От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Никонов Вячеслав

Черчилль действительно смирился:

– Я хотел бы от имени британского правительства снять свое возражение против вызова сюда поляков, чтобы попытаться добиться принятия какого-либо практического решения, действие которого продолжалось бы до окончательного урегулирования вопроса на мирной конференции.

В мемуарах Черчилль подаст приглашение поляков как свою мудрую инициативу: «Я тем временем размышлял над этими вопросами и теперь сказал, что нам следует сейчас же пригласить поляков на конференцию. Сталин и президент согласились, и мы решили послать им приглашение». Главы США и Великобритании предпочли оставить себе шанс договориться по западной границе Польше. В противном случае Москва решила бы вопрос без них.

– Правильно, – похвалил собеседников Сталин.

– Хорошо. Переходим к следующему вопросу, – произнес Трумэн. – Я думаю, что у советской делегации есть предложения относительно опеки.

Сталин попросил предоставить слово Молотову как крупному специалисту по проблемам опеки.

– Конференция могла бы, во-первых, обсудить вопрос о колониальных владениях Италии в Африке и на Средиземном море и, во-вторых, вопрос о территориях, которые носят мандат Лиги Наций.

СССР заявлял претензии на участие в решении судеб колоний. Сам Молотов не был сторонником такой идеи, полагая, что Советский Союз не должен уподобляться колониальным империям. Но идея нравилась Сталину, который не терял надежду получить для СССР порт где-нибудь на южном берегу, поэтому пришлось Молотову стать крупным специалистом.

Черчилль почувствовал подвох и заявил, что такие вопросы – прерогатива ООН:

– Конечно, возможно иметь обмен мнениями по любому вопросу, но если окажется, что стороны разошлись в своих взглядах, то результатом будет только то, что мы имели приятное обсуждение. Мне кажется, что вопрос о мандатах был решен в Сан-Франциско.

Иден возмущался в дневнике: «Правда состоит в том, что по каждому вопросу Россия пытается захватить все, что возможно, и она использует встречу, чтобы заграбастать как можно больше». Трумэн же, не обремененный заботой о чужих колониях, согласился обсудить их будущее.

– Господин Иден, выступая в английском парламенте, заявил, что Италия потеряла навсегда свои колонии, – заговорил Сталин. – Кто это решил? Если Италия потеряла, то кто их нашел?

– Я могу на это ответить, – взорвался Черчилль. – Постоянными усилиями, большими потерями и исключительными победами британская армия одна завоевала эти колонии.

– А Берлин взяла Красная армия.

В советской стенограмме эти слова, вызвавшие смех, принадлежат Сталину, в американской – Молотову.

Трумэна возмутили слова Черчилля о том, что она одна завоевала итальянские колонии, учитывая вклад американских войск в победу над Италией.

– Я имею в виду следующие итальянские колонии: Итальянское Сомали, Эритрея, Киренаика и Триполи, которые мы завоевали одни в очень трудных условиях, – оправдывался премьер-министр. – Я хочу сказать, что, хотя мы не стоим за то, чтобы возвратить Италии ее африканские колонии, в то же время мы не исключаем возможности обсуждения этого вопроса. В настоящее время все эти колонии находятся в наших руках. Кто хочет их иметь? Если есть за этим столом претенденты на эти колонии, было бы хорошо, чтобы они высказались.

– Нам они не нужны, – проявил великодушие Трумэн. – Мы имеем у себя достаточное количество бедных итальянцев, которых нужно кормить.

Но Сталин не отступал:

– Мы хотели бы знать, считаете ли вы, что Италия потеряла свои колонии навсегда. Если вы считаете, что она потеряла эти колонии, то каким государствам мы передадим их под опеку? Мы хотели бы это знать.

В Потсдаме в итоге согласятся рассмотреть вопрос об итальянских колониях в связи с подготовкой мирного договора с этой страной.

И вновь Сталин просит предоставить слово своему наркому, который представил документ с советской позицией по Турции.

– На предложение турецкого правительства заключить союзный договор был дан ответ, что советское правительство не возражает против заключения такого договора на определенных условиях. Заключение союзного договора означает, что мы должны совместно защищать наши границы. Однако в некоторых частях мы считаем границу между СССР и Турцией несправедливой. Действительно, в 1921 году от Советской Армении и Советской Грузии Турцией была отторгнута территория областей Карса, Артвина, Ардагана. Чтобы заключить союзный договор, следует урегулировать вопрос об отторгнутой от Грузии и Армении территории, вернуть им эту территорию обратно. Второй важный вопрос, который мы должны урегулировать, – это вопрос о Черноморских проливах. Мы неоднократно заявляли нашим союзникам, что мы не можем считать правильной конвенцию, заключенную в Монтрё. По этой конвенции права Советского Союза в Черноморских проливах такие же, как права японского императора.

– Это очень важный документ, и он идет гораздо дальше того, о чем мы говорили раньше, – удивился Черчилль.

– Но тогда не было и речи о союзном договоре.

– Я полагаю, что все другие подписавшие конвенцию стороны также будут запрошены.

– За исключением Японии, – пояснил Молотов.

– Речь идет о русской базе в проливах, а также о том, что никто не может иметь отношение к вопросу о Дарданеллах и Босфоре и проходе через них, кроме Турции и Советского Союза, – не скрывал возмущения Черчилль. – Турция никогда не согласится на это.

– Такие договоры между Турцией и Россией существовали и раньше, – пояснил Молотов.

– По которым Россия получала укрепленную базу в проливах?

– По которым вопрос о проходе через проливы решался только Турцией и Россией. Это – договор 1805 года и Ункяр-Искелессийский договор 1833 года.

Черчилль взял время для изучения вопроса.

В завершение бурной дискуссии того дня Молотов поднял вопрос об английском лагере военнопленных бандеровцев в Италии:

– Когда советский представитель посетил этот лагерь, то там оказалось 10 тысяч украинцев, из которых английское командование составило целую дивизию. Было организовано 12 полков, в том числе полк связи и саперный батальон. Офицерский состав был назначен главным образом из бывших петлюровцев, которые раньше находились на командных постах в германской армии.

Речь шла о находившемся под контролем британских властей лагере № 5 в районе города Чельзинатика. Черчилль уверил, что ни о чем подобном не слышал. Но обещал допустить в лагерь советских наблюдателей.

– Мы приветствуем всякое наблюдение с вашей стороны. Я потребую специальный доклад по телеграфу. Возможно, что там было много поляков.

– Нет, там были только украинцы, советские подданные, – проявил полную осведомленность Сталин.

– Когда все это приблизительно случилось? – продолжал изображать неведение Черчилль.

– Мы сегодня получили телеграмму, а случилось это в последние месяцы.

Вот когда западные державы стали ставить на крыло бандеровцев.

23 июля. Понедельник

Утром 23 июля Молотов встретился наедине с Бирнсом, чтобы начать обсуждение репарационного вопроса. Госсекретарь выразил недовольство тем, что поляки уже торговали углем, добываемым ими в советской зоне Германии.

– Хочу предложить, чтобы русские изымали репарации из своей зоны, так же как англичане, американцы и французы будут изымать репарации из своих зон.

– В этом случае Германия не будет рассматриваться как экономическое целое, – возразил Молотов.

– При решении всех других вопросов, как то: валютных и транспортных, Германия будет рассматриваться как экономическое целое.

Молотов не согласился. В тот день он председательствовал на формальной встрече министров иностранных дел и передал коллегам советские предложения о репарациях с Германии и об авансовых поставках из Германии в счет репараций.

Вечером Молотов доложил о работе министров главам государств, предложил повестку дня: Турция, Кёнигсберг, Сирия и Ливан, Иран. Согласия министры достигли только по одному вопросу о Кёнигсберге.