Iris Black - Отрезок пути
Северус сидит в одном из кресел и смотрит на меня, чуть склонив голову. Я тоже разглядываю его. Вместо больничной одежды он облачен в привычную черную мантию, ботинки вычищены до блеска, – никак не скажешь, что человек находится в больнице. Повязки на шее уже нет, зато отчетливо видны темные рубцы – следы от ядовитых зубов Нагини. Выглядит он так же, как и раньше. Тонкие губы кривятся в усмешке, пряди черных волос безжизненно свисают, и на их фоне бледное лицо кажется почти бескровным, под глазами снова появились темные круги, и морщины на лбу опять отчетливо заметны. Проснулся, называется…
Меня внезапно переполняет какой-то совершенно щенячий восторг, и губы сами собой растягиваются в улыбке – наверняка идиотской. Райк вместо того, чтобы тактично выйти, как сделал бы на его месте любой воспитанный человек, вдруг с преувеличенной заботой восклицает:
– Северус, как же я рад, что ты, наконец, начал поправляться! Хорошо себя чувствуешь?
– Превосходно! – чуть хрипловатым голосом рявкает Северус, наградив Райка таким взглядом, что я бы на его месте предпочел сбежать куда подальше.
Но самоотверженного целителя, похоже, не так-то просто напугать.
– А ты уверен? Если что-то не так, сразу скажи – ты же знаешь, я всегда готов тебе помочь. Может, выпьешь зелье? Или, если желаешь, я положу тебе в кресло подушку…
– Лежен, – перебивает Северус, – я тебе сегодня уже говорил, что ты кретин?
Что-то в этой фразе мне не нравится, но обдумать мысль я не успеваю.
– А мне плевать, что ты говоришь! – неожиданно заявляет Райк. – Знаешь, сколько лет я мечтал увидеть тебя своим пациентом?
– Как мало некоторым нужно для счастья, – хмыкнув, замечает Северус.
– Мечтал, – упрямо повторяет Райк, не обращая внимания на сарказм. – Чтобы отплатить тебе за то, как ты пытался поставить меня на ноги, потому что у нас не было возможности обратиться к нормальным целителям! И обращался со мной, как с троюродной бабкой двоюродной тетки, на которую плевать, но на улицу вышвырнуть жалко!
– Ты же тогда поправился.
– Поправился. Только чуть с ума не сошел!
– Надо же, какие мы нежные!
– Мы не нежные! – яростно возражает Райк. – Просто нам, как и всем нормальным людям, нравится, когда во время болезни о нас заботятся, интересуются нашим самочувствием, поддерживают. Ты же, моральный урод, никакой заботы не выносишь, вот и получай теперь сполна, скотина!
Я моргаю, переводя взгляд с одного на другого. И что, спрашивается, мне делать, если они сейчас устроят дуэль или просто подерутся? Мне казалось, что друзья должны общаться как-то иначе… Да, вот только неспроста, видимо, они так редко встречаются…
– Райк, – неожиданно мирно произносит Северус, – тебе лучше уйти.
– Да неужели? – взвивается он.
– Конечно. Ты же целитель. Следовательно, должен быть заинтересован в моем выздоровлении. А мне для выздоровления жизненно необходимо хотя бы иногда – ради разнообразия – беседовать с психически вменяемыми людьми, – Северус кивает на меня и снова обращается к Райку: – Уйди с глаз моих, придурок!
Несколько секунд Райк молчит, не зная, что сказать, а потом вдруг разражается хохотом.
– Ладно, будем считать, что на этот раз ты меня уел, – сквозь смех говорит он. – Но я тебе еще отомщу! И потом не обижайся!
– Да ради Мерлина! – Северус пожимает плечами. – Кто же на убогих обижается?
– Сам ты убогий! – фыркает Райк. – Я-то, по крайней мере, не похож на узника Нурменгарда! Ладно, считайте, что меня уже нет.
На полпути к кабинету он останавливается.
– Северус, у тебя точно нет жара? Позволь, я проверю… – он засовывает руку в карман мантии.
– Только достань палочку, и я тебе ее… – угрожающе начинает Северус.
– Понял-понял! – бормочет Райк, очень натурально изображая испуг, и мгновенно скрывается за дверью.
– Иногда Райк бывает невыносим, – произносит Северус почему-то виновато, – но мы, к сожалению, друзья…
– Он мне нравится! – быстро говорю я.
– Ну, еще бы, – фыркает Северус. – Вы с ним одной кистью мазаны.
Я растерянно молчу. Хорошо это или плохо? С одной стороны, они, вроде бы, друзья, но с другой – разве друзья так друг друга оскорбляют? Или я чего-то не знаю о дружбе?
– Ты присядешь или так и будешь топтаться в дверях? – осведомляется Северус.
Набравшись храбрости, я занимаю второе кресло возле окна. Надо бы, наверное, что-то сказать, только голова совсем пустая. Даже глупости не лезут. Я разглядываю исцарапанную, но безукоризненно чистую столешницу, не решаясь поднять глаза.
– Стыдно? – неожиданно спрашивает Северус.
Я обреченно киваю.
– Идиот. Это ведь Дамблдор его вынудил?
– Заставил дать Непреложный обет, – подтверждаю я, догадавшись, что речь идет о Кингсли.
– Так я и думал. Ну, и при чем здесь ты?
– Ну… я мог…
– Да ничего ты не мог! – рявкает он. – На меня смотри!
Я поспешно поднимаю голову и встречаюсь с его яростным взглядом.
– Идиот, – снова говорит Северус. – Войну прошел, а ведешь себя как нашкодившая собачонка!
– Просто я поставил тебя в неудобное положение…
– В неудобное положение мой папаша-кобель поставил мою глупую мать – вот источник всех моих неприятностей! – отрезает он. – А ты вел себя соответственно ситуации, в которой оказался.
– Твой папаша, наверное, тоже, – ляпаю я, не подумав, и тут же краснею и прикусываю язык, ожидая ответной гадости.
Но Северус только усмехается.
– А вот это – источник твоих неприятностей, – сообщает он. – Умеешь за себя постоять, но периодически по непонятным причинам этого стыдишься.
– Я не хотел, чтобы так вышло, – со вздохом говорю я. – Не думал, что Дамблдор опустится до шантажа. Глупо, конечно, – он и раньше им не гнушался. Финеас вот тоже не предупредил… Хорошо, хоть твои воспоминания…
– Воспоминания? – перебивает Северус. – Где они сейчас?
– Ну, те, которые ты отдал Гарри, должны быть у него, а те, что ты дал мне, я в твой тайник спрятал… Ой!..
– Что?
– Ну… тайник… я не хотел туда лезть… – бормочу я.
– Не будь дураком, – Северус мученически закатывает глаза. – Прекрасно знаю, что ты забрался в мой тайник. Иначе мы бы сейчас с тобой не разговаривали. Райку, при всех его талантах, в жизни не удалось бы разобраться без зелья. И нечего изображать смущение – по-твоему, пароль был для Поттера придуман? Да и кто, кроме тебя, вообще мог найти этот тайник?
Я только вздыхаю. Никто, конечно. Хотя, если верить газетам, то многие.
– Ты смотрел воспоминания? – интересуется Северус.
– Конечно, нет! Я же обещал!
– Ненормальный, – комментирует он. – Люди ради информации землю едят, а он нос воротит…
– Ну, знаешь, мне и откровений Гарри хватило! – выпаливаю я раньше, чем успеваю подумать.
– Это ты о чем?
Я прикусываю язык. Лучше бы ему не знать, что болтал Гарри. Убьет ведь. И Гарри, и меня. Тем более, никто, кроме меня, Гарри, Рона, Гермионы, Джинни и Кингсли, ничего не знает. И, кажется, именно я проболтался…
– Ну… то, что Дамблдор приказал тебе убить его…
– С каких пор это для тебя новость?
– Ну…
– Лонгботтом, говори, как есть! – рявкает Северус.
– А ты его не убьешь? В смысле, Гарри?
– Не знаю, как ты, а я свой труд ценю, – заявляет он. – Ты бы смог выдрать с корнем растение, которое выращивал несколько лет?
– Еще чего!
– Тогда говори, в чем дело!
– Ну… Гарри рассказал о тебе и своей матери…
– Кому рассказал? – перебивает Северус.
– Волдеморту, – бормочу я. – То есть, он просто выкрикивал то, что видел в твоих воспоминаниях.
– Великолепно, – цедит он. – Впрочем, я сам виноват – глупо было ожидать тактичности от человека, который носит фамилию Поттер. Хотя о случае у озера он сокурсникам не растрепал…
– Каком случае?
– Неважно, – отмахивается Северус. – Вернемся к теме. Значит, Поттер поделился моими воспоминаниями с парой сотен человек, но отказался предъявлять их в суде. Это, конечно, странно – по мне, так лучше бы он сделал наоборот, но логика гриффиндорцев осмыслению, как известно, не поддается. Дальше что?
– А что дальше?
– Я сейчас тебя придушу, – предупреждает он, – если не начнешь говорить нормально.
– Гарри рассказал о тебе и Лили Поттер…
– Это я уже слышал, – нетерпеливо перебивает Северус. – Странно, кстати, что о ней ни слова не сказали на суде, если, как ты говоришь, Поттер делился моими воспоминаниями с каждым встречным.
Ничего такого я не говорил, но спорить с Северусом – занятие неблагодарное. И я решительно не понимаю, почему он ведет себя так спокойно, когда речь заходит о ней.
– Ну, мы попросили эльфов стереть память всем, кто это слышал, – сообщаю я. – Гарри думал, что ты умер, и не понимал, что болтает. А потом мы подумали, что будут говорить люди, что напишут в «Пророке»… Ты ведь был влюблен в нее, и…
– Я – что? – недоверчиво переспрашивает Северус.
