Журнал Российский колокол - Российский колокол, 2015 № 1-2
– Да, – ответил я. – Через неделю и один день. Я тебя приглашу на торжество. Может быть, поедем выбирать тебе наряд?
С гиканьем выскочив из постели, она побежала в ванную. Мне так хотелось последовать за ней, встать, обнявшись, под теплый душ, ласкать ее и принимать ответные ласки, но вместо этого я взял сигареты и пошел на террасу.
Платье мы купили в бутике итальянской моды. Мне оно сразу понравилось. Оно было вязаное, темно-зеленого цвета, мягко облегавшее фигуру. Агнешка поначалу отнеслась к нему сдержанно, однако, надев его и покрутившись перед зеркалом, одобрила, правда, не столь восторженно, как я. Настроение мне по обыкновению испортила было продавщица, сказавшая, что у меня очаровательная дочь, но на это Агнешка вызывающе громко ответила ей, что она мне не дочь, а любовница, и что скоро станет женой. И страстно поцеловала меня, благодаря за подарок.
В магазине в основном были русские. Мы уже уходили, когда одна пара принялась обсуждать наше поведение. Сутулая дама сказала, что девчонка похожа на полячку, а ее кавалер, одутловатый господин с брюшком и одышкой, заметил, что все полячки – сучки. Я сунул коробку Агнешке, выпроводил ее на улицу, неспешно вернулся и ударил толстяка сильно в живот. Он согнулся пополам, и его вырвало на ворсистый ковер. Дама закричала, я извинился и вышел.
Агнешка не стала задавать мне вопросов. Она скорее всего слышала, что сказал толстяк, и видела, как я его ударил. Взяв меня под руку, она прижалась ко мне бедром и искоса глянула мне в лицо. Вид у нее был серьезный и гордый.
Потом мы нашли банкомат и сняли очередную порцию денег. Позвонили Росице, она оказалась на месте, и через пятнадцать минут мы были у нее. Я подписал договор с поэтапной оплатой, предупредив, что владелец может поменяться, сделал первый взнос, который с учетом задатка составил двадцать тысяч, полистал нотариальный акт, свидетельствовавший о праве на собственность. Росица пояснила, что я смогу получить его после оплаты трех четвертей общей стоимости квартиры. Я заверил ее, что через пять-шесть дней рассчитаюсь полностью, и спросил, нельзя ли будет получить у нее ключ заранее. Она посмотрела на Агнешку, понимающе улыбнулась и протянула мне связку из нескольких ключей, в том числе и от подъезда. Мы договорились рассчитаться и завершить все формальности у нотариуса.
Аги, не проявившая ни тени любопытства в конторе, буквально насела на меня, едва мы вышли.
– Тим, зачем тебе понадобились ключи? – спросила она возбужденно. – Ты хочешь жить в своей квартире?
– Я хочу жить в твоей квартире. У тебя же должна быть своя квартира? А там, глядишь, со временем встретишь принца и выйдешь за него замуж, и вы будете тихо-мирно жить и вспоминать меня добрым словом…
– Ты имеешь в виду, что сам принц будет без квартиры? – насмешливо поинтересовалась Агнешка. – Интересный у тебя принц! Нет, Тим, зачем тебе сейчас ключ?
Пришлось коротко объяснить ей причину, и Аги запрыгала и захлопала в ладоши. Мы взяли такси и попросили водителя отвезти нас в самый лучший мебельный магазин Варны. И в результате я получил то, что и надеялся получить, когда затевался с квартирой: я разбудил в Агнешке собственницу и хозяйку.
Как внимательно и придирчиво она разглядывала диваны, кровати, шкафы, вешалки, комоды, горки, трюмо, тумбочки – словом, все, чем был заполнен четырехэтажный центр мебели! Иногда она спрашивала у меня совета, но вскоре перестала, видя, что мне нравится все, что бы она мне ни показывала. Мы примерно наметили то, что хотели бы взять, попросили размеры, предварительно договорились о доставке и сборке и отправились в супермаркет бытовой техники и прочих люстр и светильников, где также выбрали приятное глазу и душе. Провозились мы до позднего вечера и устали так, будто отпахали по две смены в забое. Потом мы еще перемеривали комнаты и прикидывали, где что будет стоять, но это уже сошло за отдых.
Когда мы вернулись к себе, было почти одиннадцать. В холле с видом человека, которому негде ночевать, прохаживался Антип. Я сразу понял, кого он тут ожидает, и обещал сойти к нему через пять минут.
В прихожей Агнешка обняла меня и нежно поцеловала. Было в ней что-то новое, одномоментно радостное и грустное, а то и что-то недосказанное. Я хотел продлить поцелуй, но она отстранилась и напомнила, что меня ждут.
Антип был хмур. Он сидел в большом рыжем кресле рядом с журнальным столиком и пил кофе мелкими глотками. Поинтересовался, буду ли я тоже пить кофе, увидев же, как я покачал головой, произнес: «Ну и ладно!» и молча протянул мне листок.
Я мельком глянул на него и вернул ему, сказав:
– Не надо ничего. У меня нет к вам никаких претензий. Это было глупо с моей стороны – требовать каких-то гарантий. Я приношу свои извинения профессору.
– Но ведь даже на китайский чайник… – усмехаясь, хотел поддеть меня Антип, но я лишил его такого удовольствия, выразив уверенность, что в данном случае речь идет все же не о китайском чайнике.
С появлением Агнешки что-то разладилось у нас в общении, словно из него ушла доверительность. Мне было жаль, что так получилось, но я надеялся, Антип все поймет и не будет на меня в обиде.
Я рассказал ему о желании приобрести квартиру и о первом взносе, и о посещении мебельных и прочих магазинов… Он был очень удивлен той стремительностью, с которой я проделал это, не посоветовавшись с ним. Правда, узнав, что мы имеем дело с его протеже, несколько смягчился, а после того, как я назвал ему метраж, район и цену, вообще заулыбался, сходил в бар, принес бренди и поздравил с хорошим начинанием. Я сказал, что поздравлять меня пока рано, а вот через неделю будет в самый раз, только уши я свои на поругание не дам, потому что шестидесяти дерганий они могут и не выдержать. Антип покачал головой, вздохнул, точно получил неприятную весть, и, потеряв бдительность, протянул мне руку. Прощаясь, я обещал вскоре сообщить им с профессором дату, место и время встречи.
Агнешка меж тем приняла душ и возлежала теперь на тахте в эротическом белье. Я остановился в проеме, осмотрел ее, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, и сообщил, держась за сердце:
– Найду-ка я, пожалуй, себе какую-нибудь старушку…
– А ты разве не пил сегодня пилюльку? – ангельским голоском осведомилась моя губительница и, не дожидаясь ответа, поднялась грациозно с тахты, достала капсулу, налила в стакан немного бренди, а затем положила «пилюльку» себе на язычок, всунула его в мой раскрытый от удивления рот, пригубила бренди и следующим номером своей обширной программы перелила запивку в меня.
– Девушка, а вы из какой поликлиники? – чуть не подавившись, только и успел спросить я…
Последующие несколько дней мы посвятили обустройству новой квартиры. Деньги были самыми лучшими и безотказными мастерами. Все у них ладилось, все у них спорилось, и с каждым новым днем жилище наше преображалось и хорошело.
Я смотрел на Агнешку и видел, какая из нее будет прекрасная хозяюшка. Всему она находила свое место, была любезна с рабочими, и те безропотно, случалось, переносили тяжести с одного места на другое, а потом наоборот.
Мы готовы были переселиться накануне дня рождения, но Агнешкины ангелы-хранители в лице профессора Перчатникова и Антипа Илларионовича не дали нам на это разрешения, потому что ежедневно собирались теперь делать какие-то замеры, исследовать кровь и что-то еще, мне не ведомое. Я начал было говорить, что мы будем приезжать сюда, но слушать меня никто не стал. Правда, никто и не напомнил мне про мою недавнюю тягу к гарантиям…
Но было и нечто, слегка огорчавшее меня. Временами я подмечал, как среди безудержного веселья Аги неожиданно стекленела взглядом, уходя в себя, в свои думы и переживания, и будто переселялась в иное пространство. Длилось это обычно не более десятка секунд, после чего она вновь возвращалась в прежнее состояние. Примерно также ведет себя магнитофонная лента, когда вы случайно или намеренно нажимаете на «паузу». Меня эти Агнешкины «паузы» не то чтобы пугали, но тревожили определенно. Однажды я не выдержал и попросил у нее объяснений. Она смутилась, бросилась мне на шею и сказала, что как-нибудь все мне расскажет. Ей просто необходимо кое-что уточнить. А так все хорошо и прекрасно.
Этот ответ привел меня в тихий восторг. У нас будет ребенок, ликовал я про себя. Она ничего пока не говорит мне, потому что хочет удостовериться. Было это в новой квартире, после того, как мы, оглядев приведенную в порядок гостиную, собирались уходить.
В ту ночь я был особо нежен с ней и долго потом не мог заснуть, слушая ее мерное дыхание. Я заставлял себя не думать загодя о ребенке, видя в этом плохую примету, но чем настойчивей я старался уходить от этих мыслей, тем предметнее и красочнее представлялся мне наш будущий малыш. Это была девочка, маленький эльфик, похожий на Агнешку. Я видел ее почему-то уже подросшей, годика в три, уже много и складно говорившей, постоянно чем-то занятой, называвшей меня, как когда-то ее мамочка, великолютом, и при этом ежившейся и убегавшей от меня с криком в притворном страхе. Эти картины наполняли меня такой жаждой жизни, таким желанием сделать для них что-то невообразимое, что в конце концов я едва ли не лишался последних сил и походил, возможно, на сомнамбулу. Странно, что Агнешка этого не замечала. А может быть, и замечала, но не беспокоила меня расспросами…
