От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Никонов Вячеслав

И заговорил о необходимости остановить расползание атомного оружия, поставив под международный контроль все атомные технологии.

– А когда, на ваш взгляд, русские разработают свою атомную бомбу, – неожиданно спросил президент.

– Я не знаю, – честно ответил Оппенгеймер.

На что Трумэн уверенно заявил:

– Никогда!

Почувствовав, что Трумэн не хочет слышать его доводов, Оппенгеймер нервно бросил:

– Господин президент, мне кажется, что мои руки запачканы кровью.

Эти слова привели Трумэна в ярость:

– Кровь – на моих руках, так что не вам об этом беспокоиться. Ничего, она легко смывается водой.

Полагаю, это была фраза из богатого словарного арсенала партийной машины Пендергаста (не отличимой от мафии), где Трумэн начинал свою политическую карьеру.

По другой версии, президент протянул Оппенгеймеру свой носовой платок со словами:

– Вот, не хотите ли вытереть?

Оба замолчали. Трумэн поднялся, давая понять, что аудиенция закончена. Они пожали друг другу руки, и президент якобы сказал:

– Не волнуйтесь, мы что-нибудь придумаем, а вы нам поможете.

Когда за Оппенгеймером закрылась дверь, Трумэн пробормотал:

– Руки у него в крови, черт возьми, да у меня они в крови в два раза больше. Что теперь, ходить и хныкать?

Позднее президент сказал Ачесону, который и предложил эту встречу с Оппенгеймером:

– Я никогда больше не желаю видеть этого сукина сына в своем кабинете.

За обилием слов Трумэна о ядерной энергии, за его реакцией на Оппенгеймера, за дискуссиями и интригами в конгрессе, на самом деле скрывался один тщательно охраняемый, но очевидный (для Москвы уж точно) факт. Уже тогда Соединенные Штаты изготовились к ядерному нападению на СССР.

Как мы помним, в меморандуме № 329 от 4 сентября 1945 года Объединенный разведывательный комитет (ОРК) США поставил задачу «отобрать приблизительно 20 наиболее важных целей, пригодных для стратегической атомной бомбардировки в СССР и контролируемой им территории».

В сентябре-октябре 1945 года, Объединенный Комитет начальников штабов (ОКНШ) США утвердил две базовые директивы:

В директиве № 1496 от 19 сентября «Основы формулирования военной политики» говорилось: «Когда станет ясно, что против нас готовятся выступить войска потенциального противника, мы не можем позволить себе, чтобы из-за наших ложных и опасных идей нам был бы нанесен первый удар». Должны быть «приняты все подготовительные меры к нанесению первого удара, если он будет необходим».

В меморандуме Объединенного комитета начальников штабов США № 1518 от 9 октября 1945 года «Стратегическая концепция и план использования вооруженных сил США» главной военной целью был обозначен Советский Союз; утверждалось, что «единственной ведущей державой, с которой США могут войти в конфликт, неразрешимый в рамках ООН, является СССР», а «основой превентивной ядерной войны против СССР должно стать уничтожение его военно-стратегического потенциала».

Разработанная на основе этой логики «Стратегическая концепция разгрома России» стала быстро дополняться конкретными военными планами. Первый из них был разработан в октябре 1945 года и получил название «Тоталити». Он предусматривал ядерные бомбардировки 20 крупнейших городов Советского Союза, включая Москву, Горький, Куйбышев, Свердловск, Новосибирск, Омск, Саратов.

К осени 1945 года Комитет начальников штабов представил новый план базирования авиации, где размещение только основных опорных баз планировалось на всей акватории Тихого океана (от Новой Зеландии через Филиппины к Аляске и Алеутским островам), в Арктике (Ньюфаундленд и Истландия), Восточной Атлантике (Азорские острова), Карибском бассейне и зоне Панамского канала. Авиационный транзит должен был обеспечиваться по линии Манила – Бангкок – Рангун – Калькутта – Дели – Карачи – Дархан – Каир – Триполи – Касабланка. Это не считая стран Европы и Японии. Все эти страны и города рассматривались и реально использовались для базирования американской стратегической авиации, способной доставить ядерное оружие до территории СССР.

Серьезнейшей внутренней проблемой США являлась демобилизация армии: предстояло вернуть в мирную жизнь семь миллионов военнослужащих. При этом глобальные амбиции Белого дома предполагали поддержание мощной военной машины, что требовало массовой армии.

«Едва закончились боевые действия в Европе, как возникло общественное мнение, призывающее к расформированию вооруженных сил, – сокрушался Трумэн. – С окончанием военных действий на Тихом океане требование об увольнении миллионов солдат с военной службы стало еще настойчивее… Наша бешеная демобилизация фактически выросла из антагонизма нации к содержанию большой постоянной армии. На мой взгляд, существовала только одна альтернатива, и это был подготовленный солдат-гражданин».

Итак, 22 октября президент направил в Конгресс свои предложения о всеобщей военной подготовке. «Вкратце я предлагал систему всеобщей подготовки в мирное время, организация которой обеспечила бы нашу страну хорошо подготовленным и эффективным резервом граждан для усиления профессиональных вооруженных сил в случае опасности по решению Конгресса.

Я рекомендовал создать послевоенную военную организацию, которая содержала бы три основных элемента: 1) сравнительно небольшую армию, военно-морские силы и морскую пехоту; 2) значительно усиленную Национальную гвардию и организованный резерв для армии, военно-морских сил и корпуса морской пехоты и 3) общий резерв, состоящий из всех мужчин, граждан Соединенных Штатов, прошедших подготовку».

Трумэн упорно продвигал свой билль о всеобщей военной подготовке, надеясь добиться создания «гражданской армии», которую можно было бы быстро мобилизовать во время войны или чрезвычайной ситуации. Хотя эта программа была поддержана генералами Маршаллом и Эйзенхауэром, она так и не получила одобрения общественности или конгресса.

Трумэн постепенно сворачивал чрезвычайное законодательство военного времени, заметно усилившее государственное регулирование всех сторон жизни. В радиообращении 30 октября он заявил, что США должны как можно скорее вернуться к свободной конкуренции. «Я ясно дал понять, что единственной действенной альтернативой правительственному контролю цен является искреннее сотрудничество бизнеса, трудящихся, промышленности, сельского хозяйства, Конгресса и американской общественности. Мы были готовы действовать по согласованной добровольной программе борьбы с инфляцией, а не прибегать к использованию средств контроля. Инфляционное давление все еще было велико, и опасные сигналы указывали на его дальнейшее увеличение в течение зимы и весны».

«Одной из самых трудных и постоянных внутренних проблем, с которыми я столкнулся как президент Соединенных Штатов», Трумэн назвал подъем рабочего движения. С возвращением миллионов военнослужащих рабочие в промышленности столкнулись с растущей конкуренцией со стороны демобилизованных, сокращением заработков из-за снижения производства военной продукции, всплесков инфляции.

Осенью 1945 года забастовки охватили множество угольных шахт, отказалось работать 28 тысяч шахтеров. Профсоюзы требовали признания представителей рабочих договаривающейся стороной при ведении коллективных переговоров. Затем последовали забастовки в нефтяной и деревообрабатывающей промышленности, рабочие останавливали производство автомобилей на одном заводе за другим, кульминацией чего стала забастовка профсоюза Объединенных автомобильных рабочих против «Дженерал Моторс» с участием 175 тысяч человек в 19 штатах. Забастовки угрожали также сталелитейной промышленности и железнодорожному транспорту, нередко сопровождаясь насилием. Угрозами, силовыми действиями и переговорами забастовочную волну пытались сбить, но полностью справиться с ней удастся только к лету 1946 года.

Однако и о внешнеполитических сюжетах президент не забывал. Он выбрал День военно-морского флота – 27 октября – для программного заявления, которое прозвучало в Центральном парке Нью-Йорка сразу после торжественной церемонии по случаю спуска на воду авианосца «ФранклинД.Рузвельт». Ряд положений был адресован Советскому Союзу.