Фитц, Владимирович - Утро в раю
В. Каверин, В. Войнович, Ю. Мориц, Б. Окуджава, С. Расса-
дин, Д. Самойлов, Б. Сарнов, Ю. Левитанский и другие чуть
менее известные литераторы. Ни одному из них, насколько
известно, даже замечания по поводу того, что их мнение
Buch Utro v raju_210211.indb 112
09.03.2011 20:48:19
с мнением народа, партии и правительства диаметрально
не совпало, не сделали. И это в тоталитарной империи, ког-
да КГБ контролировало не то что слова, а даже мысли! Но,
может, именно поэтому они и «отважились» подписать эту
петицию? Ведь команду провести суд над Синявским и Да-
ниэлем дал лично А. Н. Яковлев, возглавлявший тогда отдел
пропаганды ЦК КПСС, а позже, уже при Горбачёве, ставший
«отцом русской демократии».
Что же касается всесильного КГБ, то у него с «вольно-
думцами» были тоже весьма специфические отношения.
Достаточно вспомнить, что поэт Евгений Евтушенко и ака-
демик Андрей Сахаров, отправленный в ссылку в Горький,
имели по прямому личному телефону, связывавшему их с…
шефом КГБ Юрием Андроповым, и разрешение звонить ему
в нужных случаях. И ведь звонили! И не они одни. Как пи-
шет в своей книге живущая ныне в Израиле писатель и при-
знанный специалист по истории диссидентского движения
в СССР Нина Воронель, «…советская власть создала совер-
шенно уникальный тип отношений с людьми искусства. Все
крупнейшие русские писатели того времени – Синявский,
113
Зиновьев, Солженицын – были какой-то частью своего су-
щества сращены с советской властью: они обманывали её,
высмеивали её или „бодались“ с нею»1. Но, как верно заме-
тил живущий в Нью-Йорке литературный критик, писатель
и политолог Владимир Соловьёв: «Не надо путать дисси-
дентство с инакомыслием, а точнее – с двоемыслием, са-
мым распространённым тогда способом советского тузем-
ного мышления. Инакомыслили и двоемыслили в Советском
Союзе все без исключения – от партократа и кагэбэшника
до новопринятого пионера с красным галстуком на груди»2.
Проще говоря, инакомыслили все, но только немногие су-
мели превратить это в гешефт. Хотя, конечно, были и бес-
компромиссные борцы с системой. Прежде всего, из числа
истинно верующих, а также так называемые националисты
(прошу не путать с нацистами), борющиеся за права своих
народов. Самыми многочисленными среди них были, как
пишет Владимир Соловьёв (а он этим вопросом занимался
1 Буровский А. Правда и вымысел о советских евреях. М.: Яуза-Пресс, 2009 г.
Стр. 118.
2 Соловьёв В. Записки скорпиона. М.: РИПОЛ классик, 2007 г. Стр. 631.
Buch Utro v raju_210211.indb 113
09.03.2011 20:48:19
профессионально), грузины, армяне, литовцы, эстонцы, латы-
ши, украинцы, которые желали эмигрировать из СССР, но –
в отличие от евреев (и добавлю – немцев. – А. Ф. ) – вместе
со своими странами3.
Ещё диссидентами становились обиженные властями,
как им казалось, писатели, музыканты, актёры. Но говорить
об этом вслух было как-то не очень, вот они и объявляли
себя борцами с режимом и советским строем. Например,
Александр Гинзбург, он же Галич, стал, по его утверждению,
диссидентом, когда столкнулся с государственным антисеми-
тизмом. До этого он был удачливым и не особенно разборчи-
вым в средствах советским писателем и сценаристом. Но ког-
да вдруг оказалось – родное советское государство не ему
отвело первые места, вступил с ним в борьбу и рассердился
до того, что эмигрировал. Что характерно – уехал не в Из-
раиль, а в Париж, стал не сионистом, а членом НТС, посе-
щал не синагогу, а православную церковь, и даже заявлял,
что с еврейским возрождением ничего общего не имеет4.
По схожим причинам и с теми же документами на Запад
в своё время эмигрировали Василий Аксёнов, Владимир Во-
114
йнович, Георгий Владимов…
«Я был в их мире единственным бунтовщиком, – напи-
шет позже Эдуард Лимонов. – Это удивительно, но все эти
литераторы, балетные танцоры, поэты фотографы, прибе-
жавшие тогда на Запад, – никто из них не злобился тогда
на систему, хотя неудачников среди них было в сотни раз
больше, чем таких уникальных удачников, как Бродский…
Если они могли, они с удовольствием липли к власти. Ро-
стропович, Барышников, позднее Макс Шостакович бывали
в Белом доме у Рейгана. И гордились этим. Именно тогда
ещё я понял, что с людьми искусства в России что-то не так,
почему они всегда с властью и богатством, почему всегда
на стороне победивших. Особенно неприятен расчётливый
Ростропович. И Рейган его принимает, и у Берлинской сте-
ны он вовремя оказывается в исторический момент с ви-
олончелью, и в московский Белый дом поспел аккуратно
в 1991 году, 21 августа, когда уже победа за Ельциным, и тут
его как раз в каске запечатлели. Большим конформистом
3 Там же. Стр. 640.
4 Буровский А. Правда и вымысел о советских евреях. М.: Яуза-Пресс, 2009 г.
Стр. 118.
Buch Utro v raju_210211.indb 114
09.03.2011 20:48:19
и дельцом, чем Ростропович, быть трудно. А, собственно,
кто такой Ростропович? Он не самый лучший виолончелист
своей эпохи, он делец, хороший менеджер себя самого. От-
личный рекламный агент»5.
Вообще диссиденты, прежде всего те, что эмигрирова-
ли на Запад, вели себя в те благословенные времена, как
очень избалованные дети богатых и безумно чадолюбивых
родителей. Ну и жили в большинстве они тоже очень даже
неплохо. Ни в чём не нуждаясь и бесконечно капризничая.
Хорошо и достаточно откровенно (предполагаю, сам того
не желая и думая, что пишет совершенно противополож-
ное) рассказал об этом Владимир Войнович6. Ну а как весь-
ма недурственно жилось некоторой их части, что остались
в СССР, поведал в своей последней книге Василий Аксенов7.
Едва не официально, принято считать, что диссидентство
в СССР возникло в 60-е годы прошлого века, а в 70-е стало
заметным явлением общественной жизни. Вначале это были
полуформальные организации, члены которых хотели пре-
образовать, а то и заменить советский строй. Естественно,
подавляющее их большинство, если не все, оказались в поле
115
зрения КГБ и западных спецслужб и стали с ними сотрудни-
чать, чему в литературе масса красноречивых свидетельств.
Подтверждение можно найти в книгах Нины Воронель, Юлия
Нудельмана, Эдуарда Лимонова, Сергея Кара-Мурзы, Ста-
нислава Куняева, Сергея Соловьёва, других авторитетных
авторов.
С 1966 года советское правительство стало применять
к инакомыслящим такую меру, как лишение гражданства
и высылка за границу. Но удостаивались этого не все. При-
чём по странным «случайностям» высылали как раз таких,
кто оказывался нужен на Западе, кто мог там найти при-
менение и использоваться для дальнейшей антисоветской
работы – Солженицын, Бродский, Буковский… А остальных
в Советском Союзе просто сажали, и они использовались За-
падом в другом качестве – для пропагандистских кампаний
о «жертвах советского режима». При этом, как доказывает
в своём фундаментальном исследовании писатель-исто-
5 Лимонов Э. Книга мёртвых. СПб.: Лимбус Пресс, 2000 г. Стр. 126.
6 Войнович В. Автопортрет. Роман моей жизни. М.: ЭКСМО, 2010 г.
7 Аксёнов В. Таинственная страсть. Роман о шестидесятниках. М.: Семь дней,
2009 г.
Buch Utro v raju_210211.indb 115
09.03.2011 20:48:19
рик Валерий Шамбаров8, откровенно подставляли их, если
считали нужным. И приводит следующий пример. В конце
1976 года президент США Джимми Картер и его советник
Збигнев Бжезинский решили вызвать очередное «охлаж-
дение» в отношениях с СССР. Для этого Картер в несколь-
ких выступлениях расхвалил советских правозащитников,
пригласил к себе для беседы диссидента Буковского, отбил
приветственную телеграмму Сахарову. Естественно, на КГБ
это подействовало, как красная тряпка на быка. Тут же аре-
стовали все Хельсинкские группы, действующие в стране,
а Сахарова выслали работать в Арзамас. Что и дало воз-
можность Картеру тут же возбудить свою «общественность»
против «тоталитаризма».
Написав эти строки, вспомнил забавный, но весьма ха-
рактерный эпизод.
В 1992 году я впервые переступил порог Радио «Свобо-
да», располагавшегося тогда в Мюнхене, на территории Ан-
глийского парка. Всё там было мне в новинку, всё интересно:
как-никак «главное гнездовье антисоветчиков».
С одним из первых, с кем я там познакомился и стал при-
116
ятельствовать, был режиссёр Борис Бурштейн: весёлый, сар-
кастичный и, как мне казалось, знающий всё и обо всём.
И вот как-то стоим мы с ним утром в коридоре, а мимо нас
