Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №05 за 1984 год
Маджида нападение застало в самом неудачном месте — он ринулся вслед за муллой, вскарабкался по откосу, пробежал несколько шагов по зеленой поляне и упал там, хоронясь от пуль в высокой траве. Латиф и Кадыр залегли у воды рядом с Фазилей.
Секундное замешательство прошло. Люди оценили обстановку, стали искать укрытие понадежнее. Да и огонь душманов немного ослаб.
— Эй, сдавайтесь! Это говорю я — Каюм Туркон,— раздался крик из-за ближнего дувала.— Сложите оружие на милость аллаха, и мы отнесемся к вам по справедливости. Заблудшим мусульманам я обещаю прощение.
Фазиля невольно вздрогнула, представила себе, как поступит Каюм с каждым, кто попадется ему в руки. «Заблудшие мусульмане...» Если он и помилует кого, так, быть может, молоденьких солдат-новобранцев, коли согласятся перейти в его банду. Вчерашние неграмотные дехкане, только что получившие оружие, но еще слабо разбирающиеся в политической обстановке, могли дрогнуть. Остальные — нет. Девушка осторожно приподнялась на локте, прицелилась в проем между дувалами, откуда вещал Каюм, выпустила короткую очередь и тут же вертко скатилась в ложбинку, которую присмотрела заранее. В песок, где Фазиля лежала секунду назад, остервенело вонзился град пуль. Перестрелка вспыхнула с новой силой.
Так вот что задумал Каюм! Взять их всех живыми... Он посчитал, что у отряда не будет другого выхода, кроме сдачи в плен.
Вспыхнувшая было перестрелка снова затихла, и опять из-за дувала донесся голос Каюма:
— Сопротивление бессмысленно. Мусульмане, поверните автоматы против своих настоящих врагов! Покарайте их и сложите оружие. Эй, Маджид! Ты мечтал встретиться со мной. Ну, вот мы и встретились. Не позже чем сегодня вечером мы сможем побеседовать, если, конечно, к этому времени твои же бывшие друзья не вырвут твой поганый язык. Даю вам на размышление десять минут.
...А небо по-прежнему было голубым, ярко светило солнце. Пели птицы. Журчала, поблескивая, река. Фазиля неловко оперлась рукой о поросшую травой землю и тихо вскрикнула.
— Ты чего? — разом повернулись к ней Латиф и Кадыр.
— Колючка,— виновато объяснила Фазиля.— Поранила палец.
Тревога сменилась на лицах друзей сначала недоумением, потом улыбками:
— Колючка... Ну Фазиля!.. Нашла о чем переживать!
— А как же,— в тон друзьям ответила девушка. — Если занозу не вытащить, то палец нарывать будет. А мне завтра этой рукой листовки писать.
— Листовки? Завтра? Но доживем ли мы до завтра, сестренка?
— А как же! Еще не пришло время нам погибать. У нас впереди дел много.
Фазиля отложила автомат, зубами вытащила колючку, высосала из ранки кровь — все это она проделала обстоятельно, не торопясь, будто не была сейчас под бандитским обстрелом, на волоске от гибели. Царандоевский майор залег рядом с новобранцами на середине склона. Он сердито покусывал травинку. Партактивисты и хадовцы расположились на другом берегу. Их подгонять не приходилось, сами выдвинулись наверх. Маджид уже пристроился рядом с Абдулгафаром. И он, и партийный секретарь молчали, но выражения их лиц выдавали мучительное раздумье. Как быть? Как вырваться из западни? Маджид переживал. Получалось, что именно он, поддавшись на провокацию, завел отряд в засаду. Латиф и Кадыр прикрывали русло реки. Они о чем-то переговаривались между собой, укоризненно поглядывая на девушку. Фазиля догадалась, о чем они говорили: наверняка корят себя за то, что взяли ее с собой.
По-прежнему было тихо, если не считать веселого щебета птиц и стрекота цикад. Фазиля отчетливо поняла: есть только один выход из западни. Кто-то должен пожертвовать собой ради спасения отряда, кто-то должен вызвать огонь на себя и прикрыть прорыв. Должно быть, старшие товарищи поняли это давно, но почему тогда медлит с приказом Маджид? Чего он ждет?
А Маджид просто не мог заставить себя послать кого-то из своих людей на верную смерть. Почти все здесь были его друзья — кем пожертвовать? Кому приказать умереть?
Наконец он решился. Перебрался на правый берег, упал возле Кадыра, жестом подозвал к себе царандоевского майора. Сказал, чтобы было слышно всем:
— Трое хадовцев поднимутся слева. Три царандоевца выйдут на правый склон. Остальные, не мешкая, уходят вниз по течению реки. Она выведет нас к шоссе.
Все, что произошло дальше, длилось несколько минут. По условному сигналу Маджида три хадовца, открыв огонь из автоматов, рванулись наверх, выбежали на поляну с редким кустарником и залегли там. И следом за ними такой же бросок, только на другом берегу, сделали царандоевцы — они пошли впятером во главе с майором. Каюм сосредоточил свои главные силы на этом берегу, здесь было жарче всего.
Группа Маджида двинулась вниз по ручью, по щиколотки утопая в черном илистом грунте. Фазиля немного замешкалась, отстала, обернулась и сразу увидела душманов. Люди в чалмах скатывались с обрыва в том месте, где только что находился отряд. Девушка тщательно прицелилась и выпустила длинную очередь. Снова нажала на курок — автомат не ударил ее в плечо, как прежде.
«Кончились патроны»,— догадалась Фазиля. Подбежал Латиф:
— Назад! Я прикрою.
Девушка бросилась за отступающим отрядом, на ходу перезаряжая автомат. Река здесь делала крутой изгиб, и некоторое время можно было не бояться огня в спину. Вдруг Фазиля услышала резкий нарастающий свист. Он раздался откуда-то сверху и не был похож ни на один из знакомых ей звуков. Девушка остановилась в недоумении, подняла голову.
— Ложись! — закричал бешено Кадыр. Он сшиб ее с ног, упав рядом прямо в воду. И почти сразу же метрах в тридцати раздался взрыв.
— Мины! Понимаешь, мины! — кричал Кадыр.
Они снова побежали по ручью. Пот застилал глаза. Утробно свистели мины, их разрывы взметали к небу камни и грязь, и всякий раз Фазиле казалось, что они летят прямо в нее. Но дальше к реке вплотную подходили густые ивовые заросли, и Маджид повел людей сквозь эту чащу: высокий кустарник сразу скрыл отряд.
Через полчаса они благополучно вышли на шоссе и почти сразу встретили армейский батальон. Его послали выручать отряд из беды. Перестрелку услышали в кишлаках и сообщили в Герат. Маджид вскочил в головной бронетранспортер, колонна свернула с дороги и, ломая кустарник, помчалась вдоль ручья — на подмогу оставшимся товарищам.
Майора смерть обошла стороной. Погибли два молодых солдата и хадовец. Схоронили их, как это и предписывает обычай, в тот же день перед заходом солнца.
Утром Кадыр, как обычно, открыл заседание провинциального комитета ДОМА. Присутствовал уполномоченный Центрального комитета ДОМА по северо-западным провинциям Халиль.
— Сегодня революция — это борьба сразу на нескольких фронтах,— рубил воздух ладонью Кадыр.— Первый — защита завоеваний Апреля с оружием в руках. Второй, может быть, самый главный,— схватка за умы и сердца миллионов людей, прежде всего — дехкан. Мы должны не просто вырвать обманутых людей из пут невежества, но и повести их против врага, сделать нашими активными союзниками.
— Позвольте мне, товарищ Кадыр,— поднялся Халиль.— Ты складно говорил, возразить тебе нечего. Но вообще,— он нахмурился,— мы научились говорить куда лучше, чем действовать. Все правильно в твоей речи. Не было только одного — конкретных предложений. Как ты представляешь себе ведение агитационной работы в районе?
— Как? Ну ясно как,— Кадыр справился с секундным замешательством.— Мы должны идти в лицеи, в кишлаки, на базары — агитировать, разъяснять, убеждать.
Кадыру казалось, что он ответил убедительно на вопрос Халиля. Но вот встал зав. орготделом Латиф:
— Слово, конечно, хорошо... Ты вот зовешь нас идти в кишлаки. Ну, допустим, пойдем мы агитировать. Все пойдем, никто не струсит. А вот кто вернется обратно — об этом подумал? Душманы живо переловят нас поодиночке и развесят на чинарах. Так чего же мы добьемся?
Кадыр вспыхнул:
— Лично я готов хоть сегодня отправиться по кишлакам...
— Одно дело — погибнуть в бою...— возразил Латиф.
— К чему я призываю, это тоже бой. И выиграть его сегодня не менее важно, чем разгромить десять банд.— Кадыр вопросительно посмотрел на Халиля, ожидая его поддержки.
Халиль поднялся.
— Теперь ты ближе к истине. Большая ошибка думать,— сказал он,— что революционная борьба — это лишь боевые рейды и засады. Нельзя успокаивать себя тем, что будет время для пропаганды наших идей, когда разгромим душманов. Нет, товарищи! Дехкане должны сегодня, сейчас, немедля услышать доступные их пониманию слова о земле, свободе, братской помощи Советского Союза.
Халиль умолк, подчеркивая тем самым важность следующей фразы:
— Центральный комитет ДОМА принял директиву о создании агитационно-пропагандистских отрядов на местах. В том числе и в нашем районе.
