колдуны и ведьмы, добрые и злые, притворные и настоящие. Призраки в упоении носятся по всему свету наперегонки с самолетами, пытаясь взаимодействовать с внешним миром. В такое время мысли, не заглушаемые белым шумом, могут достичь небывалых высот или опуститься до фантастической низости, а люди теряют судьбу, им остается свободная воля.
По большому счету, Конец Света не трагедия. Все люди умирают, но те, в ком Здравый Смысл не изжил Магию полностью, живут дальше — в другом теле или вовсе без него; жизнь вечна, хоть и прерывна. Конец одного пути — это начало другого. Только вот терять планету все равно жалко. Есть, конечно, люди, которым старушка Земля надоела так, что они с радостью бы навсегда ее покинули. Но ведь даже эти люди, наверное, не хотят, чтобы она была уничтожена[1].
Варвара
К Земле приближался Конец Света, но Варвара замечала лишь, что скоро Новый год. Как всегда в начале зимы, едва только в магазинах начинали продавать бенгальские огни и елочные игрушки, она приходила в состояние радостного ожидания, будто вновь просыпалась в то декабрьское утро, когда ей исполнилось три. Именно тогда впервые в жизни Варвара своими глазами увидела чудо.
Прямо посреди комнаты всего за одну ночь успела вырасти огромная елка, вся в разноцветных шарах и ярких фонариках... Елка высилась аж до потолка, повсюду висели гирлянды, и возле моей кровати на столике лежали подарки. Все это стало для меня полной неожиданностью...
Конечно, елка сама по себе в квартире не выросла. Эти строчки Варвара писала в дневнике, куда записывала воспоминания и фантазии — сказочки собственного сочинения, небылицы без всякой морали, когда была уже взрослой и достоверно знала, что елку втихаря нарядили бабушка и дед. Никому записей тех она не показывала, разве что дочке порой цитировала избранное.
В четыре я уже этого ожидала и подсматривала, но все равно было интересно очень. Я жила вообще-то за зеленой ширмой — квартира, хоть и большая была, с длинным коридором, потолком шесть метров и огромной кухней, но всего в две комнаты, так что мне отгородили угол. Подсматривать оттуда было удобно.
С пяти лет сюрпризов ей уже не устраивали. Зато признали, что Варенька стала большая, и елку она наряжала вместе с бабушкой и дедом. Игрушки были все старинные, красивые, и обращаться с ними требовалось осторожно — крайне ответственное мероприятие было.
А потом, вспоминала она, почему-то они переехали. На новой квартире мама решила искоренить в дочери пороки воспитания, порожденные безалаберной жизнью при бабушке. Решила, что весьма педагогично будет елочных игрушек не покупать, а заставить Варвару создать их своими руками.
То есть она показала, как все это делать, а потом я резала, клеила и красила. Корзиночки всяких видов. Гирлянды. Бусы. Клоунов и птичек из пустых яиц.
Занятие крайне тягомотное.
Знаете, например, как бусы делают? Режут цветную бумагу на неровные полоски, мажут клеем одну сторону и обворачивают вокруг спички — бумага склеивается. Спичка вытаскивается, вместо нее для нитки образуется дырка. Получается бусина.
Я вообще-то была не то чтобы совсем нескладная — вышивать, например, умела неплохо, бабушка научила. Но делать все это совсем не хотелось, и получилось, прямо скажем, не слишком красиво. Когда я свой труд завершила и повесила украшения на елку, мама ожидала от меня восторгов — как же, я ведь сотворила «красоту неописуемую». А я лишь скептически заявила: «Можно было бы на эту елку с таким же успехом мусорное ведро высыпать».
Мама обиделась, и Новый год они толком не праздновали. Но даже после этого не исчезло у Варвары предновогоднее ожидание чуда.
Только ничего особенного не происходило. Все последующие отмечания слились в одно застолье с оливье, шампанским и нетрезвой компанией, под бой курантов встающей над столом, чтобы пропеть гимн. Праздники иные были редки, неожиданны, случались вне сезона, а в основном жизнь, как ей казалось, текла скучновато: намного больше в ней было однообразных будней. И потому, возможно, обуревали Варвару странные желания. Всякие. Хотелось несуразного. Селедки с ананасом, например, или летом надеть шубу, или заняться любовью с Карлсоном и посмотреть, как бы он смешно стеснялся...
Бывало, мой муж с опаской садился за стол — невозможно было угадать, что я приготовила и каково это на вкус. До поры до времени он мои странности терпел, но однажды я перешла все границы. Поставила опару, он спросил: «Пироги-то будут с чем? С комнатными растениями?» — а я вдруг схватила кастрюлю и напялила ему на голову... Ну очень захотелось, не смогла устоять...
И все дружно заставили ее пойти к врачу. Сначала к психиатру — он сказал, что у Варвары что-то не в порядке с головой и надо сделать томограмму. Потом к эндокринологу — тот порекомендовал сдать анализ, возможно, она превращалась в мужчину и у нее от этого развивалась агрессивность. «А может, меня сглазили?» — фантазировала Варвара, предполагая, что в этом случае не к врачам обращаться нужно, а к ведьме. Продолжая развивать мысль, она вставляла чистый лист бумаги в старый «Ундервуд», гибкие пальцы бегали по тугим клавишам:
