Iris Black - Отрезок пути
– В общем, если не обращать внимания, на некоторых раздражающих личностей, все было не так уж плохо, – продолжает Северус. – Точнее, мне так казалось. Сейчас, вспоминая, я вижу множество намеков и двусмысленностей с ее стороны, но тогда я ничего не замечал. Просто потому, что не допускал такой возможности. Лили была для меня лучшей подругой, почти сестрой, ни о чем ином я даже не думал. Понимаешь?
– Да, – быстро говорю я.
Чего уж тут непонятного? Если представить на их месте меня и Джинни, заметил бы я, начни она вдруг оказывать мне знаки внимания? Едва ли. Даже если забыть о Гарри. Нет, это даже теоретически невозможно! А ведь она, между прочим, в постель ко мне залезла… По идее, с моей стороны было бы логично хотя бы мысль допустить. Но нет, ничего подобного – залезла и залезла, места хватит. А Симус, глядя на все это, решил, что мы встречаемся.
– Наверное, моя недогадливость злила ее, потому что иногда она закатывала мне скандалы на пустом, как мне казалось, месте. И я по-прежнему ничего не понимал, – Северус качает головой, словно удивляясь собственной слепоте. – Впрочем, возможно, в глубине души что-то и замечал, однако разум отказывался делать правильные выводы. Но в конце четвертого курса Лили, очевидно, все надоело, и она перешла к активным действиям, игнорировать которые я не смог бы при всем желании.
– Она тебя поцеловала? – заинтересованно спрашиваю я.
– Неважно! – отрезает он, слегка смутившись. – Лучше скажи, как бы ты отреагировал, если бы кто-то из твоих милых подружек, скажем, мисс Уизли…
– Нет!!! – я в ужасе трясу головой.
– Вот-вот, – Северус криво усмехается. – Такой же была и моя реакция. Девушки никогда меня не интересовали. К тому моменту я уже хорошо понимал это и считал, что так даже лучше. Они казались мне вздорными, истеричными и не слишком умными существами, от которых нет никакой пользы. Исключением была только Лили, и от нее я никак не мог ожидать такой подлости. Поэтому был близок к панике, – он глубоко вздыхает. – Лили, конечно, страшно разозлилась и ушла, хлопнув дверью. Я остался сидеть в пустом классе.
Я понимающе киваю. Никому такого не пожелаешь. Да и ей, надо признать, было не легче. Мало радости, когда тебе отказывают, да еще и с ужасом.
– Ты не говорил ей, что предпочитаешь мужчин?
– Тогда не успел, – он качает головой, – а потом решил, что будет еще хуже. Тем более, через пару дней она, как ни в чем не бывало, заговорила со мной и сообщила, что ей показалось, будто бы я имею на нее какие-то виды, и она решила убедиться, что это не так.
– Вот уж глупость! – не сдержавшись, фыркаю я.
– Конечно, глупость, – соглашается Северус. – Но тогда эта глупость была для меня спасением. Мне хотелось думать, что между нами все по-прежнему, что мы все еще лучшие друзья, поэтому я предпочел поверить ей и закрыть глаза на все несоответствия.
– Но все пошло не так?
– Разумеется. На летних каникулах мы не виделись: она уехала с семьей в путешествие, меня тоже не было дома. А с пятого курса наши отношения начали стремительно портиться. До этого мы почти не ссорились, а после того случая скандалы вспыхивали через день. Ее раздражало все: мой внешний вид, мои привычки, мой тембр голоса, мой круг общения. Раньше, как я уже говорил, мы не попрекали друг друга друзьями. Теперь же Лили постоянно твердила, что все слизеринцы – сплошь будущие Пожиратели смерти и негодяи. Надо заметить, она была не так уж далека от истины – почти все они после окончания школы начали служить Волдеморту. Но дело в том, что я не мог с ними не общаться, и она прекрасно это понимала. Если бы я начал воротить нос от соседей по спальне и превозносить магглорожденных, они превратили бы мою жизнь в ад. А мне вполне хватало Мародеров. Которые, кстати, стали еще одним камнем преткновения. Поттера и Блэка она терпеть не могла, Петтигрю презирала и немного жалела, а на Люпина злилась из-за его молчания. Но на пятом курсе их обоих назначили старостами, и Лили постоянно твердила мне о том, какой Люпин хороший и замечательный, и удивлялась, что я не желаю этого признать. Она проводила с ним много времени и даже откровенно заигрывала. Естественно, все это выводило меня из себя.
– Ты ревновал? – решаюсь спросить я.
– Да, – неохотно признает Северус, чуть подумав. – Ревновать можно не только возлюбленных.
Это уж точно! Ревновать можно кого угодно и к кому угодно. Я сам, как ни стыдно в этом признаваться, когда только стал руководителем АД, ревновал ребят к Гарри. А Джинни, готов спорить, ревнует меня к Астории.
Между тем, Северус продолжает:
– Люпин давно был у меня под подозрением. Сначала я просто догадывался, что с ним что-то не так, а потом пришел к выводу, что он оборотень. Думаю, Лили была со мной согласна, но из принципа спорила. Я решил найти доказательства. Чем это кончилось, ты знаешь. В итоге я же оказался виноват. Дамблдор запретил рассказывать о происшествии даже ей. Но по школе быстро распространился слух о том, что я чуть не погиб, а Джеймс Поттер, рискуя жизнью, меня спас. У Лили появилась еще одна причина меня поддеть.
– Какая чушь! – не выдерживаю я. – Да он просто испугался, что их отчислят! Неужели она этого не понимала?
– Все она прекрасно понимала, – усмехается Северус. – Просто Поттер уже давно за ней бегал. Лили не принимала его дремучих грубых ухаживаний, но зато докладывала мне о каждой попытке. Иногда говорила, что он, возможно, не так уж плох, и даже невинно интересовалась, не думаю ли я, что ей стóит сходить с ним на свидание. Полагаю, нет нужды объяснять, как я реагировал. Не знаю, сколько бы я выдержал, если бы Лили одновременно с этим не утверждала, что я ее лучший друг, что Поттер – самодовольный гад, что она видеть его не может и лучше отправится на свидание с гигантским кальмаром.
У меня даже слов не находится. «Стервозная девочка» – это еще очень мягко сказано! Да она из него все соки выжала! Интересно, как бы я себя повел, если бы речь шла о Джинни и, скажем, Крэббе или Гойле? Помчался бы душить мерзавца, а на нее бы наорал, это по меньшей мере. А если бы она еще и встречаться с кем-то из них потом начала, меня бы отправили в Сент-Мунго с сердечным приступом.
– В конце пятого курса мы окончательно поссорились. Это произошло после экзамена по ЗОТИ. Вообще, мы поссорились еще накануне, причем, я сказал ей, что устал и не желаю больше терпеть ее придирки. Поэтому в день экзамена мы не разговаривали и даже не здоровались. Тут, как назло, я попал в поле зрения Мародеров, которым, как водится, было нечем себя занять. Не стану утомлять тебя подробностями, скажу только, что Лили за меня заступилась. Поттер применил ко мне заклинание, которое изобрел я. Лили знала о моих экспериментах. Я вспомнил нашу ссору, решил, что это она все им рассказала, и заявил, что мне не нужна помощь грязнокровки.
– Ох…
– Вот именно. Лили разозлилась и ушла. Тем же вечером я попытался извиниться, но она меня выгнала. Так и закончилась наша дружба, – Северус отодвигает в сторону остывший кофе и, чуть помолчав, тихо говорит: – Возможно, это покажется тебе странным, но, когда я понял, что она не уступит, почувствовал облегчение. Мне было жаль терять единственную подругу, но…
– Я понимаю. Она совсем тебя измучила.
– Я не виню ее! – резко произносит он. – И тебе не советую.
– Да я тоже не виню, – слегка покривив душой, заверяю я. – Думаю, тебе нужно было рассказать ей, в чем дело.
– Считаешь, это что-то изменило бы? – прищурившись, спрашивает Северус.
– Понятия не имею, – честно отвечаю я. – Возможно, нет. Но знаешь, все женщины хотят нравиться. Даже самые умные, которые понимают, что всем нравиться невозможно, выходят из себя, когда сталкиваются с чем-то подобным. И сказать себе: «я ему не нравлюсь» для них все равно, что сказать: «я некрасивая». Мало приятного.
– За Лили бегала половина школы! – резко возражает он.
– А хоть бы и вся школа. У женщин странная логика. Мне кажется, она просто списала все на свое происхождение. Для нее это было предпочтительней, чем признать, что она не в твоем вкусе.
– Тут ты прав, – соглашается Северус. – Но в то время я просто ничего не понимал. Как бы то ни было, мы перестали даже здороваться. А на седьмом курсе она начала встречаться с Поттером.
– Думаешь, тебе назло?
– Не исключаю такой возможности. Однако сомневаюсь, что Лили была способна выйти замуж за человека, которого не выносила, и родить ему ребенка, исключительно, чтобы насолить мне. Она слишком высоко себя ценила. Полагаю, в этом случае их отношения ограничились бы парой свиданий. Возможно, Поттер и в самом деле изменился после окончания школы…
Судя по тону, Северус и сам в это не верит.
– Ты обещал рассказать, как стал Пожирателем смерти, – решаюсь напомнить я.
– Раз обещал, расскажу, – спокойно говорит он. – Как ты наверняка догадался, здесь все связано. Дело в том, что, когда я только поступил в Хогвартс, на меня обратил внимание Люциус Малфой. Конечно, он тогда еще не был Пожирателем смерти, но отец просил его наблюдать за студентами и выделять самых способных. Мой отец запрещал матери колдовать, но она с ранних лет тайком учила меня магии – в том числе, Темным искусствам. Кроме того, мы вместе готовили зелья, против которых отец почему-то ничего не имел. Впрочем, продажа зелий приносила матери доход, а ему всегда требовались деньги.
