От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Никонов Вячеслав

Стоит заметить, что проходившее в то время контрнаступление под Сталинградом было названо операцией «Уран». Полагаю, в умах руководителей страны тогда была не планета.

Правительство озадачило Комитет по науке при ГКО поисками кандидата в руководители этой лаборатории. 22 октября 1942 года впервые с начала войны в Москву был вызван Курчатов. Его принял Молотов, который позднее вспоминал о начале работ по атомному проекту: «Мне было поручено за них отвечать, найти такого человека, который мог бы осуществить создание атомной бомбы. Чекисты дали мне список надежных физиков, на которых можно было положиться, и я выбирал. Вызвал Капицу к себе, академика. Он сказал, что мы к этому не готовы и атомная бомба – оружие не этой войны, дело будущего. Спрашивали Иоффе – он тоже как-то неясно к этому отнесся. Короче, был у меня самый молодой и никому еще не известный Курчатов, ему не давали ходу. Я его вызвал, поговорили, он произвел на меня хорошее впечатление. Но он сказал, что у него еще много неясностей. Тогда я решил ему дать материалы нашей разведки – разведчики сделали очень важное дело. Курчатов несколько дней сидел в Кремле, у меня, над этими материалами…

Я-то в них не понимал ничего, но знал, что они из хороших, надежных источников взяты. Он говорит:

– Замечательные материалы, как раз то, чего у нас нет, они добавляют.

Это была очень хорошая операция наших чекистов. Очень хорошо вытащили то, что нам нужно было. В самый подходящий момент, когда мы только начали этим заниматься…

Я представил Курчатова Сталину, он получил всяческую поддержку, и мы на него стали ориентироваться. Он организовал группу, и получилось хорошо».

В течение октября-ноября Курчатов занимался подготовкой «Записки» для ГКО о ядерных исследованиях. Она была представлена Молотову 27 ноября. В ней содержался обстоятельный анализ отечественных наработок и зарубежных материалов, в том числе добытых разведкой. Курчатов сделал следующие выводы и предложения:

«В исследованиях проблемы урана советская наука значительно отстала от науки Англии и Америки и располагает в данное время несравненно меньшей материальной базой для производства экспериментальных работ… Ввиду того, что возможность введения в войну такого страшного оружия, как урановая бомба, не исключена, представляется необходимым широко развернуть в СССР работы по проблеме урана и привлечь к ее решению наиболее квалифицированные научные и научно-технические силы… Помимо тех ученых, которые… уже занимаются ураном, представлялось бы желательным участие в работе: проф. Алиханова А. И. и его группы, проф. Харитона Ю. Б. и Зельдовича, проф. Кикоина И. К., проф. Александрова А. П. и его группы, проф. Шальникова А. И.

Для руководства этой сложной и громадной трудности задачей представляется необходимым учредить при ГКО Союза ССР под Вашим председательством специальный комитет, представителями науки в котором могли бы быть акад. Иоффе А. Ф., акад. Капица П. Л. и акад. Семенов Н.Н».

Сталин согласился сделать ставку на Курчатова. «Ему едва исполнилось сорок лет, – напишет Судоплатов. – Это было смелое решение. Но мы знали, что американский ядерный проект возглавил 44-летний Оппенгеймер, не имевший звания лауреата Нобелевской премии. Наши физики старшего поколения не могли поверить, что Бор и Ферми работают в подчинении у Оппенгеймера. Уже в декабре 1943 года по прямому указанию Сталина Курчатов был избран действительным членом Академии наук».

А за пять дней до того, как в Чикаго Ферми впервые осуществил управляемую цепную ядерную реакцию, Молотов подписал постановление ГКО «О добыче урана»: «К 1.V. 1943 г. организовать добычу и переработку урановых руд и получение урановых солей в количестве четырех тонн в год на Табошарском заводе „В“ Главредмета… Комитету по делам геологии при СНК СССР (т. Малышев) в 1943 г. провести работы по изысканию новых месторождений урановых руд с первым докладом Совнаркому СССР не позже 1 мая 1943 г.».

В советской внешней разведке началась операция, получившая название «Энормоз». Это странное слово было всего-навсего русской транскрипцией слова «Enormous», переводимого с английского языка как «громадный», «огромный», а в американском английском имеющего еще и значение «чудовищный», «ужасный». В январе 1943 года в Америку выехал сам Квасников, чтобы на месте руководить сбором научно-технической информации.

Насколько разведка помогла в создании нашей бомбы? Сильно. Харитон утверждал: «Разведка помогла нашим физикам максимально сократить время, помогла избежать „осечки“ при проведении первого атомного взрыва, имевшего огромное политическое значение. Разведка сделала И. В. Курчатова самым информированным физиком-ядерщиком, который, зная достижения своих коллег, одновременно на важном начальном этапе ядерной гонки был посвящен в результаты западных специалистов». «Данные разведки примерно на год сократили время создания советской атомной бомбы», – писали сотрудники Курчатовского института в 2017 году.

Этапной вехой можно считать сведения разведки о плутонии («эка-осмии»).

Курчатов 22 марта 1943 года в послании зампреду СНК и наркому химической промышленности Михаилу Георгиевичу Первухину подчеркивал: «Бомба будет сделана, следовательно, из „неземного“ материала, исчезнувшего на нашей планете. Как видно, при таком решении всей проблемы отпадает необходимость разделения изотопов урана, который используется и как топливо, и как взрывчатое вещество».

11 февраля 1943 года выходит еще одно постановление ГКО за подписью Молотова: «1. Возложить на тт. Первухина М. Г. и Кафтанова С. В. обязанности повседневного руководства работами по урану и оказывать систематическую помощь специальной лаборатории атомного ядра Академии наук СССР. 2. Научное руководство работами по урану возложить на профессора КурчатоваИ. С. 3. Разрешить Президиуму Академии наук СССР перевести группу работников специальной лаборатории атомного ядра из г. Казани в г. Москву для выполнения наиболее ответственной части работ по урану… 10. Обязать Ленсовет (т. Попкова) обеспечить демонтаж и отправку в Москву оборудования и циклотрона Ленинградского физико-технического института. 11. Обязать руководителя специальной лаборатории атомного ядра проф. Курчатова И. С. провести к 1 июля 1943 г. необходимые исследования и представить Государственному комитету обороны к 5 июля 1943 г. доклад о возможности создания урановой бомбы или уранового топлива». Этим же постановлением наркоматам черной металлургии, среднего машиностроения, электропромышленности, цветной металлургии, финансов поручалось к 1 марта – 15 мая изготовить и поставить для лаборатории Курчатова все необходимое ему оборудование и сырье.

Начальником (директором) Лаборатории № 2 АН СССР в соответствии с распоряжением по АН СССР от 10 марта 1943 года № 122 был назначен Курчатов. Продолжая формально оставаться в штатах Академии наук, новая лаборатория и ее руководитель фактически подчинялись ГКО. Первые курчатовцы трудились в обоих временно выделенных помещениях: в здании Сейсмологического института в Пыжевском переулке в Замоскворечье и в помещениях Института общей и неорганической химии (ИОНХ) на Калужской улице.

К числу первоочередных работ, без которых программа не могла быть реализована, Курчатов относил получение чистейших реакторных материалов – металлического урана и графита; специальных алюминиевых сплавов; создание измерительной техники для обеспечения мер радиационной безопасности.

Идея создания плутониевой бомбы окончательно укрепилась в сознании Курчатова после того, как в июле 1943 года разведка, наконец, предоставила ему информацию о пуске Ферми экспериментального ядерного реактора. Сам факт практического осуществления цепной реакции на первом в мире ядерном реакторе Курчатов оценил как «событие выдающееся». Он заключает: «Таким образом, главной целью стало создание уран-графитового котла как базы для следующего шага – промышленного производства „ядерной взрывчатки“ – плутония».

Как подчеркивают ученые-ядерщики из Сарова, «это было поистине провидческое решение. Выбор Курчатова, с одной стороны, определил развитие нового вида техники – ядерных реакторов, приведших впоследствии к созданию ядерной энергетики и ядерных силовых установок. Это были несравненно более богатые практические и технологические результаты, чем те, которые были бы получены в случае выбора физически очевидного „уранового пути“».