Альманах Российский колокол - Российский колокол, 2015 № 1

У пожилых любви не меньше, она становится богаче.
Из одного сосуда вытекает, к другому поворачивает
И, до краев сосуд души заполнив, стучится в ребра.
И кажется ему красавицей соленая молодая вобла
Только за то, что плотью твердая и хвост запретный.
И так любимым помогает действие пустой таблетки,
Что испаряется любовь в сосуде, в сухом остатке:
«Все у киборгов как у людей. Программа душ в порядке».

Раньше никто не спал, пока не спит Сталин,
Сегодня никто не спит, пока не спит Обама.
Держите реал в кармане, пока не украли.
Что черное не отбелят – политиканам мало,
Сначала мир нарисуют, потом расстреляют,
Доказывая, что нарисованное – это правда.
Однажды у вас все построенное ими растает,
Но это никто не поймет из всемирного стада.

За пять километров от железной дороги
Ночью отчетливо слышны поезда через стеклопакеты.
До новых домов там, поди, пятьсот метров —
Слышны разговоры и чайные ложки стучат об стаканы,
Играют попутчикам марш Мендельсона
Хрустальные люстры в домах, и вагоны баюкают: «в жены».
Так ездил и он и взирал с высшей полки,
Как будто спала она, бедра в тесемках, задрав одеяло.
О, Незнакомка! И глазками к стенке, и его одеяло стояло
На страже заставы, подставы, состава, в купе никого.
Только бог улыбался с секундомером
С той стороны искушения, в бледное глядя окно.
Так «тридцать три» – миг за красной стрелою
Каждый оставит, проверен судьбою, что любят в Конторе
Божественной править и «тырит – не тырит»
На стрелке включает тебе семафор, и по рельсам во Двор
Спустя двадцать лет и два года приедет
К перрону с Собором, а копия мчит его с ней под забор.
Вторая и третия, пятая, дцатая, вокруг оболочки
Аурой параллельных миров, сходящихся в точках Христов.

Как ястреб выше крылами машет,
Так мои мысли причины пашут,
Опираясь на воздух следствий,
Поток используя побед и бедствий.
Мы с ним в полете в одном пространстве
И камнем падаем без всяких шансов,
Пулей подбитые, с равной скоростью.
Это в финале, но я на гостью,
Слегка касаясь, ложусь со страстью.
А ястреб камнем добычу красть
С неба рухнет, не промахнется.
«Она не греет, мне не гребется» —
Рефлекс людей и мотор развития
В океане дней, а Вы говорите.
Любовь есть творчество. Заводите
Гостью Музу. А так не хотите?
Разделим вечное наслаждение:
«Я помню чудное прикосновение…» —
Как камнем с неба на восьмое марта
На двадцать третие февраля!
Это Вам не дисконтом карта полна рубля.
Это по ястребу ступень развития:
«Я помню суслика и поля…»

Брызги шампанского «Игристое солнечное»
Протуберанцами на Землю выплескивает,
Светится искрами глаз девок полночью,
Метлами снег разметающих с блестками.
След от пурги остается дорожками, в ряд,
У утренних лужиц с похмелья вороны стоят,
Смотрят на Солнце и, луч фокусируя, каркают
В сторону Запада: «Катит с России закатная
Тьма, чтоб на Камчатке с шампанским восход
Из открытой бутылки вулкана стекался – народ.
Его отпускает на мир сатана – пусть живет.
Достоин, додержан до темени западных сот,
Что в голове у них, пузыриков ждет, взорвет».

Откроешь холодильник, а там все есть, и ты уже сыт.
Откроешь холодильник, а там блестит, и чувствуешь голод.
Откроешь холодильник, а там сидит: «Я женщина-едаголик».
Закрой холодильник – ты счастием ненасытно болен,
Повесь на него электронный амбарный замок-магнит.
Свою итальянку с болот одень в костюм пингвина, и в Антарктиду!
Там греет любовь к России – важнейшее из искусств.
В Америке и Европе, видишь: рушатся в дыры льды
И парниковый эффект приводит к таянью мерзлоты
В Сибири, но в пойме у Лены не бегают новые амазонки.
Они лепят Амурам сердечками из пурги пельмени,
Готовятся к встрече второго всемирного переселения
И просыпаются, оживают: «чпок-чпок», встают слоны.
А куда нам податься, финно-угорам? В горы, в Тибет.
В Шамбале есть туннель, в мир тонких материй – шторы.
Но переезд – похуже пожара, переселение – всегда война.
С гуманоидами – бесполезно, пусть в холодильник, там не растает
Горох кометного града – пыль от взрывов последней войны.
А мы как птицы – пересидим на сваях.

История любви всегда одна:
Искра, пожар и по щеке слеза,
Ведро, песок, в руке брандспойт,
И бег с пожарища в избе трусцой.
К кроватке, а ребенок хочет к маме,
А у соседки печка лучше с пирогами.
Искра, пожар и запеченным яблоком
К противню привычка жить вдвоем
Прилипла – не отодрать уже любовь:
Утром кушать тертую морковь,
Считая в граммах жизни витамины,
И наступить на поле «Осторожно, мины!»
В подруге дней открыть щиток, и ток
Пробьет табличку «Не влезай, убьет».
В разношенные тапки время сунуть
Тушить пожар, смахнуть слезу украдкой…

Точки акупунктуры – везде, где ладонь —
Часть души, превращенная любовью в огонь —
Заветную гладит душу, поскольку больно,
Горячо не в точках, а в целом, вольном.
Извивающимися языками, словно
Солнце, выплескивая протуберанцами
Плазму – отделяется волнами, отключая станцию,
Обволакивают Планету, беспомощную,
Словно кролик перед заглатывающим удавом —
Он сворачивается в клубок так плавно,
Что Планета разворачивается в ленту
И с нахлестом поглощает его ответно
В замедленном бессознательном темпе.
И, постоянно меняясь местами, неразличимы,
Взрываются огненным шаром, любимые
Серебристым покоятся облаком, легким туманом,
Твердеющим постепенно в тела – обманом —
Наличием в комнате материального мира.

Набухают почки, а ты это не видишь,
Зато знаешь точно – существует идиш,
Атмосферный столб, неотвратим восход,
Молодильным утром букет флюид несет
Жесткий юный ветер, а там, где круглый год
Все намного тоньше – нет ужасов зимы.
Там мельчает больше, пересади, где мы,
Тоже загрубеют, но станешь четче жив
И резче нож по дереву, что скребут козлы.
Где зима пещерная, там весна – подрыв.
И они живут на севере, но под таким давлением
Всю жизнь под прессом фальши: «тепло, уютно, ешь».
Приедут и отвяжутся (природу не обманешь даже в Год Козы).
Весны напьешься, встанешь… Здесь отдохнешь и ты.
Или сделай кризис себе. Узнаешь вкус весны.