Unknown - Unknown
В эти нелёгкие времена Темань не покидала свой редакторский пост ни на день. Выход «Обозревателя» в его обычном виде был временно приостановлен, вместо пухлой газеты теперь печатались ежедневные четырёхстраничные выпуски малого формата с самыми свежими новостями. Известия подавались коротко и сжато: бумагу жёстко экономили. Сотрудники нередко рисковали жизнью, добывая сведения.
Недуг не щадил никого, в том числе и самих властолюбивых правительниц, решивших воцариться в столице. Когда заболели сразу две из них, стало полегче: их войска вынуждены были отступить, и с севера открылись пути сообщения. В город начало поступать съестное. Но тут Свигнева после долгих мучений скончалась, и те из удельных княгинь, кого смертельная хворь пока миловала, засуетились и полезли на столицу с удвоенным рвением. Верные Свигневе войска сражались на последнем издыхании, пока не пришло подкрепление от княгини Седвейг.
Темань возвращалась из редакции пешком: Извозный Двор сейчас работал только пять часов в сутки, и она не успела до его закрытия. Так уж вышло, что рабочий день (а точнее сказать, ночь) Темани теперь не поддавался ограничениям. Работала она на износ, но при этом мало ела, отдавая большую часть своего пайка дочке, и в итоге вся одежда болталась на ней. Если бы не туго затянутый поясной шнурок, брюки сваливались бы с неё на ходу. Её пошатывало от слабости: от скудного завтрака в желудке не осталось и воспоминаний, а в обед она лишь выпила чашку жиденького отвара тэи с сухариком.
Она падала от усталости, мечтая поскорее рухнуть в постель часа на три: больше ей редко удавалось отдохнуть. Не только из-за работы, но и от изнуряющей нервной бессонницы, лишавшей её покоя – не лежалось ей, тревога пружинкой подбрасывала её, звала куда-то бежать... Ни тело, ни душа уже не выдерживали такого ритма, нередки стали обмороки и повысилась зябкость. Озноб стал её привычным состоянием, руки и ноги никогда не согревались. Сейчас ступни немного потеплели от быстрой ходьбы, но из моросящего сырого сумрака на неё надвигался какой-то многоголосый, многоногий гул. Чудовище с тысячей рук и клинков заполнило собой всю улицу.
– Да здравствует госпожа Сиймур! – рычало оно.
Значит, войска княгини Сиймур ворвались в город... Темань, точно гонимая ветром былинка, успела только вжаться в ограду спиной, чтобы этот вопящий поток не смёл её, как лавина. А наперерез ему мчался другой поток, и они схлестнулись друг с другом. Лязг клинков, рёв и брызги крови, срубленные головы и развороченные ударом меча тела... Очутившись посреди уличного боя, Темань кралась вдоль ограды куда глаза глядят – лишь бы подальше от кровавого месива, а животный ужас выворачивал её и без того пустой желудок.
– Ээээарррр!..
На неё с диким воплем мчался воин, занося для удара меч, и Темань окаменела: всё... Но в налитый яростью глаз вонзилась стрела, и воин упал, не добежав до неё нескольких шагов. Скользя спиной по кованым прутьям забора, Темань сползла на корточки; сердце загнанно билось где-то в горле. «Онирис, Онирис», – стучало оно. Только бы не оставить дочку сиротой.
– Сударыня!
Свежим ветром прилетел этот молодой, звонкий голос, перекрывая гвалт и лязг битвы. Кто-то подхватил Темань на руки и понёс бегом. Дверца повозки, сиденье, какая-то синеглазая госпожа со строгим и пристальным взглядом, затянутая в чиновничий кафтан с золотыми наплечниками.
– Трогай!
Повозка помчалась, унося их от опасности. Бережно обнимая одной рукой Темань за плечи, а другой сжимая её пальцы, молодая спасительница приговаривала:
– Всё хорошо, не бойся. Ты в безопасности.
Синеглазая незнакомка сказала девушке:
– Розгард, ты рисковала жизнью.
– Я не могла иначе, матушка, – отозвалась та.
На губах Темань ощутила вкус вина с пряностями; пролившись в пустой желудок, оно обдало его приятным жжением. Розгард убрала фляжку и улыбнулась – будто лучик сверкнул сквозь тучи, согрев сердце Темани.
– Ну вот, всё в порядке. Не нужно бояться.
Красивые, тёмные и пушистые брови, большие и чистые, небесно-льдистые глаза, ровный ряд зубов с остренькими клыками, бархат ресниц... Лицо спасительницы сияло молодой свежестью и силой, внушая безотчётное доверие. Устало прильнув к её плечу, Темань расслабилась в её объятиях. Она почему-то знала: пока эти руки обнимают её, с ней ничего не может случиться. Дурнота накатывала на неё жужжащим мороком, грозя вот-вот лишить сознания, и Розгард, чувствуя слабость Темани, поддерживала её ещё крепче и заботливее. Сила её рук не могла сравниться с непобедимой сталью Северги, но обхват их был твёрдым и уверенным, успокаивающим.
Синеглазая незнакомка в наплечниках оказалась княгиней Седвейг, троюродной сестрой Дамрад, а Розгард приходилась ей дочерью. Княгиня привела в Ингильтвену свои войска, чтобы защитить город от набегов и снять с него осаду.
– Кого мы имели честь спасти? – спросила она, снимая чёрную шляпу с белым оперением с гладко зачёсанных тёмных волос.
– Я Темань, главный редактор «Столичного обозревателя».
– Очень приятно познакомиться, госпожа Темань, – чуть кивнула Седвейг. – А то, что ты главный редактор новостного листка – это весьма удачное для нас стечение обстоятельств. Вскоре нам потребуется обнародовать кое-какие известия. Мы можем сделать это через «Обозреватель»?
– Разумеется, госпожа, буду рада вам служить, – сказала Темань.
«Жива», – стучало сердце, оттаивая от смертельного ужаса уличного боя. И Онирис не останется сироткой... Онирис!
– Госпожа! – воскликнула Темань, спохватившись. – Я направлялась домой, у меня там маленькая дочка. Нельзя ли отвезти меня туда?
– Да, разумеется. Однако сейчас в городе начнутся бои, будет небезопасно. Предлагаю твоей семье на время укрыться во дворце Белая Скала.
Темань начала было из вежливости отказываться, но Седвейг настояла, а улыбка её дочери снова ласковым лучом скользнула по сердцу. Тирлейфу и Кагерду не требовалось много времени, чтобы собраться, а сонную Онирис Темань закутала в одеяло и вынесла к повозке на руках.
Княгиня прибыла в Ингильтвену не просто так: к ней обратилось временное правительство советниц Свигневы, когда та ещё лежала на смертном одре, отсчитывая свои последние дни в удушающих когтях недуга. В обмен на помощь в защите столицы советницы соглашались признать первостепенное право Седвейг на престол Длани. Переговоры велись уже давно и наконец увенчались успехом.
Седвейг располагала самым многочисленным и сильным войском среди всех удельных правительниц, и её помощь пришлась очень кстати. Жители спасённой столицы с радостью признали её Владычицей, а мятежных княгинь, рвавшихся к власти, осталось всего двое: остальных покосил недуг. На стороне Седвейг были сосредоточены гораздо большие силы, и смутьянкам пришлось склонить перед ней голову.
Темань не раз встречалась с синеглазой княгиней: та избрала «Столичный обозреватель» своим главным рупором и часто размещала в нём свои заявления и обращения. Новая Владычица не внушала страх, от неё веяло спокойной уверенностью, царственным достоинством и строгой, но обаятельной властью, которой хотелось подчиняться с радостью. Вскоре она перекупила «Обозреватель» у Эйнерд для своей дочери, и встречи Темани с улыбчивой ясноглазой княжной стали чаще. Впрочем, сторонний наблюдатель заметил бы, что деятельная и энергичная Розгард была, в целом, скорее серьёзна, а улыбка на её лице расцветала только в присутствии Темани.
Розгард не ходила – она будто стремительно и легко летала, не касаясь ногами пола. Благовониями она не пользовалась, её всегда окружало только лёгкое, ненавязчивое облачко свежести и чистоты, в котором Темань улавливала отголоски аромата своего любимого мыла. Тёмные, шелковисто блестящие волосы Розгард носила убранными в гладкую строгую причёску, но изредка позволяла себе отпустить на плечи и спину несколько завитых прядей. Помогая матери в государственных делах, она занималась её связями с общественностью. Наследница престола ведала новостными листками и книжными издательствами, а также вопросами образования. Она оказалась не так юна, как Темань подумала поначалу: такое впечатление на неё произвела сияющая молодостью улыбка Розгард. Княжна была ровесницей Леглит. Темань всё чаще ловила себя на том, что от одной мысли о ней её губы радостно вздрагивали, а каждой их встречи она ждала с теплом в груди... Тут было над чем задуматься.
Седвейг потребовалось несколько лет, чтобы навести порядок в своих владениях. Недобрые языки предсказывали распад империи Дамрад, но этого не случилось. Новая Владычица не строила воинственных планов, с соседями уживалась мирно, налаживая деловые связи. В Яви осталась её воспитанница Гледлид, жившая некогда в её доме на правах дочери.
Понемногу навии вернулись к дневному образу жизни. Их огромная живучесть и способность к быстрому восстановлению проявилась и в том, что их глаза перестроились под яркий свет. Произошло это не мгновенно, потребовалось время, но в конце концов они смогли оценить красоту лазоревого небосвода, не искажённого воронкой, очарование страстно-багровых закатов и чистоту нежно-розовых рассветов. Изменился и облик земель: таяли ледники, моря поглотили часть суши, и прибрежные жители переселялись из затопленных городов сотнями тысяч.
