Том Уикер - На арене со львами
Когда Андерсон кончил, рукоплесканий не было, а просто в зале поднялся обычный шум — кашель, гул голосов, шарканье ног, скрип стульев, стук захлопнувшейся двери,— и Морган понял, что мертвая тишина, ни разу не нарушенная, пока Андерсон говорил, была важней самых бурных рукоплесканий, о каких только может мечтать человек.
Андерсон направился к своему месту, но прежде пожал руки трем сенаторам. Бингем скривился. Позднее, в разговоре с Морганом, он заклеймил Андерсона одним едким словом: «Идеалист!» Зеб Вано приступил к заключительному ритуалу, а Морган обежал стол для прессы и настиг Андерсона в ту секунду, когда тот опускался на стул. Морган пригнулся между ним и небрежно скрещенными длинными загорелыми ногами.
— Я Морган из «Капитал таймс»,— шепнул он.— Спасибо на добром слове. Не могли бы вы сказать что-либо по поводу слухов, что вы собираетесь выставить свою кандидатуру на губернаторских выборах?
Андерсон снял очки и обратил свое лицо к Моргану. Да, голубые глаза подслеповато мигали, но они внушали расположение. В них чувствуется доброта, подумал Морган.
— Черт меня подери, право, я ничего толком не знаю,— сказал Андерсон. — Я хочу выставить свою кандидатуру, но, по правде сказать, сам еще не решил, на каких именно выборах.
— Умница! — сказал Гласс, потому что рыжая стюардесса подошла к ним с напитками, хотя по билетам им больше ничего не полагалось.— Девочки из Атланты — всегда высший класс.
Френч задержался на пути к полке с журналами, выпил виски и пошел дальше, а рыжая наклонилась над Морганом с водкой в пластмассовом стаканчике.
— Вы не заказывали, но я вот…
«Электра» подпрыгнула в воздушном водовороте, и стюардесса оперлась на его плечо.
— Спасибо.
Морган взял стаканчик, и хотя воспоминания подступали к нему со всех сторон, все-таки заметил, как ее пальцы, когда она выпрямлялась, словно случайно пощекотали ему шею.
— Вонючий тупик! — внезапно громким голосом сказал Френч у нее за спиной.— Вся моя распроклятая жизнь.
Вечером путешествующие сенаторы и их свита были приглашены отужинать по-южному на ферме Андерсона, слывшей местной достопримечательностью. Поехали все, кроме бдительного Бингема с горящим взором, который под каким-то предлогом вернулся в Вашингтон. («Никак подошла его очередь стоять на часах у памятника Неизвестному солдату», — сказал Зеб Ванс, держа в руке миллвудовский стакан с жидкостью цвета крепкого чая.) Отвезли их туда машины, предоставленные им местным фордовским агентом: как и А. Т. Фаулер, он был одним из наиболее щедрых сторонников Зеба Ванса,
Андерсоны (Длинные Загорелые Ноги были им представлены как «Кэти») пригласили, кроме того, всех соседей, и на столах, расставленных под деревьями, высились бочонки с холодным пивом и горки ломтей арбузов. Над специальной ямой в густых клубах синеватого дыма, пахнущего ореховым деревом, дожаривалась на вертеле свиная туша. Это был резерв: надменный негр, явно гордясь своим искусством, рубил старинным резаком уже готовую тушу. У стойки под развесистым дубом бармен в белом жилете не успевал наполнять рюмки и стаканы.
— Миллвуд,— сказал Зеб Ванс, обведя эту сцену одобрительным взглядом,— надо бы послать открытку мисс Перл.
Морган сразу же направился к бармену,— главным образом потому, что Длинные Загорелые Ноги, которым, когда их знакомили, пришлось прервать разговор с Мэттом Грантом, смерили его таким отсутствующим взглядом, словно он был просто одной из тех беломордых херефордских коров, что важно взирали на автомобили по сторонам ответвлявшейся от шоссе частной андерсоновской дороги. Глубокое безразличие красивой женщины, естественно, задело Моргана. Он взял стакан шотландского виски — такого, какое мог бы налить сам Миллвуд, — и огляделся. Дом был построен именно в том стиле, который он ненавидел всей душой — с колоннами, как Тара в романе «Унесенные ветром», белоснежный, точно ложбинка между грудями южной красавицы, под сенью дерев, на вершине пологого, окруженного лугами холма. Ухоженные газоны и изобилие чернокожей прислуги. Собственно говоря, дом был вовсе не старинный, и дело было вовсе не в «Унесенных ветром», а в том, что строился он на деньги Старого Зубра,— на деньги людей вроде отца Моргана, ограбленных, выжатых досуха по законам того политического мира, который Старый Зубр создал и так долго питал их кровью.
Морган выпил изрядную толику виски и съел отличный кусок горячей, спрыснутой уксусом свинины с жареными кукурузными лепешками и салатом из капусты, изрубленной на мельчайшие кусочки. Потом выпил еще виски, по-прежнему держась особняком. Стемнело, на деревьях развесили фонари, и слуги то тут, то там брызгали аэрозолью, отгоняя комаров. Зеб Вано восседал на нижней веранде, рассказывая благодарным слушателям всякие политические историйки, а Миллвуд крейсировал между ним и стойкой. Грант и Хант Андерсон сидели на ступеньках и увлеченно разговаривали.
Морган прошел мимо них в дом; на веранде ему рассеянно кивнула Кэти Андерсон. Он отыскал телефон, назвал номер своей кредитной карточки и позвонил Энн в Вашингтон. Как он и ожидал, трубку сняла приходящая няня. Нет, она не знает, где миссис Морган (очень ей это нужно, подразумевал ее тон). Ладно, она передаст, что звонил мистер Морган, если ему так хочется. Морган вышел на веранду и некоторое время слушал Зеба Ванса. Люди приходили и уходили. Морган снова направился к бармену.
В свете фонаря возник какой-то человек: низко опустив голову, он торопливо шел к дому. Морган узнал Мэтта Гранта и схватил его за руку, иначе тот прошел бы мимо.
— Что за спешка? Еще немного, и вы сшибли бы вон то дерево.
— А, Рич… Я в город, надо кое-чем заняться. А вы как, не хотите поехать?
Морган вспомнил было податливую стенотипистку, но решил, что с девицей, которая кусает тебя за плечи, вполне довольно и одного раза.
— Хочу-то хочу,— сказал он,— но только не в город.
— Ну в таком случае до скорого.
И Грант торопливо зашагал к дому, к ожидающим машинам. Морган продолжал стоять на месте. Из темноты появилась Кэти Андерсон, и он подошел к ней.
— Чудесный вечер! — сказал он.— Где вы покупаете такую погоду?
— Выписываем оптом.— Она остановилась, засунув руки в низкие карманы легкого летнего платья. От этого ее плечи чуть-чуть ссутулились, точно она обняла себя, чтобы согреться.— Приятно ли вы проводите вечер, мистер Морган?
— Пожалуй, приятнее, чем Мэтт Грант. Он только что пронесся мимо, как футболист с мячом. Сказал, что в город торопится.
Она поглядела на Моргана холодно, спокойно, как будто читая его мысли, и ссутулилась еще сильнее. Ему вдруг показалось, что она видит его насквозь, словно маленького ребенка.
— Он провел вечер приятно, мистер Морган,— сказала она.— По-моему, очень даже приятно.
— Ну, я, собственно…
Попав в свою же глупую ловушку, Морган угрюмо умолк: только теперь он осознал, какое сильное впечатление она на него произвела. Его злило все — она с Мэттом Грантом где-то в темноте, обнаглевшая нянька, собственный дурацкий язык, который предательски навлек на него ее насмешливое презрение… Конечно, презрение, и конечно, насмешливое. Он рассердился, но еще не успел раскрыть рот, как их окликнули с крыльца и к ним вразвалку приблизился рослый человек.
— Объезд! — сказал Хант Андерсон, добродушно улыбаясь в свете фонаря.— По пути к бармену.
— Похоже, дорогу туда ты знаешь очень хорошо. А сенаторы еще там? — Кэти мотнула головой в сторону дома.
Андерсон мог бы ответить, что об этом нужно было бы спросить у нее, но либо не хотел замечать ее исчезновения, либо действительно его не заметил.
— Оффенбах как будто уже готов, но Зеб Ванс только-только разогрелся.
— В таком случае пойду исполнять долг хозяйки, — сказала Кэти. — А тебе не пора ли перейти на кока-колу?
— Только через собственный труп!
Андерсон схватил Моргана за локоть и потащил к стойке, словно тотчас же забыв про жену. Тащить Моргана силком к бутылке никакой надобности не было, особенно после недавнего унижения, а главное, потому, что Длинным Загорелым Ногам явно был нужен не он, а Мэтт Грант. Мэтт Грант! Даже через много лет злость еще не улеглась. И ведь этот деревенский пентюх ничего, кроме листового табака, не знал и знать не хотел!
— Мне уже давно надо бы поговорить со знатоком политики вроде вас,— сказал Андерсон.— Что вы посоветуете мне предпринять для выдвижения моей кандидатуры?
— Возьмите-ка под ручку свою красавицу жену, заберите все деньги, отправляйтесь куда-нибудь подальше и живите по-хорошему, а сюда не возвращайтесь. Даже думать забудьте.
Бармен ушел, но батареи бутылок остались на месте. Андерсон обошел стойку и откупорил одну.
— Я раньше и сам так думал. Никакого желания возиться со всем этим у меня не было,— он сделал неопределенный, но широкий жест, чуть было не смахнув остальные бутылки, и щедро наполнил бокал, который подставил Морган.— Сидел я в поганой юридической конторе в Нью-Йорке и думал про Калифорнию. А вы про Калифорнию думаете?
