Трафальгар. Люди, сражение, шторм (ЛП) - Клейтон Тим
Но самому флагманскому кораблю теперь приходилось туго — крюйс-стеньга обрушилась, лиселя и лисель-спирты были разбиты. Потеря парусов уменьшила его скорость с медленной ходьбы до передвижения ползком, но он продолжал продвигаться благодаря тому, что оставшиеся громадные паруса все еще ловили слабеющий бриз.
Примерно в двенадцать двадцать пять, сменив заряды орудий левого борта с двойных ядер на одиночные, экипаж «Виктори» ждал команды на открытие огня. В запальные отверстия уже был помещен порох, насыпан он на всякий случай и на запальные полки, командиры расчетов склонились над своими орудиями. Каждый из них снял просаленную крышку с запальной трубки, взвел орудийный замок и предупредил своих людей командой «Товсь!». Те посторонились, уходя с линии отдачи орудия. В двухстах ярдах от «Тринидада» командиры орудий, стоя сбоку от них, дернули за лини спусковых механизмов, орудия рявкнули и откатились назад. Тотчас расчеты орудий принялись за знакомое по многочисленным тренировкам дело. По команде «Банить стволы!» два моряка вставляли в ствол банник с влажным, бараньего меха оголовком, чтобы очистить ствол от тлеющих остатков несгоревших картуза и пороха. Помощник командира орудия в это время закрывал пальцем запальное отверстие. По команде «Зарядить картуз!» «пороховой юнга» подавал картуз заряжающему, который вставлял его в дуло и проталкивал в ствол до упора прибойником. Командир орудия вставлял в запальное отверстие протравник для того, чтобы проверить, дошел ли картуз до места. «Зарядить ядро!» — по этой команде заряжающий вставлял ядро в дуло и также проталкивал его прибойником до упора. «Вставить пыж!» — заряжающий вставлял пыж и трамбовал его до упора, чтобы ядро не перекатывалось внутри ствола. «Выкатить орудие!» — по этой команде весь расчет брался за лопаря пушечных талей, с помощью которых орудие выдвигалось в положение стрельбы таким образом, что дуло орудия выглядывало из пушечного порта. Орудие выравнивали с помощью гандшпугов, командир проверял возвышение, а его помощник прокалывал протравником картуз, вставлял запальную трубку и снимал с неё крышку. Командир взводил орудийный замок, подсыпал порох на полку — орудие готово к стрельбе.
«Товсь! Огонь!»
Пока британские корабли приближались, командир «Редутабля» Жан-Жак Люка собрал некоторых командиров орудий на баке и показал им воочию, что большинство выстрелов, сделанных Объединенным флотом по «Виктори», ложатся недолетом. "Я приказал им целить выше, по рангоуту и такелажу, и стрелять прямой наводкой". С самого начала своей карьеры Люка попал под покровительство Латуш-Тревиля. Во время Американской войны он служил на фрегате Латуша и показал себя настолько способным офицером, что Латуш-Тревиль отдал под его команду один из взятых призов. Люка происходил из такого же среднего класса, как и английские капитаны Харгуд и Кук. Но во французском королевском флоте это происхождение почти наверняка не дало бы ему подняться по служебной лестнице выше статуса уорент-офицера. По этой причине, среди прочих, Люка приветствовал революцию, и новый режим вскоре сделал его офицером. Он был небольшого роста, худощав, но весьма решителен, и постоянно натаскивал свою команду, чтобы она соответствовала его стандартам. Один из первых пристрелочных выстрелов попал прямо в фор-марса-рей «Виктори», и его экипаж разразился ликующими криками.
Капитан Жан-Жак Маженди понял, что «Виктори» (который он идентифицировал по адмиральскому флагу) намеревается пройти между его кораблем и «Тринидадом», который находился менее чем в двухстах ярдах у него по носу. "Мы обрадовались этому, так как у нас все было готово к абордажной схватке", доносил Маженди в своем рапорте. Де Уриарте обстенил грот-марсель и крюйсель «Тринидада», сбавляя свой ход для того, чтобы уменьшить разрыв линии, в то время как «Буцентавр» продолжал двигаться, как и прежде. На обоих кораблях экипажи количественно превосходили команду «Виктори», не считая того, что на «Тринидаде» находилось около четырех сотен солдат. Если они сумеют свалиться вплотную с «Виктори» и завязать абордажную схватку, то положение флагманского корабля Нельсона станет критическим.
Но когда «Виктори» подошел на расстояние ружейного выстрела — около ста ярдов — от «Буцентавра», он внезапно повернул вправо, как бы намереваясь пройти по корме француза. Возможно, Нельсон и Харди сочли невозможным пройти по носу «Буцентавра», но не исключено, что это изменение курса произошло непроизвольно, так как штурвал «Виктори» в этот момент был разбит пушечным ядром, и управление кораблем на короткое время было утеряно. Томас Аткинсон, йоркширец, служивший штурманом в течение семи лет последовательно на всех флагманских кораблях Нельсона, бросился вниз в кондуктóрскую кают-компанию, чтобы перевести управление на аварийное рулевое устройство. На «Редутабле» Люка понял, что только его корабль может закрыть прореху в строю по корме «Буцентавра» и помочь своему адмиралу в сражении со знаменитым Нельсоном. Он приказал прибавить парусов.
Солдаты с «Буцентавра» поливали «Виктори» ружейным огнем, а артиллерия «Буцентавра», «Тринидада» и «Редутабля» причиняла значительные повреждения его рангоуту и такелажу. Воздух был заполнен картечью и книппелями. Потери росли почти исключительно за счет людей, находившихся на открытых палубах надстроек. По воспоминаниям хирурга Уильяма Битти, около двадцати человек были убиты и около тридцати ранены еще перед тем, как «Виктори» достигла неприятельского строя. Лейтенант Паско, получив картечное ранение предплечья и корпуса, отправился самостоятельно в лазарет. Капралу морской пехоты оторвало руку. Большой осколок дерева буквально скальпировал Джерри Салливана, молодого ирландского матроса 1-й статьи. Бизань-мачта «Виктори» была повреждена, вслед за этим на палубу рухнули грот-брам-стеньга и фор-стеньга, образовав хаос переплетенных канатов и парусов.
Капитан «Буцентавра» Маженди не был этим удовлетворен. Он намеревался лишить «Виктори» всех ее мачт, но не смог выполнить эту задачу ввиду увеличивавшейся зыби и плотной завесы дыма, окутывавшей его цель и затруднявшей наводку его канонирам. Когда «Виктори» приблизился к корме «Буцентавра», Вильнев поднял сигнал номер пять, предписывавший всем кораблям, не вовлеченным в непосредственное боестолкновение, занять позиции, позволяющие использовать орудия наиболее эффективно.
Если командующий авангардом Объединенного флота Пьер Дюмануар и видел сквозь дым поднятый Вильневом сигнал номер пять, он не воспринял его как приказ изменить курс и двинуться в гущу схватки.
Сигнал номер пять имел то же самое значение, что и сигнал Нельсона «Вступить в непосредственный бой с противником!», и служил напоминанием об общих инструкциях адмирала, которые были разработаны для подобных ситуаций. Инструкции предписывали капитанам не ждать указаний командующего, который мог быть сам вовлечен в непосредственный бой или закрыт завесой дыма, а руководствоваться "son courage et… son amour de la gloire" [57]. Они также недвусмысленно утверждали, что капитан, не находящийся в гуще схватки, не соответствует своему посту. Далее, в случае прорыва строя, все усилия должны быть приложены для того, чтобы поддержать атакованные корабли и держаться вблизи своего флагмана. Если эскадра Дюмануара собиралась решительно вмешаться в происходящее сражение, то сейчас был именно тот момент, когда следовало повернуть без промедления. При почти полном штиле, поворот на обратный курс будет трудоемок и займет немало времени.
Капитаны ждали приказаний Дюмануара, но тот не отдал ни одного. Огюст Жикель вспоминал, что на борту «Энтрепида» капитан Луи Энферне не сводил глаз с «Формидабля», флагманского корабля Дюмануара, ожидая, что его адмирал поднимет сигнал повернуть и вступить в бой. "Сигнал не появлялся. Время шло, и авангард медленно удалялся от поля боя. Скоро всем стало очевидно, что их командующий уводил корабли от сражения". Этими словами Жикель, по сути, обвинял Дюмануара в трусости. Если дело обстояло именно так, как помнил его Жикель, то для Дюмануара не было оправдания. Но его воспоминания не во всем были точны. Одним из оправданий мог стать густой дым. Как результат того, что Нельсон обманчиво двинулся в сторону кораблей Дюмануара, те обстреляли нельсоновский флагман, а затем и небольшую 64-пушечную «Африку», которая, потеряв свой флот предыдущей ночью, спешила соединиться с основными силами. Этот обстрел с большой дистанции не причинил ощутимого вреда, но создал довольно густую дымовую завесу, сквозь которую было трудно разобраться в происходящем.
