передний - o 496d70464d44c373
возвращать квартиру, если договор подписан на очень выгодных для вас
условиях.
– Что вы, интересно, называете выгодными для меня условиями?
– А вы внимательно читали договор?
Валентин объяснил, что у меня есть только одна страница документа, в
остальных обговаривались условия о передаче, по которым я, кстати, и
отказывался от дальнейших претензий на эту жилплощадь. По договору я
также получал сумму в двести семьдесят тысяч зелененьких – даже
слишком много за трехкомнатную квартиру в центре. Где деньги,
спрашивается?
– Ну, и где они? – спросил я нетерпеливо, почти изголодавшись.
Валентин посмотрел на меня с предубеждением.
– Обнаружив себя голышом в лесу, вы так и не поняли, что ввязались в
плохую историю? Видимо, ваши деньги там же, где ваша квартира…
– Так поехали и заберем их!
– … принадлежат не вам.
– Вы хотите сказать «в жопе»?
– Боюсь, что да.
– Но ведь по этому договору я могу потребовать деньги через суд.
Просто мои обидчики никак не предполагали, что я выживу.
– Хотите мой совет?
– Весь изнемогаю.
91
– Собирайте свою коллекцию дамского белья и бегите из страны.
– ?..
– Я вспомнил вашу фамилию, когда впервые увидел договор. Вспомнил,
что мои партнеры убили вашего отца. Я наивно уверился, что они решили
загладить свою вину и предложили вам выгодный контракт, как некогда
приставили к вам телохранителей, только на этот раз – от чистого сердца.
И я ошибся. Видимо, все-таки некоторые люди неисправимы. А эти к тому
же крайне опасны и уничтожить вас окончательно не составит для них
труда.
– Не запугивайте меня, пожалуйста.
– Только не говорите, что вам нечего терять. У вас осталось всего ничего
– ваша жизнь. И вы в опасности, в очень большой опасности.
– Видимо, мне все-таки придется начинать с нуля. Меня в любом случае
уничтожат или только при условии, что я перебегу им дорогу?
– Черт, если бы я мог в этом покопаться… У меня нет доступа к их
документам, мы как бы по разные стороны баррикад. Но у меня есть
четкое ощущение, что ваш отец даже мертвый представляет им какую-то
выгоду.
– Они убили его потому, что папочка имел глупость потребовать назад
какой-то долг. Это с нефтью было связано.
– И кто выдвинул данную версию?
– Ага. Вы правы. Они меня в этом и убедили. А официальные версии, как
известно, не в счет.
– Вот именно. Послушайте, я попытаюсь что-нибудь разузнать.
– Узнайте лучше, куда делись мои деньги.
– Хорошо, хорошо. А вы пока не высовывайтесь.
Опять? Опять сидеть в квартире №44, как будто это мое самое любимое
на свете место и мне с ним даже расстаться страшно?
Валентин обещал позвонить в скором времени.
На Маяковскую я вернулся в хорошем расположении духа. Меня
подбадривала мысль, что, может быть, скоро я найду объяснение своим
злоключениям и что союзником мне в этом служит любимый человек. Тот
факт, что Валентин фактически отказался отвечать на мое чувство
92
взаимностью, нисколечко не печалил – я изначально считал свое
положение невыгодным, знал, куда это приведет, и еще давно намерился
довольствоваться малым. То есть ролью ученика, а не любовника и не
любимого.
Видимо, все в тот день складывалось удачно. Кошка в мое отсутствие
научилась гадить на постеленные газеты, и я окончательно решил ее
оставить. Вернее, я бы и так и так ее оставил, но теперь без лишних
хлопот. Она очень быстро ко мне привыкла, может быть, даже принимала
за Нелли – хотелось бы в это не верить. Очень любила ласкаться, как все
животные, долгое время проведшие на улице; урчала громко, на всю
комнату при малейшем к ней прикосновении, да и вообще при любом моем
движении. Кошка особенно любила, когда ей гладили живот. И тут
творилось что-то невообразимое – она как будто урчала в полный голос,
примуркивая, от удовольствия распускала когти и нежно кусала мою руку.
В общем, кошка.
Я зашел на кухню, чтобы приготовить чай, а когда вернулся в комнату,
обнаружил на кровати Ваню. Это выглядело смешно. Он как будто
случайно проходил мимо, споткнулся и завалился на мою постель. Кошка,
брезгуя таким соседством, перебралась на письменный стол. Ладно, как
говорит Валентин, сам напросился.
Я запер дверь, погасил свет и лег рядом с ним.
Сомневаюсь, что он влюблен, просто постигает свою сексуальность, а я
вряд ли буду ему перечить.
Мы начали с того, на чем остановились в прошлый раз. Разделись и
стали обниматься и целоваться под одеялом – Ваню смущала его нагота,
хотя я специально погасил свет. Еще он включил радиоприемник,
оставшийся от Нелли, чтобы мы могли стонать и разговаривать, не рискуя
быть услышанными.
Без особой надежды я дотронулся до его члена, но никакого
противодействия не последовало. Наоборот, Ваня встал на колени так, что
я оказался между его ног, и провел членом по моему лицу. Я высунул язык
и почувствовал, как по всему телу любовника пробежала легкая дрожь. От
осторожных ласок кончиком языка я перешел к легким поцелуям, стал
играть языком, рисуя круги по головке и засовывая его под кожу на члене,
затем стянул крайнюю плоть и всосал головку в рот. Ваня запустил руку в
93
мои волосы и нежно принудил заглотнуть член целиком. Он двигал тазом,
будто трахая меня в рот, а я массировал его ягодицы и показывал все
искусство, на которое был способен. В конце концов, у него впервые сосет
мужчина, а у меня первый мужчина за месяц.
Потом он окончательно меня покорил. На самом деле я редко занимаюсь
оральным сексом – несколько раз в год и всегда почему-то с полными
ублюдками. Где я их только нахожу? Это бывает быстро и скучно, никакой
отдачи не чувствуется, кроме разного напора семяизвержений, и ситуация
каждый раз складывается так, что приходится кого-то ублажать, а ответной
ласки фиг дождешься. Поэтому когда Ваня смущенно попросил
разрешения взять мой член в рот, я в первую очередь удивился и только
потом понял, что вообще происходит. Не говорить же ему, что это первый
раз, когда кто-то делает минет мне, и что доселе я чувствовал себя скорее
ущемленной в правах женщиной, которая, к сожалению, не может
обходиться без секса, но с отвращением вспоминает о каждом разе, чем
мужчиной, наслаждающимся жизнью в полном ее многообразии. Правда,
Ваню все равно надолго не хватило.
– Ничего особенного, – сказал он чрез полминуты, пришибленно
улыбаясь.
– А ты чего ожидал? Это, правда, как сигареты: после самой первой ты
говоришь, что привычка не про тебя, но уже на следующий день идешь и
покупаешь пачку.
Ваня всем весом навалился поверх меня. Мы целовались, наши члены
соприкасались. Потом я перевалил Ваню на спину, стал вылизывать его
подмышки, посасывать соски и играться с членом. Он тихо постанывал и
дрожал, когда я сжимал его ягодицы или дотрагивался до ануса.
– Что это? Пистолет? – спросил Ваня, доставая из-под подушки
фаллоимитатор.
– Почти. Только не стреляет. Сейчас покажу, как это работает.
Я лег у него под боком и сунул под зад подушку, чтобы было легче
подтянуть колени к груди. Мой член шлепнулся о живот. Ваня оперся на
локоть и наблюдал за моими действиями, мастурбируя.
Я раздвинул запрокинутые и согнутые в коленях ноги, сплюнул на
пальцы побольше слюны и стал массировать свой анус: страстно натирал
его, как клитор, шлепал постепенно размягчающуюся дырку и всаживал в
94
нее сложенные горстью пальцы с возбуждающими чавкающими звуками.
Ване понравилась эта игра, он наблюдал за происходящим неотрывно и
посасывал фаллоимитатор. Когда анус достаточно расслабился, я взял у
него резиновый член и медленно вставил в задницу. С непривычки было
больно. Пришлось двигать фаллоимитатором очень медленно, то и дело
смачивать его и анус слюной.
Ваня раздвинул мои ноги пошире, отнял игрушку и стал меня ею трахать.
Свободной рукой он мастурбировал мой член или ласкал свой. Потом он
отложил фаллос и, стоя на четвереньках, вылизал мою задницу. Анус
полностью расслабился и как будто набух от возбуждения, Ваня уходил в
меня языком очень глубоко. Ему явно доставляло удовольствие ласкать
меня там, где он только в фантазиях мог позволить себе кого-то ласкать.
Мне, наверное, были понятны его ощущения: такие действия по идее
вызывают брезгливость, но если ты, действительно, этого хочешь, уже
