Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1984 год
Обзор книги Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1984 год
Зеркала для восходов
Солнце лениво питало воздух жаром, и только полуденное небо, казалось, остужало его своей прозрачностью. Порывы свежего ветра напоминали о близости моря.
Дорога увела вправо, и я сразу увидел белый двухэтажный дом, обнесенный оградой, машины на площадке, а чуть дальше — огромный белый экран на рельсах. У самой ограды стояли зеркала, укрепленные на фундаментах. Две плоскости были повернуты к небу — словно два куска неба опрокинулись на землю и застыли, отсвечивая чистотой.
За одним из зеркал вдруг шевельнулась фигура человека, и зеркало начало медленно разворачиваться. В нем полыхнуло белое солнце, потом появилась крыша дома, зеркало приостановилось и, чуть подвинувшись, снова поймало солнце. А на экране, что стоял напротив, зажегся гигантский солнечный блик, похожий на бабочку с раскрытыми крыльями.
— Ниже! Ниже опусти! Слышишь, ниже!
Я вздрогнул от неожиданности и оглянулся:
— Вы... мне?
— Нет, конечно! — Человек, который возник передо мной, быстро взглянул на меня и снова закричал:— Ты что там, оглох?! Опусти гелиостат ниже! — Глаза его горели досадой и нетерпением.
Он резко повернулся ко мне:
— А что вы, собственно говоря, здесь делаете?! Почему на полигоне посторонние?!
— Мне нужна солнечная станция,— торопливо ответил я.
— Там солнечная! — Он махнул рукой в сторону. — Там она строится! А здесь — полигон! По-ли-гон! — повторил он по слогам и тут же внимательно посмотрел на меня. — А... зачем вам солнечная?
Я представился.
Мужчина с какой-то беспомощностью огляделся по сторонам и быстро заговорил:
— Эксперимент у меня, слышите, экс-пе-ри-мент!
Я молчал.
— Что вы на меня смотрите? Я Трепутнев. Я вам нужен, я! Говорить все равно со мной будете. Я начальник экспедиции энергетического института, работаю в лаборатории солнечных станций... — Он перевел дыхание. — Ладно, пошли на крышу. Мне надо проверить приборы,— и снова оглянулся на зеркала. — Володя! Так оставь! Теперь нормально! —И зашагал к белому дому.
По крыше гулял ветер. Трепутнев сразу подошел к деревянным перилам, которые огораживали площадку крыши. К перилам были прибиты полки. На полках стояли приборы. Он склонился над ними и начал что-то быстро записывать в тетрадку, лежавшую тут же, рядом.
С крыши открывалась широкая панорама. Блестели стеклянным светом небольшие озера, они казались застывшими, словно покрытыми слюдяной пленкой. Между ними тянулись поросшие желтоватой травой земли, на которых вспыхивали сиреневые пятна низкорослых цветов. Вдали, в молочной дымке, дыбилась горбина мыса Казантип, словно с разгону вонзившегося в воды Азовского моря. Рядом с мысом поднимались аккуратные бело-голубые дома молодого поселка Щёлкино. Я уже знал, что это поселок строителей.
Повернувшись, я увидел неподалеку какую-то башню, вокруг которой дрожали шлейфы пыли — к ней один за другим шли самосвалы.
— Да-да, там и строится солнечная. Правильно смотрите,— услышал я голос Трепутнева.
— А почему здесь, на Керченском полуострове, решили строить?
— Место хорошее. — Он, сощурившись, смотрел вдаль. — Земли здесь бросовые, солончаковые, их не жалко. Солнце шпарит почти две тысячи часов в год. Это же сколько энергии пропадает даром!
— Горит! Смотрите, горит! — перебил я Трепутнева и показал на прибор, над которым взвилась вдруг ниточка дыма.
— Что вы орете? — Трепутнев спокойно подошел к перилам. — Это гелиограф. Прибор, который следит за солнцем...
На поверхности круглого прозрачного шара икринкой горело солнечное пятнышко.
— Шар ловит солнце,— объяснял Трепутнев. — Пропускает через себя лучик, а лучик прожигает дырку на бумажной диаграмме. Нет солнца — нет дырки. Все просто. Благодаря гелиографу мы рассчитываем время работы солнечной станции.
Он взглянул на часы.
— А это зачем? — поспешил спросить я и показал на небольшие зеркала, укрепленные на стерженьках в разных положениях. За ними на перилах висела связка рыбы.
— А это бычок сушится. Рыба такая. К нашей работе не имеет никакого отношения, но очень вкусная,— усмехнулся Трепутнев и строго посмотрел на меня.
— Да я не о рыбе, о зеркалах говорю. Зачем столько?
— Для определения степени запыленности. В зависимости от наклона они, естественно, пылятся по-разному. Мы должны знать, в каком положении гелиостаты, или, говоря по-вашему, зеркала, меньше загрязняются. — Он снова взглянул на часы. — Все! Мне пора!
Он начал ловко спускаться по лестнице. Но задержался, и за краем крыши показалась его голова:
— Кстати, зовут меня Александр Васильевич,— сказала голова Трепутнева и пропала.
Я увидел, как он выскочил на площадку и быстро пошел к зеркалам — гелиостатам. Исчез за одним из них, появился оттуда вместе с каким-то парнем, и они скрылись за вторым гелиостатом, который тут же начал разворачиваться. На белом экране зажглось второе пятно, затем пятна совместились и запылали еще ярче. А Трепутнев уже бежал к экрану. Там, в кабине под экраном, появились люди. Оттуда донесся треск печатающей машинки. Снова я увидел Трепутнева. Он мчался с фотоаппаратом в руках к гелиостатам. Встал на колени за одним из них и быстро начал фотографировать пятно на экране.
— Здравствуйте! — На крышу влезал молодой бородатый парень. — Здравствуйте,— повторил он, подойдя ко мне. — Меня Володей зовут. Володя Сычук. Меня Трепутнев послал. Сказал, чтобы я вам немного о нашей работе рассказал,— и он широко улыбнулся.
Володя подвел меня к краю крыши, присел на перила и, глядя вниз, на площадку, начал объяснять:
— Видите пятно на экране? Это отраженный солнечный поток. На экране установлены чувствительные фотодатчики, которые измеряют плотность солнечной энергии в этом потоке. По этим данным мы судим об оптических свойствах гелиостатов. Нам важно понять, как они отражают солнце на разных расстояниях. Ведь чем дальше стоит гелиостат, тем слабее отраженный световой поток. Часть его рассеивается, часть поглощается стеклом, имеет значение и запыленность зеркала... В прошлом году мы выяснили, что КПД зеркала меньше предполагаемого. По предварительным расчетам, солнечный поток должен был терять двадцать процентов своей силы, на практике оказалось — все сорок! А если это так, мы можем не выйти на расчетную мощность солнечной станции. Возможно, ошиблись в расчетах?
Словом, в этом году мы как бы работаем с собственными ошибками. Все перепроверяем. Кстати, полигон для этого и создан — экспериментальные работы должны опережать строительные, чтобы вовремя вносить коррективы.
Володя протянул мне фотографию.
— Вот такой она и будет — первая в стране экспериментальная солнечная станция мощностью пять тысяч киловатт,— сказал он.
На фотографии был изображен макет будущей станции.
— Видите, на площадке диаметром в полкилометра разместятся тысяча шестьсот гелиостатов,— говорил Володя. — Зеркальная поверхность каждого — двадцать пять квадратных метров. В центре этого зеркального поля поднимется восьмидесятиметровая башня. Солнечные лучи будут концентрироваться почти на ее верхушке, и там, в парогенераторе — солнечном котле,— вода нагреется до двухсот пятидесяти градусов. Пар же пойдет на турбину как на обычной тепловой станции.
— А как же ночью или когда тучи?
— Для этого у подножия башни установят тепловые аккумуляторы. Горячая вода будет находиться в резервуарах под давлением. В ночное время и пасмурные дни аккумуляторы поддержат работу станции...
Володя говорил неторопливо, поглаживал бороду и все время посматривал на меня, будто следил за тем, как я усваиваю сказанное. Я чувствовал себя учеником.
Говорил он и о том, что научная экспедиция Энергетического института имени Г. М. Кржижановского работает здесь второе лето. На них и лежит «вся наука по солнечной». Каждый участник экспедиции должен быть мастером на все руки — это непременное условие Трепутнева. Все они — специалисты-инженеры, но, если понадобится, становятся токарями, слесарями, пищу готовить тоже умеет каждый, и зеркала моют по очереди. Выяснилось, что мытье зеркал — целая проблема. Жесткая пресная вода, например колодезная, оставляет на зеркалах следы соли. Дождь мешает — появляются грязепотеки. Пришли к выводу, что мыть можно только мягкой водой, а потом насухо протирать. Трепутнев даже изобрел специальную швабру для мытья опытных гелиостатов, тех, что я видел на полигоне. К швабре подводится шланг, подключенный к насосу, и вода автоматически поступает на зеркальную поверхность. В дальнейшем же среди гелиостатов солнечной станции установят специальные моечные агрегаты — они и будут обслуживать зеркальную чашу.
