Аркадий Казанский - Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том I
Вергилий переходит от мифа о рождении Зевса к Библейскому пророчеству Даниила, в котором тот объясняет царю Навуходоносору значение его сна. Однако, вместо слова «истукан», приведенного в этом пророчестве, он использует словосочетание «великий старец». Он указывает, что великий старец сияет золотой головой, в то время как в пророчестве Даниила говорится только, что голова у истукана золотая.
Мне приходит на ум яркий образ колокольни Ивана Великого, возвышающейся над Московским Кремлём. Весь образ великого старца, описанный Вергилием, равно, как и Даниилом, полностью укладывается в образ златоглавого Православного христианского храма, в данном случае, колокольни Ивана Великого, ведь он использует прилагательное «великий», при описании старца.
Великий старец некий – Иван Великий – стоит лицом к Риму – Москве, а к Дамиате (от Дамиана – Сатаны) – Тартарии спиной. Он сияет золотой головой купола, белым – серебряным – столпом груди и рук, ниже, в чреве, как верно указывают Даниил и Вергилий – колокольная медь – колокола, затем железо крыш и решёток, всё опирается на московскую глину, из которой изготовлены кирпичи Московского Кремля. От шеи грудь его рассечена – окна и колокольные проёмы, верхние из которых начинаются прямо под золотым куполом [Рис. А. XIV. 1]. Когда идёт дождь, Иван Великий как бы плачет, при этом вода стекает в ручей, загнанный под землю – Черторый. Под Московским Кремлём расположено водохранилище, питающееся родниками (слезами) кремлёвского Боровицкого холма. Получается, что спуск к Коциту начинается в Московском Кремле. И Ахерон, и Стикс, и Флегетон – реки, заточенные под землю в Кремле, далее текут в подземное ледяное озеро Коцит. Если посмотреть, куда текут Московские ручьи и реки, видно, что собирает их река Москва, впадающая в Оку, та далее в Волгу. Конец известен каждому школьнику – Волга впадает в Каспийское море (Коцит).
Великий старец – образ, заимствованный из Библейской легенды: – вавилонскому царю Навуходоносору приснился точно такой же истукан, и пророк Даниил истолковал это видение как символ настоящего и грядущих царств. У Даниила Критский Старец – эмблема человечества, меняющегося во времени и прошедшего через золотой, серебряный, медный и железный век. Замечательно, что Вергилий только что говорил о Золотом веке – веке Сатурна.
Возникает вопрос: – «Когда жил и пророчествовал пророк Даниил, если колокольня Ивана Великого была построена к началу XVII века царём Борисом Фёдоровичем Годуновым (о чём гласит гордая надпись на её „серебряной“ груди?») [Рис. А. XIV. 2]. Но это тема для другой книги.
Обращаясь к Библейскому пророчеству Даниила, я вижу, что Даниил, особа царского рода, названный также Валтасаром, был выведен из разоренного Иерусалима неким Иудейским царём Иоакимом, который мне встречался у Данте только-что, и введен мальчиком к царю Навуходоносору. Библия не указывает, чем он кончил, однако, в рукописных Житиях Святых 1681 года, написанных при царе Алексии Михайловиче Романове, его история изложена полнее [Рис. А. XIV. 3].
Дожил же Даниил с друзьями своими до глубокой старости. Пишет святой Кирилл Александрийский и прочие, что по кончине Навуходоносора и прочих царей, которые в чести имели Даниила и трёх друзей его, встал иной царь именем Аттик, тот Святых о вере испытав, и от них в злочестии обличённый, повелел голову Ананию отсечь, под которую Азария подстелил одежду свою, и принял её, также и Азариину Мисаил принял отсеченную голову, Мисаилу же Даниил подстелил одежду, приняв его голову, напоследок же и Даниилу голову отсекли. Говорится же, что после отсечения их головы прилипли каждая к своему телу. Ангел же Господень, взяв их, отнёс в гору Гевалскую, и там положены были под камнем. После четырёх же сот лет на воскресение Господа нашего Иисуса Христа и те воскресли, и являлись многим, и снова усопли. А память их от святых отцов передано совершать прежде семи дней рождества Христова, поскольку и тот был из колена Иудова, из которого же и Спаситель наш своё по плоти ведёт родство, и сих Святых родственником является. Их же молитвами пусть устроит в мире житие наше Христос Бог наш, которому слава с Отцом и Святым Духом во веки, аминь.
Я задаю себе вопрос: – «Направляясь вверх по течению Днепра, какое основание я имею говорить о Волге, Оке и Москве реке?» Отвечу так: – «Европейская часть России вся изрезана большими и малыми реками и речками. Разобраться, где и куда течёт какая река, очень сложно. „Путь из варяг в греки“ проходил по Днепру, а „Путь из варяг в персы“– по Волге. И между бассейнами этих рек, вытекающих, в общем-то, из одного места в Верхневолжской возвышенности существует ряд волоков».
Вывод будет такой: – «В этой песне Вергилий намечает для Данте следующую цель их совместного путешествия – Москва!» Этот вывод настолько же удивителен, насколько и неожиданен. Москва в 1743 году не была столицей России, как до Петра I. С 1703 года Пётр I Великий, основав Санкт-Петербург, стал переводить в него столицу и с 1721 года Санкт-Петербург стал столицей Российской империи. А вот Пётр II короновался и правил именно в Москве, поэтому сейчас он идёт домой!
Предположить, что Вергилий и Данте направляются на остров Крит абсурдно – Крит с Миносом остался далеко позади. А какое отношение имеет к Москве Олимпийский Бог Зевс и прочие Олимпийские Боги, например Марс, требует отдельного расследования и это тема другой книги.
E io a lui: «Se «l presente rimagno
si diriva così dal nostro mondo,
perché ci appar pur a questo vivagni?» [123]
Ed elli a me: «Tu sai che «l loco è tondo;
e tutto che tu sie venuto molto,
pur a sinistra, giù calando al fondo, [126]
non se“ ancor per tutto „l cerchio vòlto;
per che, se cosa n'apparisce nova,
non de» addur maraviglia al tuo volto». [129]
E io ancor: «Maestro, ove si trova
Flegetonta e Letè? ché de l'un taci,
e l'altro di» che si fa d'esta piova?» [132]
«In tutte tue question certo mi piaci»,
rispuose; «ma «l bollor de l'acqua rossa
dovea ben solver l'una che tu faci. [135]
Letè vedrai, ma fuor di questa fossa,
là dove vanno l'anime a lavarsi
quando la colpa pentuta è rimossa». [138]
Poi disse: «Omai è tempo da scostarsi
dal bosco; fa che di retro a me vegne:
li margini fan via, che non son arsi,
e sopra loro ogne vapor si spegne». [142]
Я молвил: «Если из земного света
Досюда эта речка дотекла,
Зачем она от нас таилась где-то?» [123]
И он: «Вся эта впадина кругла;
Хотя и шел ты многими тропами.
Все влево, опускаясь в глубь жерла, [126]
Но полный круг еще не пройден нами;
И если случай новое принес,
То не дивись смущенными очами». [129]
«А Лета где? – вновь задал я вопрос. —
Где Флегетон? Ее ты не отметил,
А тот, ты говоришь, возник из слез». [132]
«Ты правильно спросил, – мой вождь ответил.
Но в клокотаньи этих алых вод
Одну разгадку ты воочью встретил. [135]
Придешь и к Лете, но она течет
Там, где душа восходит к омовенью,
Когда вина избытая спадет». [138]
Потом сказал: «Теперь мы с этой сенью
Простимся; следуй мне и след храни:
Тропа идет вдоль русла, по теченью,
Где влажный воздух гасит все огни». [142]
Поэт, потрясенный этим откровением, расспрашивает Вергилия об истоке этих рек и о том, почему тот не упомянул Лету – реку забвения наравне с Ахероном, Стиксом и Флегетоном. Вергилий поясняет, что Данте скоро сам всё увидит и ему не надо стараться понять всё и сразу. Он обещает, что поэт увидит и Лету, но пока ими не пройден полный круг – они в своём путешествии по Звёздному Небу не закончили обход ещё и Северной Звёздной Планисферы. Будет и ещё много нового, обещает он и не стоит опускать перед этим смущенные глаза.
Влажный воздух гасит все огни – туман, за которым ничего не видно. Дальнейшая тропа идёт вдоль русла Днепра, где нет глубокого снега. Там, где есть глубокий снег, Вергилий рекомендует идти след в след – «хранить след», так легче идти.
Данте правильно отождествил Флегетон – Чёрное море с впадающими в него реками, такими, как Днепр – Танаис, с кровавой рекой, охватывающей весь Ад, о чём говорят следующие строки Вергилия (Эн., VI, 550—551) :
Кругом его обомкнул огнями жгучими
Бурный Тартаров ток Флегетон.
Флегетон назван бурным Тартаровым током и верно: – бурный, порожистый Днепр течёт по Крымской или Малой Тартарии.
С этой сенью – с опушкой леса насильников над Божеством, пора путникам прощаться и двигаться дальше. Тропа идёт вдоль русла – прямо говорится о том, что дорога идёт по берегу реки, влажный пар над которой гасит все огни – снежинки не долетают до воды.
Быль о моём рождении:
Восемнадцатилетняя практикантка, будущий фельдшер-акушер, Марья Петровна Белорусова, ясным мартовским утром неторопливо направлялась в фельдшерско-акушерский пункт села Старое. Уже третий день она подменяла здешнюю фельдшерицу, Марью Николаевну Красильникову, которая уехала в Вышний Волочек рожать. Ночью подморозило, снег после вчерашней оттепели схватился крепким настом.
