Эдвин Поляновский - Урок
...Вот девятая палата. Здесь она лежала За окном больничный сад, пока еще пустой, сиротливый. Еще середина апреля. Вишни зацветут, как обычно, в начале мая, яблони, сливы еще позже.
В последние дни перед выпиской каждое утро ставили Наташе в вазу ветки вишни Пять белых пушистых лепестков раскрывались у нее на глазах.
Ее провожала вся больница. Было еще только 9 апреля, а вишня цвела уже вовсю. Весна в тот год, когда уходила Наташа, была ранняя.
1972 г.
МАЛЕНЬКИЙ БОЛЬШОЙ ФУТБОЛ, ИЛИ ВОСПИТАНИЕ ЧУВСТВ
На матчи футбольных мастеров я уже давно не хожу, сами же мастера и отучили – искренности мало в игре.
Зато какое удовольствие ходить на заштатные маленькие стадионы, спрятавшиеся за деревянным забором где-нибудь в парке, или у пруда, или за новостройками рядом с пустырем; провинциальные стадионы в черте Москвы – зеленое или гаревое поле, с одной стороны – деревянные скамейки, с другой и вовсе ничего; перегнувшись через низенький забор, стоят болельщики под деревьями...
Но главное – футбол от чистого сердца, особенно когда играют мальчишки: страсти кипят истинные, неподдельные.
Они, дети, конечно, играют для себя, для удовольствия. Но и для зрителей, которые тут друг друга знают.
Казенная, пресная игра по телевидению меня уже не очень удручала, я знал: все равно футбол жив, не спешите заносить его в Красную книгу, впереди воскресенье, маленький стадион!
В конце концов что такое игра? «Исполнение», «сверкание» и, наконец, «развлечение» – так сказано в словаре, и маленький стадион все это подтверждал.
Но даже маленький футбол – это работа. Даже за детский футбол можно получить премию или выговор, могут повысить в должности или уволить со службы.
С некоторых пор не без грусти я стал замечать – исчезает игра и с маленьких стадионов. Вот уже судья с трудом отодвигает стенку на девять метров, вот уже после его свистка мяч отбрасывается далеко в сторону, вот уже и майки навыпуск, уже громко, на все поле, нецензурная брань. Сначала не веришь, а потом, привыкнув, забываешь, что им по 12–13 лет. Взрослые дети. Теперь они все меньше играют и все больше занимаются добычей очков для клуба, для тренеров, для тех, кого могут наказать или наградить.
В словаре я нашел еще одно толкование понятию игра – «козни».
Очередное московское воскресенье. Четырнадцатилетние футболисты «Спартака-2» выигрывают на своем поле у сверстников из «Москвича». После забитого гола весь второй тайм хозяева демонстративно выбивают мяч далеко в аут, благо деревья вокруг густые – мяч не сразу сыщешь; когда дети из «Москвича» ставят мяч для штрафного удара, дети из «Спартака» отбивают его в сторону, вратарь и защитники «тянут время». Они много раз видели, как играют мастера. Заимствовать у них технику еще трудно, а вот козни – в самый раз.
И вот уже мамы и папы кричат: «Судить будешь?» (а судья и в самом деле давно уже потерял нить игры). И вот уже тренер проигрывающей команды, сам еще юноша, кричит тринадцатому номеру «Спартака»: «Ты еще приедешь к нам на «Москвич»... А тринадцатый номер, самый рослый из всех, столкнулся с самым маленьким из «Москвича», тот ему чуть не по пояс. Игровой эпизод промелькнул и исчез, мяч был уже на другой стороне поля. Но большой и здоровый подошел к малышу и, размахнувшись, что было сил ударил его бутсой по ногам. Малыш попробовал ступить. Присел, скорчился, на поле выбежал один из тренеров «Москвича» и, схватив его в охапку, понес с поля.
Тяжелое было зрелище: мальчик на руках у взрослого плакал от испуга, от боли, от обиды.
Но не это было самое печальное. Стояли вокруг зрители – местные. «А что? Футбол не балет...» «Правильно сделал, что врезал,– молодец!» – подтвердил светловолосый мужчина средних лет.
Перед следующей игрой светловолосый вышел на поле и стал обновлять стершуюся белую разметку к следующей игре. Оказывается, он здесь, на стадионе, работает, то есть он здесь – хозяин. А мальчик, которого унесли, был у него в гостях.
Потом играли другие команды, судили уже другие арбитры. Держась двумя руками за перила, покачивался какой-то пьяница в очках. Полтора часа он громко, на весь стадион, беспрерывно и смачно матерился в адрес бокового арбитра. Видимо, завсегдатай, его здесь знали, слушая, улыбались. Оскорбляемый, оскверняемый им судья... тоже улыбался – жалко, заискивающе. Он тоже был в гостях здесь, у этого пьяницы.
Если бы все происходило в нескольких метрах отсюда, там. где кончается стадион и начинается обычная улица, там бы за десятую, сотую долю сказанного пьяницу забрали бы в милицию, его бы судили. Там, в одном метре от ворот стадиона, по ту сторону его, ударь сильный слабого по ногам, он был бы единодушно назван хулиганом.
Футбол – часть нашей жизни. Но если он так меняет наши привычные жизненные понятия о чести и достоинстве, о низости и жестокости, если любовь превращает в животную слепую страсть, тогда зачем, скажите, нужна такая игра?
Вы что же, будете об этом мальчике писать? Ну ударил. Да рядовой же случай, в каждой игре... Именно потому и буду, что рядовой. Не о футболе речь, совсем не о футболе.
Играет один из лидеров – «Подшипник» и аутсайдер – «Искра». Если аутсайдер крупно выиграет, то попадет в высшую группу за счет другого аутсайдера. Маловероятно? Представьте себе, выигрывает, как раз с нужным счетом – 13:3. На этой же неделе клубы проводят вторую встречу на том же стадионе – уже обе в ранге команд высшей группы, недавний результат значения уже не имеет, и теперь «Подшипник» «берет реванш» – 14:2.
Ладно, мы – взрослые. Мы как-нибудь разберемся, виновных накажут, пусть с опозданием. Но как быть с детьми? В сговоре, в сделке участвовали дети. Они теперь уже знают: есть две правды, две морали, два закона. То, что нельзя в школе, дома, на улице, здесь – на стадионе можно. Здесь за подножку, толчок, любой недозволенный прием его, ребенка, могут даже поощрить, если собственные ворота при этом будут спасены.
Кажется, у Януша Корчака прочел я эту мысль: горький опыт, да еще приобретенный в юном возрасте, да еще полученный от воспитателя, помнится долго, может быть, всю жизнь. Математические заблуждения дадут о себе знать сами, и об орфографических ошибках справиться нетрудно. Но вот усвоенные в юности жизненные принципы могут пустить корни глубокие, тем более что они, эти принципы, помогают извлекать доход. Дети видят: взрослые, цитируя жизненные правила о порядочности и честности, сами живут и действуют иначе.
...И не надо успокаивать себя: это сегодня – на стадионе, а завтра бросит футбол, и все пройдет.
Нельзя назначить себе быть честным с завтрашнего дня.
Итак, мальчика унесли в раздевалку «Москвича». Медсестра осмотрела его ногу, заморозила больное место раз, потом еще раз.
– Как дела? – поинтересовался я чуть позже.
– Трещины, кажется, нет,– ответила она,– но ушиб сильный. Я подошел к арбитру матча, судье республиканской категории Тюльпакову. Он не был смущен ничем.
– А что, я парня с поля удалил.
Он был убежден в правоте и даже вышел снова в центр поля судить следующий матч, но его отозвали, заменили – и вовремя, так как обстановка была накалена.
Но этого могло не быть, больше половины матча длился антифутбол. Предупреди их Тюльпаков, покажи детям одну-две предупредительные желтые карточки – все бы вошло в свое русло: судья для детей – фигура особенная. В данном случае именно он, судья, распустил детей.
– У нас запрещено показывать детям карточки...– ответил арбитр.
Но разве закон не один для всех? Разве можно на оживленной магистрали убрать для детей желтый свет, оставив лишь красный?
Судья – по сути своей воспитатель, педагог – не знал ни буквы, ни духа закона. Потому что официального запрета, как выяснилось, и не было. Была – рекомендация... чтобы не травмировать детей. Рекомендацию восприняли как закон, и тут все увидели – дети распоясываются на глазах. «Судья просит отойти мальчика на девять метров при штрафном, а он встал рядом с мячом и не уходит,– рассказывает председатель московской городской коллегии судей родин «Ты правила знаешь?» – «Знаю». И опять стоит, не уходит. «Я тебя удалю с поля».– «Нет, не удалите».
Странную рекомендацию давно отменили, но Тюльпаков не знал и этого.
Арбитру легче воспитывать ребенка, чем иному учителю в школе. В школе ребенку говорят: надо, а сюда, на стадион, он бежит сам. Умный судья поймет – за неправильно выполненный технический прием, даже опасный для соперника, ребенку в отличие от взрослого действительно не нужно давать желтую карточку: это еще от неумения. А вот за умышленную грубость надо наказывать, может быть, даже строже, чем взрослого. Умный судья поймет, что и он может иногда ошибиться, но если он извинится перед игроком, авторитет его только возрастет. Даже если этот игрок – ребенок.
