Коллектив авторов - Плавучий мост. Журнал поэзии. №3/2016
Надпись
После школьных приключений
Я домой к себе иду
Мимо горки и качелей,
Мимо пони в горсаду.
Поворачиваю влево,
Через рынок напрямик,
Где сидит как королева
Продавщица старых книг.
Обхожу больницу справа,
Вижу памятник в пальто.
Дальше – вырыта канава,
Дальше – в ряд стоят авто…
И написано ТАКОЕ
На заборе вдоль пути,
Что ни в случае ни в коем
Вслух нельзя произнести.
Ну, а если попытаться,
То буквально через миг
От стыда сгорю я, братцы,
И отсохнет мой язык!
Ангина
Залепила горло глина
Вперемешку со стеклом.
Называется ангиной
Этот колющийся ком.
(Мама мёдом кормит сына
С кипячёным молоком).
Словно чудищины клешни
Горло рвут на лоскутки.
Я умру сейчас, конечно,
Всем прогнозам вопреки.
(И вращаются неспешно
Люстры, шторы, потолки).
Отпустило. Полегчало.
Отболело поутру.
И решил я, что, пожалуй,
Совершенно не умру.
(Чару-кару-ку-караллу!
Пам-парам! Ту-ру-ру-ру!)
Дикий мёд
Мой старый друг залез в дупло,
Достал оттуда два кило
Янтарного!
Липучего!
Вкуснейшего!
Тягучего!
«Машутка! Доченька! Алло!
Приду домой с двумя кило
Янтарного!
Липучего!
Вкуснейшего!
Тягучего!»
Вдруг отключился телефон…
И тучи пчёл со всех сторон
Зависли в злобном гуле:
«Сойдёшь с ума от волдырей!
Топтыгин! Мёд верни скорей!
И улетай, как пуля!»
Факир
Раз,
Два,
Три,
Четыре,
Расскажу вам
О факире.
На арене цирковой
Он работал головой
И глотал без счёта
Разные остроты:
Сорок два кинжала
И ножей немало,
А ещё три лома
Под раскаты грома
И четыре сабли,
А в придачу –
Грабли!
Раз,
Два,
Три,
Четыре,
Пять,
Стал факир вдруг доставать:
Из кармана –
Таракана!
Из воротника –
Сурка!
Из ботинка –
Пятнистую свинку!
Из штанины –
Павлина!
Из уха –
Зеленобрюхую муху!
Из-под чалмы –
Верблюжьи холмы!
А потом – и всего верблюда!
Да это же чудо!
Из-за спины –
Хобот вооооооттакой длины!
И остального слона достал…
А потом факир, вероятно,
Устал.
Поклонился в пояс
И сел в проходящий поезд.
А кто на арену поезд
Пригнал –
Этого я не узнал.
Верблюжий спор
Спорят и спорят,
Сопя и краснея,
Дедушка с внучкой:
– Ая говорю: колокольчик вкуснее!
– А я говорю: колючка!
– Ая говорю: колокольчик вкуснее!
– Ая говорю: колючка!
Дедушка с внучкой
Горбаты, бедняжки.
(Бедняжки?
Да нет, конечно!)
– А я говорю, что полезней ромашка!
– А я говорю – черешня!
– А я говорю, что полезней ромашка!
– А я говорю – черешня!
На шум из норки
Вылез тушканчик,
Глаза таращит.
Дедушка: – Слаще, не спорь, одуванчик!
Внучка: – Лопух-то слаще!
Дедушка: – Слаще, не спорь, одуванчик!
Внучка: – Лопух-то слаще!
Зимой и летом,
Семь дней в неделю,
Без перерыва:
– Что-то давно мы клевер не ели.
– А я говорю – крапиву!
– Что-то давно мы клевер не ели.
– А я говорю – крапиву!
– Что-то давно мы клевер не ели.
– А я говорю – крапиву!
– Что-то давно мы клевер не ели.
– А я говорю – крапиву!..
И так до бесконечности…
Ракетчик
Ракетчик стоит
На посту у ракеты.
Блестят сапоги,
На ремне – пистолеты.
Ракетчику года четыре на вид.
И божья коровка на каске сидит.
Сверчок
Сверчок запрыгнул на Луну!
Как сил хватило? Ну и ну!
«Земля, Земля, я – твой Сверчок!
Я совершил большой скачок!
Теперь Луна – покорена!
Пришлите срочно мне слона!
Верхом объеду я Луну!»
Земля ответила: «Ну-ну,
Самонадеянный Сверчок!
Ты совершил большой скачок,
Но слон, поверь же, не войдёт
В наш серебристый ЛУНОлёт!
А если строить СЛОНОлёт,
То целых десять лет пройдёт!»
Новый стишок про муху
Муха была не совсем как бы мухой:
Белой была и слегка лопоухой.
В профиль она на хорька походила,
А со спины – на младенца гориллы.
Муха летала чуть-чуть странновато,
Будто бы плавала в море когда-то.
Крыльями как бы гребла и кряхтела.
Было у мухи любимое дело:
Сесть мне на нос и потребовать сухо:
«Новый стишок прочитай мне про муху!»
Дельфины
Всего-то в метре от фрегата
Дельфины, словно акробаты,
Взмывают стаей над водой,
Летят под купол голубой.
Шесть оборотов! Или – двадцать?
Дельфины любят кувыркаться!
Взмывают стаей над водой,
Качают купол голубой.
Народ на палубе смеётся
И рукоплещет! Светит солнце!
Я человек, а ты – дельфин.
И шар земной у нас – один!
Радуга
Вдруг вспыхнула радуга
Прямо над нами,
Мигая полосками,
Словно огнями!
Мы вовсе не ждали
Такого подарка:
Нас в гости зовёт
Семицветная арка!
Кто ходит под радугой –
Тот и счастливчик!
Давайте шагать
Под весёлый мотивчик!
Давайте мечтать
О свершениях, люди!
Давайте желанья
Загадывать будем!
И в небе журавль,
И в ладони синица –
Всё сбудется, знаем!
Не может не сбыться!
Принимай стихи!
Ты стихи, как витамины,
Ежедневно принимай!
Этот стих на вкус – малина,
Этот – свежий, словно май,
Этот – горький лишь в начале
(Полежит на языке –
и уйдут твои печали,
растворятся вдалеке).
Этот стих сочней, чем дыня,
Этот – сладкий, как компот…
Принимай стихи отныне
Каждый день и круглый год!
Книжный обзор в мини – рецензиях
От Эмиля Сокольского:
Городской космос
Ганна Шевченко, «Обитатель перекрёстка». М., Воймега, 2015
«Выходит женщина красивая / и о погоде говорит», – вот фраза в одном из стихотворений сборника, которой пусть несколько упрощённо, но можно определить его основной характер. У Шевченко много воздуха, много запахов, природа входит едва ли не в каждое её стихотворение – зримо, осязаемо, как полноправная участница всей жизни поэта. «Медленно плывут святые груши», «льётся день, колыхаясь сквозь шторы», «зелёное небо лежит на церквях», «подоконники пахнут дождём», «в окне проплывают небес лоскуты», «ползёт сентябрь дымком из-за угла», – эти наугад мной выхваченные строки дают достаточное представление о стихотворном дыхании Ганны Шевченко, лёгком и взволнованном, о событиях, происходящих в её жизни и отражённых в душе. Ещё бы, уже первое же стихотворение наполнено благоговением перед жизнью – а речь-то идёт всего-навсего о выходе из дома поздно вечером:
В других мирах, в галактике, в глуши,/выходишь из подъезда – ни души,/ туманный воздух чёрен и стеклянен,/ весь этот космос странный городской,/ из любопытства трогая рукой,/идешь во тьму, как инопланетянин. ‹…›
Поневоле вспоминается пастернаковское: «Тенистая полночь стоит на пути,/ На шлях навалилась звездами» (кстати, имя поэта в сборнике упоминается). Но Пастернак ведь о другом – о степи? Так ведь и Ганна Шевченко человек степной. Уроженка шахтёрского городка Енакиево Донецкой области, она сохраняет в себе «степное» художественное мышление, хоть и давно живёт в подмосковном Подольске. Вновь и вновь Шевченко мысленно возвращается на землю своего детства и юности как в таинственный, заповедный мир – туда, «где на склонах цветёт резеда, / где под травой луговая руда / скрыта в корнях зверобоя», где «тёмен неба магический круг, / ковылей непрогляден атлас». А когда речь заводит о городе – строки звучат жёстче, энергичней, –
На заводе вод прорвало турбину,/оборот дождя громыхнул немалый,/ ночью ветер шляпой хлестал рябину-/закровил асфальт от горошин алых, ‹…› но романтики как здорового, незамусоренного городской суетой восприятия жизни, – не убавляется; вообще, надо сказать, автор относится к поэтам, гармонизирующим мир; каждый день автор преобразует в небольшое театральное представление, в котором радость и грусть светло уживаются друг с другом. Этому очень способствует и рассыпанная по многим страницам книги лёгкая насмешливость интонации. Например, в стихотворении «Некогда думать о платье…», – в цепочке фантазий, где юмор словоупотребления прочно держит внимание читателя – откровенно заговариваемого поэтом, который громоздит деталь за деталью:
‹…› Пусть повисит, отвисится,/ пусть шерстяные манжеты/ молью съедаемы будут/ в тёмном трехстворчатом склепе, пусть упокоится с миром, / рядом с жакетом под полкой, хламом заваленной пыльным ‹…›
