Iris Black - Отрезок пути
– Ясно, – бормочу я.
– Исчезновение Регулуса стало последней каплей, и я решил действовать, – произносит Северус, чуть помолчав. – Не сразу, но мне удалось убедить Волдеморта, что ему жизненно необходим шпион в рядах Дамблдора. Точнее, сделать так, что тот сам озвучил эту идею и поручил мне втереться Дамблдору в доверие, а в идеале – в будущем – устроиться на работу в Хогвартс, чтобы всегда иметь возможность следить за ним. Через некоторое время я узнал, что Дамблдор проводит в «Кабаньей голове» собеседование с кандидаткой на должность преподавателя прорицаний, и отправился туда…
– И подслушал Пророчество, – продолжаю я. – Аберфорт мне рассказывал.
– Верно, – кивает он. – Я услышал только часть – о том, что победить Темного Лорда сможет волшебник, который родится на исходе седьмого месяца у людей, трижды бросавших ему вызов. Особого значения я этому не придал. Трелони не производила впечатления человека, который может сказать что-то дельное. Основное время я посвящал приготовлению зелий, в рейдах участия почти не принимал, с членами Ордена Феникса не сталкивался. Конечно, я слышал о них и знал, что Лили с ними связана, но меня это мало беспокоило. Лили… она словно перестала для меня существовать. Я вычеркнул ее из своей жизни. Точнее, думал, что вычеркнул. Но, как оказалось, далеко не все можно просто вычеркнуть…
Северус замолкает. Я стараюсь не шевелиться и не пялиться на него слишком откровенно и ожидаю продолжения.
– Я пересказал содержание Пророчества Темному Лорду, – наконец, произносит он. – Честно говоря, думал, что он только покрутит пальцем у виска, как сделал бы я, сообщи мне кто-нибудь подобную чушь. Но он неожиданно принял все всерьез и развернул бурную деятельность. Конечно, ребенок на тот момент еще не родился, но Волдеморт решил, что имеет смысл разыскать его предполагаемую мать, а точнее – всех кандидаток на эту роль. Как ты наверняка догадываешься, найти беременную женщину не так уж просто. Это маггловские женщины, не стесняясь, разгуливают по улицам с животами, а в магическом мире такое не принято. Что поделать, стыдятся люди естественных процессов. Беременным полагается сидеть дома, а, появляясь на людях, прикрываться маскирующими чарами. Конечно, не всем свойственны предрассудки, но простые волшебницы Темного Лорда не интересовали. Кроме того, женщины, принимающие активное участие в военных действиях, едва ли станут распространяться о своем положении кому-то, кроме самых близких друзей. А от целителей, как известно, информацию получить невозможно – их клятвы серьезней Непреложного обета. Несколько месяцев Волдеморт азартно искал эту женщину. Не поверишь, он даже держал под подозрением Нарциссу. Ей повезло, Драко родился в начале июня, да и с Волдемортом ни она, ни Люциус ни разу не сражались. Я, признаться, начал подумывать, что он повредился умом. А потом, в начале июля, в Аврорате неожиданно появилась твоя мать…
Я тут же вспоминаю, как Кингсли, говоря об упрямстве мамы, рассказал, как она на последнем месяце беременности вдруг объявилась на работе, и покрываюсь холодным потом.
– Вижу, ты в курсе этой истории, – подмечает Северус, пристально глядя на меня. – Да, это был не самый умный поступок, даже если учесть, что о Пророчестве она ничего не знала. Но Моуди, который закатил ей полномасштабный скандал при большом количестве свидетелей, еще хуже! Разумеется, Волдеморту немедленно стало об этом известно. Потенциальная мать его врага была обнаружена. Конечно, это был еще не конец – ведь ее ребенок мог появиться на свет не в конце июля, а, скажем, в начале августа.
– А Лили? – тупо спрашиваю я.
– Лили нигде не работала и не была обязана докладывать кому-либо о своем положении. В Ордене, конечно, знали, и, полагаю, старались не отправлять ее на опасные задания, но к Министерству магии, где у Волдеморта были свои люди, она не имела никакого отношения.
Я ошалело трясу головой. Выходит, о Поттерах изначально даже речи не шло – мама была единственной зацепкой. Как же так вышло?
– После того, как кандидатура была найдена, у Волдеморта обострилась паранойя. Конечно, он и до этого нас контролировал, но в июле началось нечто невообразимое. Он сообщал нам разные сведения и ждал, что мы будем делать, стравливал нас, заставлял следить друг за другом. Я подумывал о том, чтобы отправить Алисе анонимное письмо с предупреждением, но в данной ситуации об этом не могло быть и речи. Где она живет, я не имел ни малейшего понятия. Темный Лорд тоже. Тридцатого июля родился ты. Факт рождения, в отличие от беременности, скрыть невозможно. А тридцать первого июля на свет появился Гарри Поттер. Растерялся даже Волдеморт. Мне стало не по себе – похоже, предстояло настоящее избиение младенцев, – Северус нервно усмехается. – Следовало определиться. Тридцать первое, конечно, ближе к «исходу седьмого месяца», чем тридцатое, но и тридцатое вполне подходит, тем более, о тебе стало известно раньше. Беллатрикс… она говорила, что сын чистокровных волшебников, безусловно, является более подходящей кандидатурой, чем отпрыск грязнокровки. Но Волдеморт неожиданно переключился на Поттера. Я… – он запинается и низко опускает голову, так что волосы полностью закрывают лицо, – я присоединился к Беллатрикс… пытался убедить его, что сын Поттеров не заслуживает внимания…
– Я тебе не виню, – говорю я, сглотнув противный комок.
– А следовало бы, – глухо отвечает он, не поднимая головы. – Ты ведь догадываешься, зачем Лестрейнджи похитили твоих родителей? Чего они на самом деле от них хотели? Волдеморт велел держать под присмотром и другого ребенка. Я должен быть сообразить, что Беллатрикс не успокоится… она не связывалась даже с Нарциссой… И ты сейчас имеешь право…
– Нет, – тихо возражаю я, чувствуя, как глазам подступают слезы. – Мне не в чем тебя винить. И им тоже.
Он молчит. А я… я как будто даже не удивлен. Мне всегда казалось странным, что Лестрейнджи с чего-то взяли, будто мама и папа могут сообщить, где их Лорд. С тех пор, как я узнал о Пророчестве, я, наверное, в глубине души понимал, что дело во мне. Это из-за меня они лишились рассудка. Но не признавался самому себе, потому что еще год назад одна только мысль об этом свела бы меня с ума. А сейчас… Разве кто-то, кроме сумасшедшей Беллатрикс Лестрейндж, по-настоящему виноват в том, что с ними стало? И разве мое отношение что-то для них изменит? Едва ли. Для них я ничего не могу сделать. Могу только предполагать, чего бы они хотели.
– Бабушка рассказывала, что мои родители знали об угрозе, – медленно говорю я. – Думаю, поэтому и старались держать меня подальше. Твоей вины здесь нет. А что касается того, что ты говорил Волдеморту… Лили ведь была твоим другом. Когда речь заходит о жизни друзей и чужих людей, мы все всегда выбираем друзей. Иначе никак.
– А знаешь, что самое смешное? – Северус вскидывает голову так резко, что я вздрагиваю, и удивленно смотрю на его горящие глаза и лихорадочный румянец на щеках. – Я ведь, кажется, знаю, почему он выбрал Гарри Поттера, – он нервно смеется.
– Почему же? – тихо спрашиваю я. Мне становится совсем страшно – вид у него почти безумный.
– Темный Лорд умеет… черт!.. Волдеморт умел быть благодарным… Я даже не говорю о том, что мы все во время первой войны получали бешеные деньги за службу. Они и сейчас у меня есть, эти деньги, – лежат себе в сейфе в «Гринготтсе», – он снова смеется, а у меня мелькает мысль, не стóит ли хлопнуть в ладоши, чтобы вызвать Райка. – Но речь не о деньгах! Тех, кому удавалось отличиться, он благодарил по-особому. Он знал о тайных желаниях каждого из нас. Вот только судил по себе…
– Мерлин Великий! – я, наконец, начинаю понимать, о чем он говорит. – Ты хочешь сказать, Волдеморт думал, что тебя это… порадует?..
– Не исключено! – Северус фыркает, явно находясь на грани истерики. – Я ведь так и не отомстил Поттеру. И с Лили не рассчитался, не показал ей, чего стóю. В конце концов, это именно я принес информацию о Пророчестве. Полагаю, Волдеморт решил, что это неспроста, – он замолкает и закрывает руками лицо.
Я не знаю, что мне делать. Звать Райка? Он ведь целитель, найдет способ его успокоить. Или самому как-то попытаться это сделать? Но как?
Глава 71. Еще одна причина. Часть 2
Я уже собираюсь было хлопнуть в ладоши, но тут Северус неожиданно убирает руки от лица, проводит ими по волосам и выпрямляется в кресле. Выглядит он абсолютно вменяемым, и я слегка успокаиваюсь. В конце концов, от такого каждый имеет право сорваться, ни к чему сразу бежать за колдомедиками.
– В общем, как ни крути, – говорит он спокойным голосом, – а виноват я.
– Неправда! – возражаю я. – Ты не…
– Заткнись, – командует он, сдвинув брови. – Райк же ясно сказал – я моральный урод и заботы не терплю.
Это высказывание успокаивает меня еще больше. Если Северус способен шутить, значит, все действительно нормально.
