Трафальгар. Люди, сражение, шторм (ЛП) - Клейтон Тим
"Невзирая на все мое желание предоставить вам подробнейший отчет об этом бедственном сражении, — писалось в письме, посланном 25 октября 1805 года из Кадиса дону Бернардо де Уриарте, — слухи и сообщения, циркулирующие здесь, настолько смутны и неточны, что я сомневаюсь, могут ли сами адмиралы сделать это с достаточной степенью точности… беспорядок и замешательство, царившие в ходе этой ужасной битвы, привели к тому, что самим командирам практически невозможно восстановить то, что происходило на борту их собственных кораблей".
Вплоть до сегодняшнего дня не существует двух одинаковых описаний Трафальгара. Расхождения кроются не просто в мелких деталях или придании различной важности тем или иным аспектам битвы. Даже после того, как все шканечные журналы и отчеты командиров были сведены вместе, точный ход событий остается неясным, и у различных авторов сражаются друг с другом разные корабли.
И действительно, это была беспорядочная битва, приводящая историков в замешательство. В ходе ее капитаны не всегда точно представляли, что происходит, и когда впоследствии они описывали, с какими кораблями сражались, то зачастую делали это неверно. Только в 1907 году французский историк Эдуар Дебриер проанализировал все доклады командиров кораблей Объединенного флота и установил порядок, в котором действительно шли корабли. Предыдущие описания основывались на том построении, которым должны были идти корабли согласно плана, и на неточных схемах, нарисованных сразу после боя. Свидетельства участников также не вполне надежны. Многие из них были составлены спустя двадцать и более лет после описываемых событий, с использованием позднейших источников, с преувеличениями и ретроспективным знанием, соединяли свои собственные впечатления с впечатлениями тех, с которыми они обсуждали события впоследствии.
Кроме того, всем свойственно ошибаться. В этой битве метафорический «туман войны» становился более плотным из-за наличия реального порохового дыма, который не рассеивался при почти полном отсутствии ветра. Корабли возникали из густых полос дыма и снова исчезали. На их месте появлялись другие. Флаги были сбиты огнем. Не были ли вражеские корабли, промелькнувшие сквозь дым, на самом деле своими? Или корабли, которые считали готовившимися атаковать их, были уже вовлечены в стычку с другими кораблями?
«Альхесирас» имел восемьдесят два орудия против девяноста двух «Тоннанта», но залп его главного калибра, состоявшего из 36-ти и 18-фунтовок, весил больше, чем залп 32-х и 18-фунтовок «Тоннанта», учитывая, что вес французского фунта несколько превышал вес английского. К тому же, его экипаж состоял из 850 человек, среди которых было много солдат, а на «Тоннанте» находилось 673 человека, из которых только восемьдесят восемь были морскими пехотинцами. Так что на стороне француза было некоторое преимущество.
«Альхесирас» под грот-марселем медленно приближался к «Тоннанту». Уже в непосредственной близости он дал продольный залп по кормовой части «Тоннанта», причинив значительные повреждения, несмотря на попытку капитана Тайлера уклониться от огня. Из-за его неожиданного поворота «Альхесирас» въехал в борт противника, запутавшись своим бушпритом в грот-вантах «Тоннанта». Оба корабля обстреливали друг друга с минимального расстояния, но под тем углом, под которым они столкнулись, «Тоннант» имел преимущество, так как мог задействовать большее количество орудий. Град картечи из его 32-фунтовых карронад смел почти весь такелаж «Альхесираса». Лейтенант Бенджамин Клемент, командовавший на полубаке, приказал своим людям перезарядить 32-фунтовые карронады картечью и нацелить их на палубу француза. Клемент был одним из опытнейших лейтенантов на флоте, и это сражение было для него пятым, не считая одиночных стычек. Еще будучи мичманом, он был трижды ранен в сражении при Кампердауне, а при Копенгагене он командовал плоскодонным катером. Вместе с ним на полубаке были расписаны боцман Ричард Литтл и несколько физически сильных и опытных матросов.
Канониры «Альхесираса» также причиняли не меньший вред своему противнику. Адмирал Магон был одет в свою лучшую форму, через плечо была перекинута позолоченная портупея, которой наградили его испанцы в 1798 году в благодарность за благополучное эскортирование двух судов, перевозивших ценности из Америки. Перед началом сражения он пообещал отдать её тому, кто первым взойдет на борт неприятельского корабля. Адмирал приказал барабанщикам подать сигнал к атаке. Члены абордажной партии под водительством лейтенанта Гийома Вердро ринулись вперед, прикрываемые огнем солдат 1-го Швейцарского полка и морских пехотинцев 20-го полка.
Им выпал шанс превратить морской бой в рукопашную схватку, к которой экипаж «Альхесираса» усердно готовился. Как и на других французских кораблях, стрелки вели огонь с марсов. Они убили и ранили большое количество людей на верхних палубах «Тоннанта», но, к несчастью для них, им не удалось вывести из строя прислугу 32-фунтовых карронад. Когда Вердро повел своих людей в атаку, баковые карронады Бенджамина Клемента и оставшиеся в строю 18-фунтовки и карронады квартердека произвели ужасающий залп картечью, выбивший почти полностью абордажную партию. Вердро погиб на месте, как и командир морских пехотинцев Мишель Менне, а Магон получил пулю в предплечье, но отказался покинуть свой пост. Лейтенант «Тоннанта» Фредерик Хоффман с гордостью вспоминал, что "только один человек сумел ступить на наш квартердек, где один из наших моряков тут же проткнул полупикой его икру, а другой уже намеревался раскроить его саблей". Хоффман вмешался и приказал отправить француза в кокпит для оказания медицинской помощи.
Тем временем испанский корабль «Монарка», оправившись, вновь перешел к активным действиям и занял опасную для «Тоннанта» позицию по его левому крамболу. С этой позиции он произвел залп, который разорвал пополам четырнадцатилетнего мичмана Уильяма Брауна и снес фор-стеньгу и грота-рей «Тоннанта». На баке Бенджамин Клемент понял, что «Плютон» находится в позиции, с которой он может произвести продольный залп по «Тоннанту». С «Плютона» капитан Космао рассматривал «Тоннант», корабль, которым он когда-то командовал. У него была возможность захватить его — и Клемент это ясно понимал: "Оценив ситуацию, в которой мы оказались, я помчался на корму, чтобы проинформировать капитана Тайлера, и узнал там, что его отнесли вниз раненным". Первый лейтенант Джон Бедфорд принял командование и сказал Клементу, что он послал за оставшимися офицерами для обсуждения того, какие действия следует предпринять. В это время подошел второй лейтенант Чарльз Беннетт и они втроем "согласились на том, что на корме следует сдерживать атакующих, а бак займется теми джентльменами, что по носу".
Чарльз Тайлер был ранен в бедро, и, хотя он и не потерял сознания, стоять не мог. Стрелки «Альхесираса» преуспели в очистке квартердека и полуюта «Тоннанта», и 18-фунтовые карронады стояли покинутыми, а уцелевшие морпехи искали укрытия. Из трех их сержантов двое были убиты. Клемент вернулся на бак, распределяя по мере возможности орудия против «Монарки» и «Плютона». Одно из ядер «Тоннанта» пронзило корпус в районе орлопдека: деревянные обломки ударили в голову лежавшего на тюфяке капитана Перно и убили хирурга. Перно на время ослеп, а потом чуть не задохнулся от тяжести дюжины тел, упавших на него. Затем его перевязали и перенесли в офицерскую каюту.
Находившийся впереди «Фугё» получил значительные повреждения во время продолжительной дуэли сначала с «Белайлом», а затем с «Марсом» и «Ройал-Сувереном». Его бизань-мачта была сбита, а паруса и такелаж свисали в беспорядке с бортов корабля. На полуюте и кормовой галерее разгорался пожар, причиненный попаданием горящих пыжей на упавшие паруса. Люди Пьера Серво, который, будучи профосом, то есть главным корабельным полицейским, отвечал и за борьбу с пожаром, "прилагали все усилия к тушению пожара, несмотря на град ядер, и орудовали топорами, отрубая и выбрасывая за борт переплетенные свисающие снасти и куски рангоута". Обрывки парусов и снастей свисали с бортов и закрывали орудийные порты. Бодуэн приказал Серво "пролезть по наружному борту и удостовериться, что обрывки грота не загорятся при стрельбе из орудий главной палубы". Выполнив это, он вскарабкался вверх на шкафут и уже забрался на руслени, когда "один из вражеских кораблей произвел залп из всех орудий правого борта. Грохот и сотрясение были настолько огромны и ужасны, что я чуть было не упал навзничь в море. Из моих ушей и носа хлынула кровь".
