Лестер Туроу - Будущее капитализма
Все программы социального обеспечения, частные и общественные, страхующие от опасностей жизни, снижают рациональную заинтересованность в сбережениях на будущее. Консерваторы правы, говоря, что отмена программ социального обеспечения восстановила бы мотивацию сбережений, но это потребовало бы огромного сокращения текущего потребления и огромной готовности к большим рискам, которым большинство индивидов не хочет смотреть в лицо. Обходиться без программ социального обеспечения, если их никогда не было, — это совсем другое дело, чем отменить эти программы, если они уже существуют. Если вы с этим не согласны, спросите консервативного французского министра финансов, который был вынужден уйти в отставку вскоре после того, как вступил в свою должность, потому что он посмел предложить сокращение пенсионных льгот(44).
Консерваторы, однако, не правы, полагая, что проценты частных сбережений высоки по самой своей природе, если только правительство просто не вмешивается. Поскольку в прошлом индивиды вынуждены были сберегать по общественным условиям, предельные проценты временного предпочтения (поверите ли вы, что они достигали 60 процентов?) всегда намного превосходили рыночные ставки процента (45). Рассмотрим теперь кредитные карточки. С точки зрения капитализма, потребительский кредит подобен сексу взрослых по их добровольному согласию. Он никого не касается, кроме заемщика и заимодавца. Но если каждый может получить желаемое мгновенно, без необходимости сбережения и если неиспользованная кредитная карточка может заменить сбережения на черный день (бывшие в прошлом), то зачем кому-нибудь сберегать? Ведь цель индивидов — максимальное потребление, а вовсе не сбережения и инвестиции.
В прошлом, без потребительского кредита, автомобильных займов и ипотечного кредита (всего этого не было в действительности до конца Второй мировой войны, и даже в 1950 г. все это составляло лишь 52 % личного дохода), человек, желавший купить стиральную машину, автомобиль или дом, должен был сберечь деньги для этой покупки, а до этого не мог пользоваться стиральной машиной, автомобилем или домом (46). После развития потребительского и ипотечного кредита (в 1994 г. невозвращенные займы составляли 107 % чистого личного дохода) каждый может получить все, что хочет, оплачивая это после того, как он получил желаемое, а не перед этим (47).
Решающее значение имеет именно то обстоятельство, получает ли потребитель желаемое до того, как он уплатил, или после. Если потребители копят деньги перед покупкой, то их сбережения могут быть использованы для производительных инвестиций, пока они не сберегут достаточно для покупки желаемой вещи. Если же потребители оплачивают займы после покупки, то они получают в виде аванса сбережения других людей, и тем самым они в действительности вычитают деньги из фондов, которые могли бы послужить для инвестиций. Неудивительно, что проценты личных сбережений в различных странах тесно связаны с наличием щедрых покупателей и наличием ипотечного кредита с низким или нулевым предварительным взносом (48). Употребление кредитных карточек с оплатой после покупки (американская система) или дебитных карточек с оплатой до покупки (японская система) определяет большое различие в процентах сбережений.
С точки зрения сбережений, налоговые законы, разрешающие займы под залог жилищной собственности, могут оказаться одной из крупнейших экономических ошибок Америки. В прошлом индивиды среднего класса могли достигнуть старости со значительными сбережениями, так как они вынуждены были делать ежемесячные платежи за свой дом (что было формой обязательного сбережения) и так как стоимость их домов возрастала. При займе под залог жилищной собственности индивидам не нужно сберегать, чтобы жить в своем доме. Они могут просто расходовать свою чистую собственность. По мере вздорожания домов эти займы могут в действительности привести к отрицательным сбережениям, поскольку вздорожавшая жилищная собственность для каждой отдельной семьи выглядит как добавочный финансовый ресурс и является таковым, но это не сбережения с точки зрения общества, поскольку чем выше продажные цены, получаемые одним американцем, тем больше приходится уплатить другому американцу-покупателю.
Несомненно, американская система налогов и расходов искажена в пользу потребления. Сбережения облагаются налогами как доходы, многие формы потребления, такие, как здравоохранение, не облагаются налогами, а для других форм потребления, таких, как жилища, предоставляются большие налоговые льготы (49). Законодатели любят говорить об изменении системы с целью вознаграждения сбережений и инвестиций. Снижение налогов часто оправдывается как мотивация сбережений, но в действительности редко имеет такие последствия. Например, простое снижение налогов, как это делалось при администрации Рейгана, просто оставляло людям больше денег на потребление — что они и делали, между тем как процент сбережений в действительности падал. Если желательно увеличить сбережения, то правильная техника состоит не в налоговых льготах на доход, а в налоговых штрафах на потребление, повышающихся по мере роста потребления. Примечательно, однако, что отсутствует какое-либо серьезное законодательство, переходящее от системы налогов на доход к системе прогрессивных налогов на потребление.
Средства массовой информации еще более сужают и без того узкий временной кругозор, присущий капитализму. Почти невозможно представить себе интересный телевизионный фильм или программу, изображающую людей, воздерживающихся от потребления ради будущего. Увлекательно видеть рекламу новых потребительских товаров; увлекательно видеть в телевизионных фильмах и программах, как эти товары потребляют. Цель этой рекламы — убедить людей покупать новые товары. И эта цель достигается!
В некоторой мере Америка является страной низких сбережений, потому что это страна низких инвестиций — а не наоборот. Индивиды и фирмы сберегают, если они хотят инвестировать. Если сравнить 149 японских фирм, вошедших в опубликованный журналом «Форчун» список 500 крупнейших фирм мира, со 151 американской фирмой этого списка, то оказывается, что американские фирмы зарабатывают в семь раз больше по отношению к продажам и в двенадцать раз больше по отношению к капиталам (50). Так как американские фирмы требуют во много раз большего процента прибыли на инвестиции, чем японские, в Америке просто меньше инвестиционных проектов, выдерживающих капиталистическую оценку, а следовательно, меньше надо сберегать для осуществления таких проектов.
По этой причине национальные инвестиции коррелированы с национальными сбережениями, несмотря на существование глобального рынка капиталов. Некоторые инвестиции получают международное финансирование и потому не зависят от национальных сбережений, но национальные инвестиции в высокой степени коррелированы с национальными сбережениями. В самом деле, значительная часть сбережений не поступает на международный рынок капиталов для вложения в наиболее прибыльные предприятия, а сберегается потому, что сберегатель хочет сделать целевую инвестицию, которая будет находиться под его собственным контролем. Причинная зависимость идет не от больших сбережений к большим инвестициям, а наоборот, от желания сделать целевую инвестицию к большим сбережениям. Уровень сбережений в Америке низок потому, что американцы не имеют желания делать целевые инвестиции (51). Поскольку они не хотят инвестировать, они не сберегают. Страны увеличивают инвестиции, стимулируя инвестиции, а не пытаясь повысить уровень сбережений.
Узкий временной кругозор капитализма острее всего проявляется в области глобальной экологии (я писал уже об этой проблеме в другом месте и не буду здесь повторяться) (52). Что должно делать капиталистическое общество с долговременными экологическими проблемами вроде глобального потепления или разрушения озонного слоя? В обоих случаях то, что делается теперь, проявится в виде изменений окружающей среды через пятьдесят или сто лет, но не произведет ощутимого влияния на нынешние условия. В обоих случаях есть много неуверенности и риска по поводу того, что случится, если ничего не делать.
Если руководствоваться капиталистическими правилами принятия решений, то ответ на вопрос, что надо делать для предотвращения таких проблем, вполне ясен — ничего не делать. Как бы ни были велики отрицательные последствия через пятьдесят или сто лет, их текущая стоимость, рассчитанная на основе нынешней процентной ставки, равна нулю. Если текущая стоимость будущих отрицательных последствий равна нулю, то для предотвращения этих отдаленных проблем в настоящее время не следует делать расходов. Но если через пятьдесят или сто лет проявятся очень большие отрицательные последствия, то будет уже поздно что-либо предпринимать для улучшения ситуации, поскольку все, что будет сделано в то время, сможет улучшить ситуацию еще через пятьдесят или сто лет. И тогда трезвомыслящие капиталисты — те, кто будет жить в то время, — снова решат ничего не делать. В конце концов явится поколение, которое не сможет выжить в изменившемся земном окружении, но будет уже поздно что-либо делать для его спасения. Каждое поколение будет принимать трезвые капиталистические решения, но в итоге получится коллективное самоубийство человечества.
