Татьяна Маркина - Он пресытил меня горечью, или Так тоже можно жить
— После того, как мы встретились с тобой на пляже, я в тот же день пришел к Максиму, и очень обрадовался, что застал его дома. Я был уверен, что его заинтересует мой рассказ о тебе. Но он отмахнулся, мол, мне это уже не интересно. Я очень удивился. «Не хочется начинать по новой, прилагать столько сил, чтобы ее добиться, а ровно через неделю она уже надоест. Да все они одинаковые, — объяснил Максим, — сначала ломаются, а потом от них не отвяжешься». Я думал, что он обрадуется, узнав о тебе, но я ошибся, и меня это задело. В тот день я, видимо, перегрелся на солнце, да еще пива на речке выпил литра три, оно, наверное, ударило в голову, — Саша пытался оправдаться, — в общем, я считал, что друг пропадает, и решил, что нашёл выход.
— Какой?
— Как сейчас помню, пока я ехал к Максу, в голове билась навязчивая мысль, что друга надо спасать, его надо оторвать от новых друзей. И ты появилась очень кстати. Это был знак.
— Так, кое-что начинает проясняться.
Пока она расставляла на столе сахар, печенье, Саша продолжал:
— Да. Я хотел его раздразнить: Полагаю, тем самым ты признаешь свое поражение? «Да стоит мне затащить ее в постель, через неделю она будет бегать за мной как собачонка», — ответил Максим, а я рассмеялся: Похоже, проблема как раз в том, чтобы затащить ее туда. Ты ее сначала запугал, а теперь бросаешь дело на полдороге. Несолидно. Ты же говорил ей, что руководишь группировкой, что тебе стоит прийти с каким-нибудь бойцом, чтобы не быть голословным? — посоветовал я. «Проблема в том, чтобы я захотел снова получить ее», — сказал Макс. Да просто Татьяна слишком крепкий орешек даже для тебя, — я пытался разжечь его еще больше.
— Вы поспорили? — обожгла Таню мысль. Накрывая стол для чая, она замерла, неожиданно ослабев, и оперлась обеими руками о столешницу.
— Не совсем, мы не ставили условий и сроков. Разговор был примерно такой — он сказал: «Если я захочу, через пару дней она глаз с меня спускать не будет, ловя каждое слово». Так докажи, что это не просто треп, — попросил я. «Сам все увидишь», — сказал он.
Волна дикого гнева окатила ее так, что Таня не поняла, как правая рука сама, без ее ведома, взметнулась и со всего размаху опустилась на лицо Саши. Опомнилась она от громкого звука пощечины и ощущения жара в руке — столько силы она вложила в удар. Она опустила руку и обессилено села на стул. Саша схватился за щеку.
— Справедливо, но все равно больно, — сказал он.
Таня уронила голову на стол, спрятав лицо в руках, сложенных на столе и тихо заплакала. Саша осторожно погладил ее по плечу. От этого жеста утешения она почувствовала себя еще несчастней, ей стало так нестерпимо жаль себя, что она не смогла сдержать громких рыданий, с всхлипываниями и завыванием. Саша продолжал гладить ее по плечу и спине.
— Прошу тебя, не надо плакать. Ну, не плачь, я не могу этого видеть. Ну, все, все, Танечка. Все будет хорошо, — уговаривал Александр, но рыдания не стихали.
— Ну что мне сделать, чтобы ты перестала плакать? — в отчаянии вскричал, не выдержав, Саша.
Его возглас заставил Таню прийти в себя, она попыталась взять себя в руки, постепенно рыдания стали слабее.
— Хочешь водички? — спросил Саша. — Только не плачь, я этого не вынесу.
Таня промычала в ответ согласие. Саша бросился к чайнику:
— Черт, горячий. Может из крана налить? — спросил он.
Таня кивнула, Саша подал ей стакан с холодной водой. Сделав два глотка, она поставила стакан на стол.
— Не плачь, пожалуйста, — попросил он. — Я понимаю, то что я рассказал просто ужасно. Прости меня. Нет, я знаю, что мне прощенья нет, но может быть потом, в будущем ты сможешь простить меня.
— Тебя я быть может и смогла простить, ведь не ты же привел ко мне этого Проху, не ты…, - она замолчала, чтобы перевести дыхание и снова не расплакаться. — Ты пытаешься взять вину на себя, но то, что ты мне сегодня рассказал, делает его поступок еще более омерзительным. Он так легко растоптал чужую жизнь даже не по своей прихоти, а на спор.
— Повторяю, не было спора как такового. Тогда мне казалось: я теряю друга. Я боялся, что эта банда окончательно испортит его, он станет другим, и дружба с ним будет невозможна. А ты не такая как все, Максим не стал бы разрываться между тобой и отрядом, он выбрал бы только тебя. Так мне казалось. Надо было только подтолкнуть его. Хорошо зная его характер, я приложил все усилия, чтобы обратить его к тебе. Но получилось все очень неудачно.
— Ну почему именно я? Почему вы выбрали именно меня? — слезы снова навернулись на глаза.
— Я видел, как глубоко ты зацепила Максима, и что только ты сможешь заставить забыть его других. Рано или поздно он вспомнил бы о тебе, случайно встретившись с тобой или пресытившись отношениями с доступными женщинами, но я решил, что лучше будет, если это случится раньше.
Из глаз выкатилось по слезинке, она вытерла их рукой и повторила:
— За что? Господи, за что мне это? В чем я провинилась? В чем моя вина? — Таня продолжала причитать.
Еще одна слеза пробороздила дорожку вдоль носа и замерла над верхней губой. Ее она слизнула языком.
— Не надо плакать, — снова умоляюще попросил Саша.
Таня встала:
— Я пойду умоюсь, а ты наливай чай, — и ушла в ванную.
Она поплескала на лицо холодной водой, но когда начала вытираться полотенцем, слезы снова брызнули из глаз. Пришлось снова умываться, слезы катились не переставая, и она смывала их холодной водой. Таня несколько раз глубоко вздохнула, сдерживая слезы, опять ополоснула лицо и вытерлась. Подождав несколько секунд, не повторится ли приступ слезотечения, она вышла.
На столе ее ждала чашка чая. Александр с растеряно-виноватым видом стоял у окна и курил. За окном сгущалась ночь. Таня присела за стол, себе чай Саша не налил.
— А себе почему чай не налил? Для кого я накрывала?
Саша налил и себе чаю.
— Тебе лучше? — в его голосе звучало неподдельное участие.
— Вы разыграли меня как пешку в партии.
— Я. Макс принял всё за чистую монету. Таня, ты ни в чем не виновата. Тем более, что Макс не сразу ушёл из банды.
— Пешку принесли в жертву зря, ни за что.
— Прости. Но ты не права. Если бы не ты, он никогда не бросил свою группировку.
— Ну, ещё ты мне будешь лгать! Давай утешай меня, выдумывай небылицы!
— Ну вот, ты опять не хочешь меня слушать.
— Говори.
— Весной, ещё одна банда начала делить с ними асфальт.
— Что?
— То есть начался передел территории, ну, кто будет собирать дань и будет крышей в данном районе. Против них была настоящая банда, смотрящими были уголовники, а не спортсмены. Короче, наши ребята проиграли. Макс был вне себя, они пытались что-то доказать, и им дали возможность сохранить отряд. Кошелёк — главарь той банды…
