От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Никонов Вячеслав

– Мы это тоже считаем правильным – производить изъятия не только из Рура, но и из всех западных зон, – согласился Сталин.

Бирнс подтвердил:

– Это предоставит вам большой выбор в отношении оборудования, поскольку это оборудование может идти из американской, английской и французской зон. Два других вопроса, о которых я говорил и которые в наших предложениях связаны воедино, это вопрос о западной границе Польши и вопрос о допущении в Организацию Объединенных Наций. Мы согласны на решение этих вопросов при условии достижения соглашения по главному вопросу – вопросу о репарациях. Согласно нашему предложению о польской западной границе, польскому правительству предоставляется право образовать управление на всей территории, которую поляки требовали.

Уверен, изменение позиции США в отношении западной границы Польши было продиктовано отнюдь не симпатиями к правительству Берута или пожеланиями Миколайчика, а надеждой Трумэна обеспечить себе и своей партии поддержку польских избирателей на следующих выборах в Америке. А желание осчастливить американских избирателей итальянского происхождения привело к готовности президента и госсекретаря пойти на компромисс с Москвой в вопросе о признании бывших союзников Германии. Бирнс внес новую американскую редакцию решения по этому вопросу:

– Три правительства, каждое в отдельности, согласны изучить в ближайшее время в свете условий, которые будут тогда существовать, вопрос об установлении в возможной степени дипломатических отношений с Финляндией, Румынией, Болгарией и Венгрией до заключения мирных договоров с этими странами.

– Я не возражаю в принципе против этой редакции, – отреагировал Сталин.

Но Бирнс продолжил:

– Мы предложили также добавить новый пункт – о том, что три правительства выражают желание, чтобы ввиду изменившихся условий в результате окончания войны в Европе представители союзной печати пользовались полной свободой сообщать миру о событиях в Болгарии, Румынии, Венгрии и Финляндии. Это почти та же редакция, с которой мы согласились раньше, когда речь шла о Польше.

Сталин согласился:

– Это можно принять, но надо было бы изменить редакцию и сказать вместо «три правительства выражают желание» – «три правительства не сомневаются в том, что…» и далее по тексту.

Проявив завидную покладистость, советский лидер напомнил:

– У нас имеются предложения о репарациях. Я думаю, что мы имеем возможность договориться по вопросу о репарациях с Германии. Какие основные положения американского плана? Первое – каждый производит изъятия из своей зоны оккупации. Мы согласны с этим. Второе – оборудование изымается не только из Рура, но и из всех западных зон. Это второе положение принято нами. Третье положение – часть изымаемых из западных зон репараций покрывается соответствующим эквивалентом из русской зоны в течение пяти лет. Затем четвертое положение – о том, что Контрольный совет определяет размеры изъятий из западных зон. Это тоже приемлемо. В чем же теперь разногласие? Нас интересует вопрос о сроках, вопрос об окончании подсчета размеров репараций. Этого в американском проекте не содержится. Мы бы хотели установить трехмесячный срок.

– Я предлагаю шесть месяцев, – вступил в разговор Эттли.

– Хорошо, согласен, – сказал Сталин. – Затем остается процент изъятия. Тут можно тоже добиться соглашения. Процентом больше или процентом меньше, это не решает вопроса. Мы потеряли очень много оборудования в этой войне, страшно много. Надо хоть одну двадцатую часть возместить. И я рассчитываю, что господин Эттли поддержит наше предложение.

Лидер лейбористов не оправдал надежд Сталина:

– Нет, я не могу.

– А вы подумайте и поддержите нас.

– Я целый день вчера думал об этом, – ответ Эттли вызвал смешки.

– Что же остается? – развел руками Сталин. – Я думаю, что нужно добиться общего соглашения по этому вопросу.

Бирнс выдохнул:

– Таким образом, единственный вопрос, который остается открытым, это вопрос о процентах. Вы хотите 15 и 10 процентов вместо 12,5 и 7,5 процента?

– Да.

– Но, кроме того, вы хотите получить в счет репараций на 500 миллионов долларов акций промышленных предприятий, расположенных в западных зонах, 30 процентов заграничных инвестиций Германии и 30 процентов германского золота, поступившего в распоряжение союзников, – продолжал считать Бирнс. – Относительно золота, насколько я знаю мнение нашего штаба, я могу сказать, что имеется часть золота, принадлежавшего раньше другим странам. Было бы несправедливо отказать этим странам в их претензиях.

Сталин ограничил свои запросы:

– Это относится к германскому золоту.

Бирнс поспешил его разочаровать:

– По нашим сведениям, германского золота не существует, так как все это золото награблено немцами во время войны. Мы должны вернуть это золото странам, которым оно раньше принадлежало. Если советская делегация настаивает на том, что Советский Союз должен получить дополнительно к этим процентам 500 миллионов долларов акций промышленных предприятий, как это изложено в советских предложениях, 30 процентов заграничных инвестиций Германии и 30 процентов золота, то этот вопрос надо здесь обсудить.

– Мы бы хотели это получить, если это возможно, – скромно заметил Сталин.

– Что вы имеете в виду, когда говорите о заграничных инвестициях Германии? – Бирнс был все-таки бизнесменом.

– Инвестиции, которые немцы имели в других странах, в том числе в Америке, – Сталин тоже неплохо разбирался в экономике.

– Что касается инвестиций в Америке, то мы их блокировали, и требуется законодательство, чтобы предъявить претензии на эти фонды, – пояснил госсекретарь. – Как будто конгресс уже сделал это. Я не сомневаюсь, что будут всякие претензии по этим фондам и со стороны беженцев, которые имеются в Америке. Вопрос этот требует юридического разрешения. Кроме того, я уверен, что если, например, имеется определенное количество германских инвестиций в странах Латинской Америки, то правительства этих стран будут иметь претензии на эти средства.

– Это возможно, – допустил Сталин.

Бевин вспомнил о французах:

– Вчера мы договорились, чтобы Франция была включена в Репарационную комиссию для того, чтобы принять участие в определении оборудования, подлежащего изъятию в счет репараций. Я хотел бы, чтобы Франция была включена в эту комиссию.

Сталин не возражал.

– Разрешение вопроса о золоте представляет большие затруднения, – заявил далее английский министр иностранных дел. – Что касается германских заграничных активов, то не согласились ли бы вы ограничиться активами нейтральных территорий?

Сталин – сама покладистость:

– На это можно было бы согласиться. Только тогда процент надо повысить. По третьему пункту давайте повысим процент, тем более что вы вывезли из нашей зоны много оборудования.

Смех.

Трумэн вступил в дискуссию с очередной ложью:

– Я хочу сделать следующее замечание относительно изъятий из вашей зоны. Мы об этом узнали три дня тому назад, когда нам был передан список этого оборудования. Я написал генералу Эйзенхауэру, чтобы он расследовал это дело и представил доклад. Если такое изъятие было произведено, то я заверяю вас, что оно было произведено не по приказанию правительства США. Могу вас заверить, что мы найдем возможности для компенсации.

Вроде договорились. Другое дело, как западные страны будет выполнять договоренности о репарациях. Как вы догадываетесь, почти никак.

Трумэн перешел к следующему вопросу – о западной границе Польши. Бевин заявил:

– Что касается позиции британского правительства, то у меня имеются инструкции придерживаться границы по Восточной Нейсе. Поэтому я хотел бы уточнить, в чем заключается это новое предложение. Переходит ли вся эта зона в руки польского правительства и будут ли советские войска выведены оттуда полностью, как это имело место в других зонах, где войска одной стороны отходили, а другая сторона принимала зону?