Сюзанн Моррисон - Йога-клуб. Жизнь ниже шеи
— Что это он делает?
— Смотри, — прошептал Карл, — на ту, что слева.
В руках у самки был маленький пятнистый детеныш. Шерстка на его тщедушном тельце встала дыбом от страха. Он цеплялся за самку, выпуская коготки, но та лишь крепче прижимала его к груди. Пару раз детенышу удалось высвободиться из объятий макаки и взобраться ей на шею, но «мать» каждый раз терпеливо отдирала его, как кусок липучки, и снова принималась баюкать. Нападение самца, казалось, совсем не волновало ее, поскольку она, похоже, полностью доверяла дипломатическим способностям своей подруги. Та продолжала рявкать и огрызаться на него.
Карл в благоговении взирал на эту сцену.
— Обожаю животное царство, — выпалил он.
— Это ты сейчас так говоришь, — возразила я. — Подожди, пока обезьяна не обгадит тебе рубашку.
Мы вернулись к главному пункту наблюдения за обезьянами и там распрощались. Я уже отвернулась, когда Карл пожелал мне удачи на тропе самопознания. А потом достал фляжку, отсалютовал мне ей и сказал:
— Как видишь, мне это очень помогло.
На этом наше короткое знакомство закончилось. Карл двинулся к группе французских туристов, а я пошла в «Каса Луна», где провела двадцать минут, оттирая пятно на плече.
ПозжеВ юности я очень верила в Мудрость Пьяного Бродяги. Как и в архетип Мудрого Индейца, неизменно возникающего в историях о духовном пути белых людей, чтобы поделиться простой глубокой индейской истиной. Колледж избавил меня от иллюзий, или так мне казалось. Но может, и не избавил: вот, к примеру, короткое знакомство с Карлом, как ни странно, косвенно пролило свет на некоторые вещи.
Сильнейшие из нас — атеисты. А самые слабые — те, кто хотели бы верить, да не могут. Именно они больше всего подвержены отчаянию. Мы хотим верить, чувствуем, что есть что-то там, за пределами осязаемого, но никак не можем найти, ощутить, поверить по-настоящему. Называем себя агностиками, но сослужило ли это нам хоть какую-то пользу?
Умом я хочу быть атеисткой. Ограничиться лишь этой жизнью, этим миром и этим пластом существования. Миром, который имеет начало и конец, миром молочных коктейлей и обезьяньих задниц. Однако я не могу согласиться с тем фактом, что наука отрицает даже возможность существования Бога. Я не верю в это. По-моему, атеизм основан на вере не меньше, чем принятие Христа в качестве нашего Господа и Спасителя. Хотя мне хотелось бы просыпаться поутру и совершать поступки, зная, что жизнь всего одна и когда я умру, то умру навсегда.
Но нет, я принадлежу к лагерю фантазеров, мечтателей, тех, что вечно рассуждают, «как здорово было бы, если…». Мне хочется порядка и смысла. Я жажду обрести Бога. Наверное, поэтому я и здесь. Потому что слишком слаба, чтобы самой придумать этот смысл и просто жить.
Сердцем я хочу верить. Хочу просыпаться каждое утро и медитировать, молиться, ходить на службу в храм или мечеть. Пусть атеисты считают верующих слабаками, которым нужен костыль в виде религии, но знали бы вы, что я готова отдать за этот костыль! Жизнь тяжела, каждый день рискуешь подвернуть ногу или сломать что-нибудь. Хорошо, если под рукой есть костыль. На всякий случай.
Как бы мне хотелось найти гуру, который не разочаровал бы меня. Или идею Бога, которая выдержала бы критику. А ведь это почти то же самое. Индра, Бог, религия. У них у всех есть недостатки. Все рано или поздно разочаровывают, какими бы многообещающими ни казались вначале.
Боже, кого я обманываю? Это я, я — сплошное разочарование. Я не хочу преодолевать, как верно заметил Карл. Потому что я благополучная американка и по-прежнему веду себя как избалованная школьница. Ах, бедняжка, йога-семинар не оправдал ее ожиданий! Пожалейте ее!
Знаете что? К черту! К черту эту птицу с верхней ветки! Пойду и куплю себе сумку «Прада». Ведь потребление — моя настоящая религия. Разве после 11 сентября нам не велели молиться Богу и идти за покупками?
Может, вот так, маленькими шажками, я постепенно и научусь верить.
О, да. Моя драгоценная. Моя прелесть.
Один маленький шаг для моего сомневающегося «Я» — зато какой огромный прыжок для моего гардероба!
Пожалуй, следует думать об этом так: моя сумочка может быть или творением великого дизайнерского ума или порождением хаоса неизвестной конвейерной фабрики. Но если все в этом мире иллюзия, подделка или не подделка — какая разница? Это всего лишь сумка. Как я — всего лишь я. И если честно, сейчас мне вообще все равно, настоящая она или нет. Иди и действуй так, как говорит тебе твоя религия, Сюзи. Не сомневайся, просто уступи и сделай себе приятное. В этом весь смысл истинной веры, не так ли?
4 маяЯ сегодня такая счастливая. Проснулась рано и без похмелья, потому что мы с Джессикой вчера остались дома и пили просто воду и чай. Нет, конечно, мы еще съели каждая по два килограмма сладкого пудинга с диким рисом, но это все, что мы себе позволили. И даже не сплетничали. А по очереди давали друг другу уроки йоги, потому что сегодня нам предстоит попробовать себя в качестве преподавателей!
Я встала рано и целый час медитировала. Теперь я наконец поняла, что покупка сумки была лучшим способом обеспечить себе духовное благополучие, потому что теперь, когда она рядом, ничто уже не отвлекает меня от медитации. Меня совершенно не удивляет, что богачи вечно отправляются во всякие духовные поиски. Ведь их не снедает жажда иметь те или иные вещи — они у них уже есть! Пожалуй, дядюшка Су был прав.
После медитации почувствовала себя бодрой и готовой ко всему, что приберег для меня этот мир. На занятия мы шагали гуськом. По пути нам встретились три голых мужика, которые купались в реке. Они улыбнулись нам, а мы — им: «Привет», «селамат паги» — короче, пожелали дядькам и их причиндалам хорошего дня.
В конце своего занятия, к своему изумлению, поняла, что мне нравится преподавать йогу. Это было здорово! С учительского места все выглядит совсем иначе, чем когда практикуешь на коврике. Все так старались делать лучше, некоторым было явно тяжело. Я видела, как Марси оглядывается и сравнивает свой наклон с другими. Видела раздражение на лице Джессики в позе верблюда: та волновалась, что ее сердце недостаточно раскрыто, поэтому прогибы вызывают у нее кучу беспокойства. Шестеро моих «учеников» пришли на занятие с жесткими мышцами и сонными глазами, а когда вышли, их глаза сияли, тела стали гибче. Учить йоге — это было похоже на любовь. Странно.
Мне всегда казалось, что я ненавижу учить. Наверное, потому, что раньше я преподавала только детям. В последний раз я работала в начальной школе и, показывая одно из упражнений по актерскому мастерству, вывихнула ногу и выпалила при детях, которым было лет восемь — десять:
— Бл…!!!
М-да. С детьми у меня хуже получается.
ПозжеСобрала вещи. Так странно: чемоданы полные, а шкаф пустой. Но мне так хочется домой! К стиральной машине, нормальной воде из-под крана, помадам и походам в кино с сестрой.
Пока собиралась, обнаружила книжку, которую подарил Моряк. Забавно: в последние несколько недель я о ней даже не вспоминала. И снился мне только Джона. Я так рада, что поеду домой, а потом полечу в Нью-Йорк! Моряк — всего лишь хороший друг. И это нормально, когда у тебя есть друзья, которые тебя немного привлекают. Так больше радуешься жизни. Особенно если внушить себе, что вы родственные души и оба находитесь в поисках какой-то там истины. Наверняка если бы мы узнали друг друга поближе, нас ждало бы разочарование. Пусть уж лучше мечты останутся мечтами.
Идем в «Джаз-кафе» на последнюю безумную вечеринку перед «выпускным» занятием. Господи, неужели все почти закончилось? Разве это не повод, чтобы немного оторваться?
5 МаяМы закончили учительский курс, а Индра и Лу поженились!
Кажется, я окосела. Подсчитаем-ка все, что было сегодня.
Одно последнее занятие, два последних молочных коктейля (не подряд, я все-таки пытаюсь себя контролировать), одна церемония вручения сертификатов, одна свадьба и один мощный облом, которого чудом удалось избежать.
Неприятности начались еще вчера вечером в «Джаз-кафе», когда я попыталась подружиться с Марианн и Сью-Дзен. Уж очень хотелось, чтобы к концу семинара все разошлись друзьями. К тому же они курили, а я, раз уж не могла наслаждаться куревом, решила хотя бы быть поближе к дымку. (Я, правда, чуть не упала, увидев двух йогинь с сигаретами в руках. Но меня эта картина порадовала.)
Так вот, певица в «Джаз-кафе» вчера голосила так, будто была реинкарнацией самой Эллы Фитцджеральд. Мы заговорили о джазовой музыке и наших любимых музыкантах, и я призналась, что мне очень нравится одна песенка Роджерса и Харта. Тут Сью-Дзен завелась и стала доставать меня, чтобы я спела эту песню перед всей публикой под аккомпанемент оркестра! Нет. Ни за что на свете. Но Сью-Дзен не отстала, пока я не пообещала исполнить песню по дороге домой.
