Генри Киссинджер - Нужна ли Америке внешняя политика?
Их ощущение отличия от других было таким глубоким, что, когда Великобритания захватила Капскую провинцию во время Наполеоновских войн, буры собрали свои вещички и отправились почти за полторы тысячи километров на север не как отдельные поселенцы, а как весь народ – с правительственными учреждениями, церквями и школами. На своей новой родине буры впервые столкнулись с большим числом черного населения, к которому они отнеслись со снисходительным чувством религиозного и расового превосходства.
Изолированность африканеров долго не продлилась. Обнаружение золота привлекло англичан в новые государства, что привело к Англо-бурской войне, в которой маленькие бурские республики вели войну с Британской империей в самый расцвет ее мощи почти до ее прекращения. Англо-бурская война покончила с разобщенностью африканеров; но побороть их отличительное качество она не смогла.
К 1948 году демографическое положение среди белого населения, которое только одно могло голосовать, сложилось в пользу африканеров. Хотя сегрегация, в американском понимании этого слова, существовала всегда, пришедшие теперь к власти буры как бы в отместку активно приступили к расовому разделению. Были приняты жесткие законы, запрещающие межрасовые браки и регулирующие зоны проживания, права на работу и движения небелого населения. Введение системы апартеида было исключительным делом политической глупости и аморальности, потому что она обязывала белое население сдерживать растущее большинство других рас при помощи грубой силы, что не только не соответствовало общепринятым нормам поведения, но и не отвечало интересам процесса индустриализации и модернизации.
Почти чудо, что к концу столетия эти препятствия были преодолены двумя замечательнейшими руководителями, Нельсоном Манделой и Ф. У. де Клерком. Карьера Нельсона Манделы – это воплощение смелости, подкрепленной духовной глубиной. Еще в 1964 году, защищая себя в связи с обвинениями в измене, Мандела в своей речи подтвердил приверженность многорасовому обществу:
«Неправда, что предоставление политических прав всем приведет к расовому доминированию. Политическое разделение, основанное на цвете кожи, совершенно искусственно, и когда оно исчезнет, тогда исчезнет господство одной цветной группы над другой. АНК (Африканский национальный конгресс) полстолетия ведет борьбу против расизма. Когда он победит, он не изменит эту политику»39.
Мандела сдержал свое слово. Три десятилетия лишения свободы внешне не ожесточили его – как некоторых из его коллег, которые провели столько же времени в изгнании.
Как и кончина советского коммунизма, конец апартеида произошел со скоростью, немыслимой даже десятилетие назад и со сравнительно низким уровнем насилия. Философский идеализм и практическое интуитивное понимание привели к партнерству между заключенным революционером и его тюремщиком. К 1990 году Ф. У. де Клерк, начавший свою карьеру защитником апартеида, смог объявить целью африканера то, что еще вчера было незаконным: «(Наша) цель совершенно – новое и справедливое отступление от конституционных норм, в соответствии с которым каждый постоянный житель будет обладать равными правами, отношением к нему и возможностями в разных областях деятельности – конституционной, социальной и экономической»40.
В деле преодоления этих проблем у Южной Африки были уникальные преимущества. Законность государства была давно установлена, несмотря на апартеид. Различные этнические группы имели значительный опыт общения друг с другом. Южная Африка обладала богатыми ресурсами, крепкой инфраструктурой, значительной производственной базой и более высоким уровнем образования, чем у кого-либо из ее соседей, – уровень, который нынешнее правительство обязалось скорейшим образом улучшить. И сама по себе множественность этнических групп обеспечивала определенные гарантии в отношении гражданских конфликтов. Случись что, и этот ящик Пандоры был бы открыт, последствия были бы непредсказуемы – как это продемонстрировали слишком многие из соседних с Южной Африкой стран.
Однако же Южная Африка продолжает сталкиваться с крупными проблемами. Закон и порядок недостаточны, чтобы привлечь постоянный приток иностранных инвестиций; отношения между правительством и меньшинством национальности зулусов хрупкие и непрочные, хотя они и улучшились на момент написания книги. Белое меньшинство ощущает себя недостаточно защищенным от актов беззакония. Широко распространен СПИД. Согласно оценкам Всемирной организации здравоохранения, к 2010 году эпидемия приведет к сокращению ВВП страны на 17 процентов; если бы не было СПИДа, падение было бы не таким низким.
Об африканской политике
Парадокс Африки состоит в том, что вызов перед ней стоит огромный, а концепции, на которых могла бы базироваться любая политика его урегулирования, трудны для понимания. Политика, взятая из традиционного политического арсенала времен холодной войны, потеряла свою значимость с развалом Советского Союза. Уже нет всепоглощающей угрозы извне. В силу больших территорий Африки к югу от Сахары ни одно из находящихся там государств не в состоянии угрожать всем остальным. Ни одно государство, за исключением Нигерии или Южной Африки, не в состоянии играть главную роль вне близлежащего региона.
Распространение демократии, хотя и важное само по себе, не обеспечивает объединяющего принципа. В Африке отсутствуют прочные демократии, в американском смысле этого слова, – исключение составляют Южная Африка и, может быть, Нигерия, вокруг которых мог бы строиться демократический африканский консенсус.
Во время своих двух поездок на континент президент Клинтон постоянно говорил принимавшим его хозяевам, что Соединенные Штаты в связи с занятостью из-за холодной войны несут ответственность за однопартийные правительства во многих частях Африки. Однако трудно представить себе любую африканскую страну, за исключением, возможно, Конго, в которой Соединенные Штаты играли бы главную роль в деле установления постколониального правительства. Практически во всех случаях те, кто возглавлял антиколониальные движения, проявились как руководители стран после независимости. Почти во всех случаях они устанавливали однопартийные правительства или вариации на эту тему – Южная Африка вновь является исключением.
Разумеется, есть значительные различия между разными режимами. И Соединенным Штатам следует делать все возможное для поддержки демократического развития. Они могут – и обязаны – подвергать остракизму правительства, которые грубо нарушают права человека. Но помимо этого, влияние Америки на внутреннее политическое развитие весьма ограниченно.
Именно по этой причине применение принципов гуманитарного военного вмешательства, которое случилось на Балканах, как настаивают некоторые, будет даже еще более опасным в Африке, не говоря уже о вопросах, которые эти принципы подняли даже на Балканах. Я буду обсуждать это отдельно в седьмой главе. Если Соединенные Штаты стремятся ослабить внутренний кризис от Судана до Конго, основываясь на политике, использованной на Балканах, за кровавым конфликтом последует длительный период внешнего контроля. Долго ждать не придется, как последуют новые обвинения в колониализме. Американская катастрофа в Сомали в 1993 году является наглядным тому подтверждением. Вмешательство там началось с гуманитарной попытки распределить продовольствие. Но она быстро превратилась в создание «организационной инфраструктуры», что вынудило Соединенные Штаты становиться на чью-то сторону в гражданской войне, – а они совсем не хотели выполнять такое задание.
В конечном счете гражданские войны ведутся с целью завоевания победы. Когда исчезает политическая законность, устанавливается вакуум, который должен заполняться какой-то новой властью. Когда Соединенные Штаты включаются в гуманитарно-военное вмешательство, СМИ и другие наблюдатели выходят на сцену в полной уверенности найти условия, которые глубоко затрагивают чувствительность Запада. Они будут требовать полного разнообразия в инициативах, начиная с того, чтобы было покончено с коррупцией, и кончая обеспечением правопорядка, что имеет ясный смысл в контексте западного образа жизни. Ничего из этого, однако, не может быть осуществлено без широкомасштабного вторжения, которое затянуло бы Соединенные Штаты еще глубже в политический процесс. И рано или поздно, независимо от благих намерений, такое поведение начнет раздражающе действовать на чувства африканцев. А это, в свою очередь, приведет к подрыву внутриамериканской и собственно африканской поддержки этой операции. Именно военное участие в какой-то форме в гражданских войнах, скорее всего, приведет к завершению постоянного американского вклада в Африку.
