От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Никонов Вячеслав

Жертвой провала лондонской встречи стал планировавшийся визит маршала Жукова в Соединенные Штаты. Предыстория такова. 14 сентября Вышинский сообщал Молотову в Лондон: «Тов. Сталин сказал, что первоначально казалось правильным отказаться от такой поездки, но такой отказ может быть плохо воспринят президентом Трумэном. Он может обидеться, подумать, что если бы тов. Жуков был приглашен Рузвельтом, мы, вероятно, не отклонили бы приглашения, а приглашение Трумэна отклоняем потому, что с ним мало считаемся. Тов. Сталин высказался в том смысле, что, может быть, следовало бы принять приглашение и тов. Жукову посетить Соединенные Штаты. Сам тов. Жуков не выразил желания ехать в Америку. Тов. Сталин хочет знать Ваше мнение, целесообразно ли отказываться от приглашения Трумэна».

Молотов ответил: «Поездку Жукова, по просьбе Трумэна, в Америку считаю целесообразной». 17 сентября Вышинский сообщил Кеннану, что «генералиссимус И. В. Сталин поручил мне просить Вас уведомить г-на Президента, что маршал Г. К. Жуков принимает его любезное приглашение».

Однако после провала лондонского совещания СМИД визит был отменен из-за «неотложных и весьма важных дел», как сообщала американцам советская сторона. Гарриман прокомментировал этот шаг как «ужесточение позиции и нагнетание давления, как это обычно бывает после расхождений. Жуков не едет в США. Дальше будет еще жестче…».

Дальневосточная миссия Микояна

Проинспектировать переходившие от Японии к СССР территории и наметить пути их интеграции в нашу страну Сталин отправил на Дальний Восток Микояна. Тот подробно описал свой вояж в мемуарах.

«В первых числах сентября 1945 г. мне позвонил Сталин и попросил зайти к нему. Когда я пришел, он, как обычно, только кивнул в знак приветствия: с близкими людьми, с которыми ему часто приходилось встречаться, он за руку не здоровался.

Мне казалось, что я предвидел, о каких делах пойдет речь, но то, что Сталин сказал, никак не входило в круг моих предположений:

– Ты мог бы полететь на Дальний Восток?

И не дожидаясь ответа, продолжил:

– Меня интересует, как наше командование налаживает жизнь в южной части Сахалина и на Курильских островах. Как они обходятся там с японцами? Нет ли жалоб у местного населения? Посмотри порты, предприятия, железные дороги: что они сегодня могут дать нашему народному хозяйству? Какие там есть бухты, пригодные для морского дела, для флота? Съезди заодно и на Камчатку, узнай, как там идут дела. Сейчас на Дальнем Востоке путина – заготавливается красная икра. Проследи, чтобы ее хранение и вывоз были хорошо организованы. О своих впечатлениях сообщай каждый день подробно шифровками.

И еще раз повторил:

– Обязательно каждый день. Не пропуская.

Походил по комнате:

– Ну как, полетишь?

– Если ЦК решит, конечно, – ответил я.

Это было около двух часов дня. Сталин не спросил меня, когда я вылечу, но зная его нетерпение к выполнению порученного дела, которое особенно сильно проявлялось у него в последние годы жизни, я поспешил к себе, чтобы поскорее решить самые неотложные дела.

Около десяти часов вечера заехал к Сталину и сказал ему, что вылетаю в час ночи.

– Сегодня?

– Сегодня. Хотя это будет уже завтра.

Он ничего не ответил, но я почувствовал, что он доволен такой оперативностью.

Я знал, что Сталин всегда уделял Дальнему Востоку большое внимание, хотя сам никогда там не был. Впрочем, на Сахалине и на Камчатке не был никто из членов правительства».

15 сентября – с остановками в Омске, Красноярске и Чите – Микоян прибыл в штаб маршала Василевского в Хабаровске.

«Василевский рассказал мне о тамошних условиях, посетовав на то, что военным, не имеющим опыта гражданского управления, да еще не знающим японского языка местного населения, приходится переживать на Южном Сахалине и на Курильских островах много трудностей. Поздно вечером созвали мы с ним в Хабаровске совещание, на котором вместе с секретарем крайкома партии Назаровым решили вопрос о создании при Дальневосточном военном округе гражданского управления. Утвердили список руководящих работников, специалистов в различных отраслях народного хозяйства, которые поедут на Южный Сахалин и Курильские острова».

И 18 сентября Микоян вылетел в Тайохару, как тогда назывался Южно-Сахалинск. «Тайохара оказалась довольно большим городом. Когда вышел из машины и прошелся по улицам, я не увидел никаких разрушений. Японцы мирно занимались своими делами. По улицам рядом с местным населением группами и по одиночке шли наши солдаты и офицеры. Японские полицейские поддерживали порядок. Судя по этой мирной картине, можно было понять, что наши войска повели себя так тактично, что, казалось бы, неизбежных в таких случаях трений и конфликтов нет…

Улицы Тайохары были застроены преимущественно одноэтажными домами, как показалось мне, не по климату легкими. Видимо, сюда был перенесен традиционный тип построек, пригодных для мягкого климата Японии. Один дом походил на другой, и стояли они впритык».

В южной части Сахалина распоряжались еще не столько наши военные власти, сколько японский губернатор Оцу Тосио. Микоян счел нужным нанести ему визит. «Дом губернатора находился на окраине города. Оцу Тосио оказался человеком уже немолодым. Встретил он нас предупредительно вежливо и спокойно. Я представился. Поблагодарил за то, что он принимает все меры, чтобы не было трений между нашими войсками и японским населением. Он ответил:

– Благодарю вас. Ваши войска ведут себя по отношению к местному населению хорошо. Но мне хотелось бы получить ответ: до какого времени я буду тут сидеть и что мне делать?

Я успокоил его:

– Мы пока не будем вносить изменения, которые, конечно, неизбежны в связи с введением советского образа жизни. Пока же продолжайте работать и делать все, чтобы товары, продукты питания были выданы населению в тех же размерах, что и до прихода наших войск.

Губернатор, вздохнув, сказал:

– У нас иссякают запасы риса и сои».

В своих путешествиях и встречах Микоян, похоже, совсем запамятовал о просьбе Сталина ежедневно информировать его о ходе поездки. Во всяком случае 22 сентября датирована телеграмма главы правительства Микояну: «Мы послали тебя на Дальний Восток не для того, чтобы ты набрал воды в рот и не делал никаких сообщений в Москву. Прошу тебя систематически, ежедневно или, по крайней мере, в два дня раз сообщать о своих впечатлениях не только по рыбным делам, но и по другим делам, сообщать о том, что видел, что застал на месте и какие меры необходимо принять для улучшения дела».

Микоян быстро исправился. «В телеграмме, посланной Сталину, я сообщил, что, по моим наблюдениям, большинство японцев проявляют готовность работать на нас, хотя работают они, как я выяснил, в данное время значительно хуже, чем до вступления наших войск, что это происходит в основном из-за неопределенности их положения.

И, конечно, всех волновало положение с продовольствием. После того как мы посчитали, сколько нужно продуктов питания для Сахалина, учитывая особые нормы для рабочих, для детей, для беременных женщин и больных, я попросил Сталина дать указание отправить на Южный Сахалин в течение октября-ноября 1945 г. 25 тыс. т необрушенного риса и 5 тыс. т сои. Через день или через два я получил телеграмму, из которой явствовало, что все мои предложения приняты».

Действительно, 25 сентября Сталин сообщал: «Все твои шифровки получены. Соответствующие решения Совнаркома приняты и посланы тебе.

Прошу сообщить:

1) В каком состоянии находится порт Тайохара, какова его пропускная способность?

Каковы перспективы кетовой икры, когда и сколько можно отправить на Запад?

2) Каковы твои впечатления от Курильских островов, есть ли там какие-либо пригодные порты?

3) Скоро ли думаешь быть на Камчатке?»

Микоян продолжал подбрасывать в Москву списки проблем, с которыми сталкивались новые советские регионы. «Надо было еще решить, как быть с торговлей, валютой, зарплатой, ценами, коммунальными вопросами, здравоохранением. Я сообщил Сталину о том, что командование на Южном Сахалине с моего согласия ввело хождение советского рубля по курсу: один рубль равен одной иене.