Альманах Российский колокол - Российский колокол, 2015 № 1

Веселым я бродягой был, любил глотнуть пивца.
Однажды сон увидел я, а сон был без конца.
И были в этом сне, да-да, пивные ручейки,
Да-да, клянусь, все было так, пивные ручейки.

Веселым я бродягой был, в руке стакан с вином,
Однажды сон увидел я, хороший, добрый сон.
Во сне том озеро вина, бордовый пьяный цвет.
Да-да, клянусь, все было так, вкуснее в мире нет.

Веселым я бродягой был, любил хороший эль,
Однажды сон увидел я, когда прилег под ель.
И в этом сне, бывает так, большое море эля,
Да-да, клянусь, все было так, большое море эля.

Веселым я бродягой был, пил виски часто я,
Но вот очнулся я от сна под старым пнем, друзья.
О, где же пиво и вино, душистый славный эль?
Пропали пиво и вино, душистый славный эль.

Мы пришли – я не знаю, откуда – и не знаю, куда уйдем.
Мы меняемся понемногу, час за часом и день и за днем.
Мы вернемся потом к началу, а с начала – опять в конец,
В этой жизненной круговерти не терять бы своих сердец.

Не терять бы себя в потоке, по частям бы не собирать,
Вот бы выбраться нам на берег – и до вечности новой спать.
Нет здесь берега, вечно плыть нам в этой мутной и злой воде,
Руки льдом обогреть пытаясь, твердо зная, что быть беде.

Разойтись бы по разным жизням да по разным бы рекам плыть,
Нас потопит двоих когда-то этих уз неразрывных нить.
Мы с тобою вдвоем – не вместе, каждый сам здесь сполна
хлебнет,
Но вдвоем нас швыряет на камни, и за шкирку вдвоем трясет.

Мы пришли – я не знаю, откуда – и не знаю, куда уйдем.
Мы меняемся понемногу, час за часом и день и за днем.
Нас когда-нибудь растаскает по частям ледяной поток.
Пожалеем ли мы с тобою, что до моря – никто не смог?

В этот день мы не слышали траурных слов
И прощальный салют автоматов,
Только ночью узнали от наших врагов
То, что умер Высоцкий, ребята.

Он для многих из нас был кумиром дворов,
Не просил за поддержку награды,
Он в любой из газет заслужил добрых слов.
Почему же молчать о нем надо?

Да, на жизнь не накладывал краску и мел,
Резал прямо в лицо правду-матку,
Так показывать песни один он умел…
Вы со мною согласны, ребята?

Его лучшие песни «Маяк» не крутил,
Мы их пели тайком в подворотнях,
Но он все пережил и за все заплатил
Комом в горле и болью в аорте!

Так давайте за то, чтобы с нами он был
Не в последний раз,
Выпьем стоя, ребята,
Кто помнит и чтит его песенность!

Ты шла сквозь ночь веков,
В огне пылала на кострах,
И цепи крепкие оков
Тебя сжимали на крестах.

Русь – незабвенная Русь,
Великая, вечная, славная!
Русь – благословенная Русь,
Великая, вечная, главная!

Ты идешь в предрассветный туман,
Народы земли спасая,
Сжигая ложь и обман…
Великая Русь, ТЫ СВЯТАЯ!

Русь – незабвенная Русь,
Великая, вечная, славная!
Русь – благословенная Русь,
Великая, вечная, главная!

И нового солнца восход,
Зовет он своей добротой —
Великий распятый народ
Ступает в грядущий век золотой!

Русь – незабвенная Русь,
Великая, вечная, славная!
Русь – благословенная Русь,
Великая, вечная, главная!

Русь моя многострадальная,
Ты и степь привольная,
Ты и ивушка печальная,
И душа твоя раздольная.

Не раз ты под гнетом была,
И все ж на колени не встала,
Ты Русью святой прослыла,
От событий кровавых устала.

Народ твой славен великими,
Живет он в вечном распятии,
Святыми отмеченный ликами,
Ему чуждо идти на попятную.

А сколько открытий великих
Дала Миру незабвенная Русь!
И каких бы ни свершилось событий,
Родная, все равно я тобою горжусь!

Под занавес поземкой завьюжила зима,
В мозги морозцем звонко прозрением ума.
У Снежной королевы, что в замке изо льда,
Сосулек сжаты нервы, и правят холода.
Узоров кружев стужи, сезонная игра,
Уронит солнце в лужи старинного двора.
Под музыку капели, под трели птичьих стай,
Уносит стон метели зимы в дремучий край,
Поправив пряди локон, в пути из царства сна,
Откроет ставни окон красавица-весна.
Снят балахон снегурки с улыбкой на лице,
Фарфоровой фигуркой блистает на крыльце.
Из будней монотонных пробудятся мечты,
А в завязи бутонов распустятся цветы.
Идет по жизни сцены и властвует легко,
Дары ее бесценны возносят высоко!
В узорах лист цветенья, не ведая цены,
Для женщин в поздравленье, во здравие Весны!

Вышел дед из гаража
Чинно, важно, не спеша:
– Я в России жить хочу,
Чтоб с народом сообща.

Там талантов выше крыши,
В городах автомобили,
Революции опять же
И златы колокола!

И отец его серчает:
– Что те в Польше не хватает?
Вот отель купили новый,
Только знай работай там.

А не хочешь – в чисто поле,
Там картофель собирать!
Но не слушал дед отца,
Лишь стихи его влекли

Про Россию и Неву,
Да про ту еще Москву.
Переехал, сам не рад —
То война, то мир в боях,

То потом опять война.
Да еще там та «Аврора»,
Что стреляет наугад
Уж который год подряд!

Краше нет России нашей,
Если жить в эпоху нашу,
Дед любил всегда страну,
И писателей и прочих,

Но страна считала, впрочем,
Иностранцем его вовсе,
В Петербурге и Москве,
И не верила себе,

Что с Варшавы иль предместий
Может кто-то так любить
И столицы и деревни,
Коммунизмов этих быль.

Над Польшей счастье новое повисло,
И ожидают радость города.
Как Папа Римский из былой Европы,
Не плачет Висла, радость на века.

В начале века просто и без смысла
К весам войны подходят страны вновь,
И победителю за труд против России
Совет Европы должность отдает.

О Польша, родина Костюшки,
Невольница в былые времена,
Я знаю: то Варшава жаждет бури
За прошлое России и сполна

Ты мощною рукою санкций новых:
Пускай горят все русские в аду!
Но слышу звон к молебствию церквушки,
И точно знаю, что я не умру.

Туманный город как дурман.
Как маяки – миллионеры.
Который век? Которой эры?
Неизлечим туман.

И все слова подобны бреду.
Людей опять освободили
От происков былых вождей,
Здесь о которых все забыли.

Просты. Прослушаны. Скандалят.
Они там в Польше больше знают
О нашей жизни и мечтах
И продолжают жить в туманах.

Так женщина – что на века,
Проста, но что-то воскрешает,
еще любимая – пока,
уже твоя, еще – чужая.