От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Никонов Вячеслав
Вскоре после Победы – 15 мая – состоялось заседание Оперативного бюро ГКО СССР, в повестке дня которого, помимо прочего, значились такие пункты: «12. О плане работ Лаборатории № 2 Академии наук на 1945 год. 13. О строительстве большого Циклотрона при лаборатории № 2 Академии наук. 14. Об увеличении производства урана предприятиями 9-го Главного управления НКВД СССР».
По итогам Сталин утвердил постановление ГКО, включавшее в себя план научно-исследовательских работ Лаборатории № 2. В VI разделе плана значились «Работы по атомной урановой бомбе», а их научным руководителем – Харитон.
Для бомбы нужен был уран, которого в Советском Союзе по-прежнему не было. От слова совсем. Вернадский 13 марта 1943 года направил записку президенту АН Комарову и академикам Иоффе и Хлопину с предложением скорейшего восстановления деятельности Урановой комиссии и организации геологоразведочных работ по поиску новых месторождений урана. Следствием этого явилось новое распоряжение ГКО от 30 июля 1943 года «Об организации геолого-разведочных работ, добычи урана и производства урановых солей». ГКО обязывал Наркомат цветной металлургии добыть в 1943 году первую партию урана – 100 тонн. Но это постановление не было выполнено ни в 1943-м, ни в 1944 годах.
Первый слиток урана весом около килограмма был получен в лаборатории Института редких и драгоценных металлов в конце 1944 года. Таким образом, к 1945 году США располагали 3140 тоннами металлического урана, Советский Союз – одним килограммом.
В начале 1945 года недалеко от главного здания Лаборатории № 2 поставили большую армейскую палатку, куда начал поступать особо чистый графит, а затем и уран. Расчеты показывали, что для достижения критических размеров, позволяющих осуществить самоподдерживающуюся цепную реакцию деления, потребуется до 50 тонн урана и около 500 тонн графита.
Ситуацию с ураном спасла Победа. В поверженную Германию направили комиссию во главе с Завенягиным, Махневым, Кикоиным и Харитоном, которой удалось найти уран и немало узнать о состоянии немецкой ядерной программы.
Немцы так и не создали ядерного оружия. Общепринято мнение, что проект не был реализован из-за выбора далеко не оптимального пути, связанного с использованием тяжелой воды. Из-за игнорирования руководителями рейха атомной проблемы: в середине войны в руководстве Германии возобладало стремление сосредоточить ресурсы на проектах, дающих скорейшую отдачу в виде новых систем оружия. Но – может быть, самое главное – на германские атомные исследования было затрачено в двести раз меньше средств и в них было занято в полторы тысячи раз меньше людей, чем в американском «Манхэттенском проекте».
В 1945 году на территории Германии победители усиленно разыскивали немецких учёных и инженеров всех специальностей, имеющих отношение к военным исследованиям и производству, особенно ученых-ядерщиков. Часть из них была обнаружена в лагерях для военнопленных. Всего советскими органами было выявлено 1600 человек, имевших отношение к ядерным исследованиям, среди них 111 докторов физико-математических наук. Они сильно помогут в реализации нашего ядерного проекта и многие заслуженно получат высшие правительственные награды СССР.
Но, главное, группой Завенягина в СССР было направлено 300 тонн окиси урана, что резко изменило ситуацию к лучшему. В Лабораторию № 2 были доставлены также научная и техническая документация, приборы и оборудование из ряда профильных немецких исследовательских центров. Это позволило, как сказал Курчатов Харитону, «на несколько лет сократить сроки пуска реактора».
Урановые залежи разведывали и в СССР. В Среднюю Азию была отправлена комиссия, обнаружившая новые значительные запасы урана. Начинались горные разработки вблизи Желтых вод на Украине, в Силламяэ в Эстонии, Сланцах в Ленинградской области, вблизи Пятигорска на Кавказе, на Урале, на востоке Сибири, на Колыме. В 1945 году в Советском Союзе было произведено 115 тонн урана.
Кроме того, активно использовали урановые месторождения в советской зоне оккупации в Германии, где были построены фабрики для получения уранового концентрата, отправляемого затем в Советский Союз. Урановые рудники закладывали в Болгарии, Польше, Чехословакии. СССР начал добычу урана в китайской провинции Синьцзян.
Теперь требовалось создать технологию получения чистого металлического урана, которая была разработана по заданию Курчатова (в решение этой задачи выдающийся вклад внес немецкий ученый Н. Риль) и освоена в промышленном масштабе на заводе № 12 в г. Электросталь Московской области.
Параллельно с проблемой урана решалась и другая важнейшая задача – производство в больших количествах сверхчистого реакторного графита. Летом 1945 года удалось разработать технологический процесс, графит требуемой чистоты был выпущен на Московском электродном заводе.
К этому времени американская бомба была уже практически готова. Как американцы ею распорядились, мы уже знаем.
В Вашингтоне в середине августа был выпущен пространный отчет, составленный профессором физики из Принстона Генри Деволфом Смитом, где рассказывалась история разработки ядерного оружия в США.
«Отчет Смита» помог советским ядерщикам. Этот труд – тут же пересланный в Москву Квасниковым, – был по-своему уникален. Как писал в предисловии генерал Гровс, книга содержала все научные данные, опубликование которых не нарушает интересов национальной безопасности США. Сам Смит подчеркивал, что книга была адресована специалистам и представляла собой общий отчет о работах по созданию атомных бомб, которые проводились в США с 1939 года. Книга была быстро переведена на русский язык и уже 10 ноября сдана в набор. Из 30-тысячного тиража книги 60 % предписывалось направить научным работникам и в библиотеки НИИ Академии наук СССР, наркоматов и ведомств, 20 % предназначалось для продажи в вузах, а остальные поступили в свободную продажу.
Андрей Дмитриевич Сахаров пришел в возбуждение: «В ближайшие дни „Британский союзник“ начал публикацию „Отчета Смита“ – так назывался отчет об американских работах по созданию атомной бомбы – целый массив рассекреченной информации о разделении изотопов, ядерных реакторах, плутонии и уране-235 и кое-что об устройстве атомной бомбы (в самых общих чертах). Я с нетерпением хватал и изучал каждый вновь поступающий номер. Интерес у меня при этом был чисто научный».
В конце войны с Германией и сразу после Победы у Сталина было ощущение растущей безопасности СССР. Люди и правительства и в Европе, и в США устали, и мобилизоваться на новую войну, тем более против признанного всеми освободителя – Советского Союза – им было немыслимо, как бы ни хотел этого Черчилль. СССР, обладавший самой мощной армией на континенте, впервые чувствовал себя в безопасности.
Появление у американцев ядерного оружия полностью рушило такую логику. Война могла прийти неожиданно и с любого направления, откуда только могли атаковать американские стратегические силы.
В то же время для Москвы фактор американского ядерного оружия означал растущее желание отодвинуть возможные пункты базирования американской стратегической авиации как можно дальше от наших границ. Для этого требовалось обеспечить стратегическую глубину, что могло обеспечить только расширение территории с дружественными просоветскими правительствами. Задача максимально отодвинуть границу с западным миром на запад, восток и юг, становилась экзистенциальной.
В Кремле не без оснований полагали, что США не остановятся перед применением ядерного оружия против СССР. Сталин в этой угрожающей обстановке сразу после Хиросимы принял решение форсировать создание собственного атомного оружия. Пока шла война с Японией, Сталин – в основном на Ближней даче – проводил серию совещаний с Молотовым, другими членами ГКО и руководителями урановой программы.
По свидетельству Игоря Николаевича Головина, который позднее станет первым заместителем Курчатова, после Хиросимы и Нагасаки «обстановка выглядела панической. В августе на И. В. Курчатова и старших физиков его команды – Ю. Б. Харитона, И. К. Кикоина, Л. А. Арцимовича и других – буквально обрушились сверхсекретные заседания в Кремле, на Лубянке и в Министерстве боеприпасов у Б. Л. Ванникова. Министры, генералы, руководители страны и военной промышленности старались понять ранее им совсем безразличные и непонятные термины и слова: атомное ядро, нейтроны, критмассы и множество других, сразу оказавшиеся столь важными в объяснении устройства, продемонстрированного американцами оружия угрожающей мощности».
