Джордж Сорос - Первая волна мирового финансового кризиса
Один из ключевых постулатов теории в ее классическом виде сводится к совершенному знанию. Другими постулатами являются однородный характер товаров и делимость товарных партий, а также большое количество участников, не позволяющее отдельно взятому покупателю или продавцу влиять на рыночную цену. Предположение о совершенном знании находилось в прямом противоречии не только с рефлексивностью, но и с идеей несовершенного понимания, горячо защищаемой Карлом Поппером. Все это заставляло меня сомневаться в теории совершенной конкуренции еще во времена моего студенчества. Классические экономисты применяли концепцию совершенного знания в том виде, которому противился Поппер. Они действовали в рамках образа мыслей, названного мною ошибкой Просвещения. Как только на поверхность стали подниматься эпистемологические (связанные с теорией познания) проблемы, сторонники теории совершенной конкуренции поняли, что должны использовать не концепцию знания, а более простую концепцию информации. В современном виде теория как раз и говорит о совершенной информации.
К сожалению, этого предположения недостаточно для поддержания выводов теории. В попытках избежать явных недостатков системы современные экономисты принялись настаивать на том, что кривые спроса и предложения должны рассматриваться независимо друг от друга. Это заявление не постулировалось, а скорее преподносилось как методологическая идея. Экономисты стали подвергать сомнению прежний тезис о том, что задача экономики состоит в изучении связи между спросом и предложением. Спрос может быть объектом изучения психологов, а вопросы предложения могут рассматриваться с инженерной точки зрения или в рамках изучения теории управления (обе сферы изучения находятся вне пределов экономической науки). Следовательно, экономисты должны рассматривать их как данность. Вот такую теорию я изучал, когда был студентом.
Но давайте остановимся на мысли о том, что условия изменения спроса и предложения не зависят друг от друга. Очевидно, что в данном случае было сделано еще одно предположение. Иначе откуда бы вообще взялись эти кривые? Речь идет о том, что предположение вновь используется в качестве методологического инструмента. Предполагается, что участники должны выбирать из нескольких альтернативных предложений, основываясь на собственной шкале предпочтений. Согласно невысказанному предположению, участники знают, какие имеются альтернативы и в чем состоят предпочтения.
Я постараюсь доказать, что это предположение достаточно непрочно. Кривые спроса и предложения нельзя расценивать как независимые параметры, потому что и та и другая отражают ожидания участников относительно событий, которые могут произойти вследствие их ожиданий. На финансовых рынках роль ожиданий видна лучше, чем где-либо еще. Решения о покупке и продаже принимаются на основе ожиданий относительно будущих цен, которые, в свою очередь, определяются сегодняшними решениями о покупке и продаже.
Ошибочно полагать, что предложение и спрос определяются некими силами, не зависящими от ожиданий участников рынка. Кривые спроса и предложения нарисованы в учебниках так, как если бы имели под собой какое-либо эмпирическое основание. Однако такого основания для существования независимых кривых спроса и предложения нет. Любой, кто работает на рынках с постоянно изменяющимися ценами, знает, что участники рынка в большой степени подвержены влиянию событий, происходящих на рынке. Растущие цены привлекают покупателей, и наоборот. Как можно объяснить развитие саморазвивающихся трендов на рынке, считая при этом, что кривые предложения и спроса не зависят от рыночных цен? Посмотрите на товарные, фондовые или валютные рынки, и вы заметите, что тренды являются скорее правилом, чем исключением.
Идея, что рыночная ситуация способна повлиять на форму кривых спроса и предложения, не согласуется с точкой зрения сторонников классической экономики. Предполагается, что именно кривые спроса и предложения обусловливают рыночную цену. И если они подвержены влиянию рыночных событий, то однозначное определение цены становится невозможным. Вместо равновесия мы получаем колебания цен. Это приводит к тому, что все заключения экономической теории теряют какой-либо практический смысл. Именно поэтому и был придуман методологический инструмент, позволяющий рассматривать кривые предложения и спроса как независимые величины. Но, помоему, есть что-то странное в применении методологического инструмента, против которого есть серьезное возражение, способное доказать его неприменимость.
Экономисты пытаются объединить ожидания участников рынка с теорией совершенной конкуренции еще с тех времен, когда я был студентом. Они создали теорию рациональных ожиданий. Не могу сказать, что полностью понимаю эту теорию, — я никогда ее не изучал. Но если я понимаю правильно, теория предполагает следующее: участники рынка, действующие в своих интересах, основывают свои решения на предположении о том, что другие участники будут делать так же. Это звучит разумно, однако разумным не является. Люди поступают так или иначе не в соответствии со своими интересами, а в соответствии с собственным восприятием своих интересов — что неоднократно подтверждалось экспериментами в области бихевиористской экономики. Участники рынка действуют в условиях несовершенного понимания, что нередко приводит к непредсказуемым последствиям. Существует некоторое несоответствие между ожиданиями и результатами — то есть между состояниями ех аnte и ех роst; и было бы нерациональным действовать, предполагая, что между этими состояниями нет различий.
Теория рациональных ожиданий пытается преодолеть это препятствие, заявляя о том, что рынок в целом всегда знает больше, чем любой из его участников, — и этого достаточно для того, чтобы рынки всегда вели себя правильно. Люди могут ошибаться, и их ошибки могут приводить к случайным колебаниям. Однако в целом все участники рынка используют единую модель понимания мира, а если нет, то они учатся на своем опыте и в конце концов приходят к единой модели. Полагая, что эта модель слишком сильно оторвана от реальности, я даже не тратил времени на ее изучение. Я применял другую модель, и тот факт, что мне удалось с ней преуспеть, не оставляет камня на камне от теории рациональных ожиданий: ведь мои результаты гораздо лучше, чем допустимые отклонения в рамках теории «случайных блужданий».
Противоречивая теорияЯ утверждаю, что финансовые рынки ведут себя неправильно (в том смысле, что они подвержены тем или иным предубеждениям), однако при нормальном ходе событий склонны откатываться от предельных значений. Время от времени превалирующие на рынке предубеждения способны повлиять не только на текущие показатели цен, но и на фундаментальные основы, которые, как предполагается, рыночные цены и должны отражать. И вот это положение дел сторонники господствующей парадигмы объяснить не могут. Многие критики рефлексивности говорили о том, что эта теория лишь подтверждает очевидные факты, а именно, что предвзятые мнения участников рынка влияют на рыночные цены. Но смысл теории рефлексивности не так очевиден. Иллюзия правоты рынков опирается на их способность поколебать фундаментальные основы, на которых и базируются рынки. Но изменение фундаментальных основ вкупе с искаженными представлениями может привести к саморазвивающемуся, а впоследствии саморазрушающемуся процессу. Разумеется, такие ситуации подъема и спада не возникают постоянно. Отказ от неверных представлений чаще всего происходит раньше, чем начинают затрагиваться фундаментальные основы рынка. Однако сам факт того, что фундаментальные основы могут быть затронуты, делает неверной теорию рациональных ожиданий. В случае изменения фундаментальных основ процессы подъема и спада приобретают историческое значение. Это случилось во времена Великой депрессии, и это происходит сейчас, хотя и в другой форме.
В книге «Алхимия финансов» я приводил множество примеров процессов подъема и спада (ситуаций, когда пузыри возникали, росли и впоследствии лопались), возникавших на финансовых рынках. В каждом случае присутствовала двусторонняя рефлексивная связь между оценкой состояния рынка и его фундаментальными основами, приводившая к некоему короткому замыканию: оценки рынка влияли на те самые фундаментальные основы, которые должны были лишь отражать. Короткое замыкание могло принимать форму дополнительного выпуска акций по завышенным ценам, но чаще — применения заемных средств для обеспечения долга. В большинстве случаев такая ситуация возникает в области коммерческой или жилой недвижимости, когда готовность давать взаймы влияет на стоимость обеспечения займа. В ходе международного долгового кризиса 1980-х годов короткое замыкание возникло в сфере суверенных займов (sovereign borrowing). Хотя в той ситуации и не существовало обеспечения как такового, желание банков ссужать повлияло на так называемые кредитные рейтинги, определявшие возможности той или иной страны прибегать к займам.
