Джордж Сорос - Первая волна мирового финансового кризиса
Бедствие перекинулось с рынка жилья в индустрию кредитных карт, автокредитования и коммерческой недвижимости. Проблемы страховых компаний, традиционно специализировавшихся на муниципальных облигациях, но предпринявших шаги по страхованию структурированных и синтетических финансовых продуктов, привели к нестабильности на рынке муниципальных облигаций. Не до конца разрешена и проблема на рынке кредитных дефолтных свопов.
За последние десятилетия Соединенные Штаты сталкивались с несколькими крупными финансовыми кризисами, такими как мировой кризис на рынке заимствований 1980-х годов или кризис на рынке кредитов и сбережений начала 1990-х. Между тем нынешний кризис имеет совершенно другую природу. Он распространился из одного сегмента рынка в другие, особенно в те, которые используют новые структурированные и синтетические инструменты. Атаке подверглась основа крупных финансовых учреждений, и неопределенность сохранится еще долго. Это не позволяет нормально функционировать финансовой системе и еще приведет к долгосрочным последствиям для реальной экономики.
И финансовым рынкам, и регуляторам потребовалось много времени, чтобы признать неизбежное влияние кризиса на реальную экономику. И причины этого непонятны. Рост реальной экономики стимулировался развитием объемов кредитования. Так почему снижение объемов кредитования не должно влиять на замедление роста? Сложно избавиться от ощущения, что участники рынка неверно представляют, как эти самые рынки функционируют. Это непонимание не только не позволяет им разобраться в происходящем, но и привело к невиданным масштабам нестабильности рынка.
Вся эта глобальная финансовая система была построена на ложных предпосылках. И что еще важнее, неверные представления лежат в основе не только финансового рынка, но и всего социального устройства.
Теперь, изобразив общую картину, я посвящу первую часть этой книги описанию теории рефлексивности, выходящей далеко за пределы финансовых рынков. Те, кто заинтересован лишь в изучении сегодняшнего кризиса, могут посчитать это чтение несколько сложным, однако я уверен, что, если вы сделаете над собой усилие, оно будет вознаграждено. Именно здесь кроется дело моей жизни. Те, кто читал мои предыдущие книги, заметят, что я позаимствовал из них некоторые части: мои основные замечания остаются прежними. Вторая часть книги описывает как концепцию, так и мой практический опыт в качестве управляющего хеджевым фондом, что позволяет ярче отобразить нынешнюю ситуацию.
Часть 1
Перспектива
Глава 1
Основная идея
Наше понимание мира несовершенно, потому что мы являемся частью того, что пытаемся понять. Разумеется, на нашу способность познания природы влияют и другие обстоятельства, но тот факт, что мы представляем собой часть мира, препятствует пониманию взаимосвязей в нем.
Понимание ситуации и участие в ней предполагает наличие двух функций. С одной стороны, люди пытаются познать мир, в котором живут. Я назвал это когнитивной функцией. С другой стороны, они стараются повлиять на мир и изменить его в свою пользу. Раньше я называл это функцией участия, теперь же считаю более уместным термин «манипулятивная функция». Если бы эти две функции были отделены одна от другой, то могли бы идеально исполнять свою роль: понимание участников приводило бы к накапливанию информации, а их действия — к желаемым результатам. Можно предположить, что эти функции на самом деле существуют отдельно друг от друга. И подобная гипотеза уже возникала — например, в экономической теории. Однако это предположение неоправданно, за исключением редких случаев, когда люди прилагают сознательные усилия по разделению этих функций. В частности, так поступают ученые, изучающие социальные процессы, но подобные действия не под силу самим участникам этих процессов. По причинам, которые я исследую ниже, ученые в области социальных наук, особенно экономисты, склонны игнорировать этот факт.
Действуя одновременно, обе функции могут влиять друг на друга. Для того чтобы когнитивная функция была способна создать знание, она должна рассматривать социальные явления как данность — только тогда явление будет считаться фактом, относительно которого можно высказывать какие-то замечания. Точно так же для того, чтобы достигать желаемых результатов, мы должны основывать свои решения на знаниях. Однако в случае, когда обе функции действуют одновременно, явление включает в себя не только факты, но и намерения или ожидания. Мы можем нарисовать однозначную картину прошлого, однако будущее во многом определяется действиями участников процесса. А это значит, что люди не могут основывать свои решения лишь на знаниях, ведь им приходится иметь дело не только с фактами из настоящего и прошлого, но и с непредвиденными обстоятельствами, возможными в будущем. Намерения и ожидания играют важную роль в социальных процессах. Они устанавливают двустороннюю связь между мышлением людей и теми условиями, в которых они находятся. Это приводит к двустороннему влиянию: с одной стороны, намерения и ожидания вносят в ход событий элемент неуверенности или неопределенности, а с другой — не позволяют считать точку зрения участников процесса объективной (то есть знанием).
Для того чтобы некая функция определялась однозначно, требуется независимая переменная, определяющая величину зависимой переменной. С точки зрения когнитивной функции объективное положение вещей считается независимой переменной, а мнения участников — зависимой; с точки зрения манипулятивной функции все наоборот. В рефлексивных ситуациях каждая из функций лишает другую независимой переменной, необходимой Для получения определенных результатов. Я назвал такое двустороннее взаимодействие рефлексивностью. Рефлексивные ситуации предполагают недостаточную связь между мышлением участников и реальным положением вещей. Возьмем, к примеру, фондовый рынок. Акции покупаются и продаются в расчете на изменение их цен в дальнейшем, однако будущие цены определяются сегодняшними ожиданиями инвесторов. К ожиданиям нельзя относиться так же, как к знаниям. При отсутствии точного знания участники склонны использовать в процессе принятия решения суждения или предубеждения. В итоге результат отличается от ожиданий.
Экономическая теория стремилась исключить рефлексивность из предмета изучения. Сначала классические экономисты попросту считали, что участники рынка принимают решения исходя из совершенного знания, которое рассматривалось в качестве одного из постулатов теории совершенной конкуренции. Основываясь на подобных постулатах, экономисты создали кривые спроса и предложения и объявили, что решения участников могут быть описаны с их помощью. Когда это умозаключение подверглось критике, экономисты перестроили линию обороны с помощью методологических упражнений. Лайонел Роббинс, мой преподаватель в Лондонской школе экономики, считал, что экономика изучает лишь связь между спросом и предложением, а причины их формирования остаются вне пределов этой науки. Воспринимая спрос и предложение как данность, он отрицал саму возможность рефлексивной взаимосвязи между ними. Кульминацией использования такого подхода стала теория рациональных ожиданий, каким-то удивительным образом предположившая, что будущие цены могут определяться как независимая величина, не связанная с предубеждениями и искаженным восприятием, столь распространенными среди игроков на рынке.
Я склонен считать, что теория рациональных ожиданий дает полностью неверную картину действия финансовых рынков. Хотя за пределами академических кругов к ней не относятся как к чему-то серьезному, идея самокоррекции финансовых рынков и тенденции к установлению на них равновесия остается доминирующей парадигмой, на которой основаны многие распространенные в настоящее время синтетические инструменты и оценочные модели. Я считаю, что такая парадигма является неверной и требует срочной замены.
Участники рынка не в состоянии полагаться при принятии решения на знание. Двусторонняя рефлексивная связь между когнитивной и манипулятивной функциями добавляет в каждую из них элемент неуверенности или неопределенности. Это в равной степени применимо и к участникам рынка, и к финансовым учреждениям, отвечающим за макроэкономическую политику и существующим для надзора за рынками и для их регулирования. Обе эти группы действуют на основе несовершенного понимания ситуации, в которую они вовлечены. Невозможно исключить элемент неопределенности из двусторонней рефлексивной связи между когнитивной и манипулятивной функциями, и наша способность выживать в таких условиях могла бы значительно усилиться, если бы мы признали этот факт.
