Татьяна Осипцова - Больше, чем любовь
– Родная моя, любимая, я знаю, что очень виноват перед тобой… Но в присутствии стольких свидетелей я прошу прощения, и клянусь никогда больше не давать подобного повода для обиды, и любого другого тоже! Только прости меня и позволь быть с тобою рядом. Я люблю тебя…
Он обернулся, и разноголосый хор дружно поддержал его: «Простить, простить!»
Наташа оглядела зал и вдруг заметила среди присутствующих свою маму, сына, который смотрел на нее умоляющими глазами, Соловьева, Сергея Федоровича и даже Валеру Новоселова. Все они продолжали повторять:
«Простить», хлопая в такт. Слезы навернулись ей на глаза, она была и растеряна, и рада. Оказывается, столько людей желают ей счастья! Если сейчас встать и уйти, она их разочарует. Она взглянула Боре в глаза, и прочла в них такую мольбу, надежду, любовь…
Наталья попыталась встать, муж, не выпуская ее рук, помог подняться и сам встал. Все умолкли. И тогда Боря принял единственно правильное решение – поцеловал ее. Публика зааплодировала. Через несколько секунд Димка и Ольга Павловна уже обнимали Наташу.
Пахомов предложил занять места за столом. Первый тост был за Наташу, потом пили за женский день, за успех салона, опять за именинницу…
В начале одиннадцатого Пахомов заметил, что жена побледнела.
– Что с тобой, дорогая, тебе плохо?
– Нет, просто устала.
– Тогда поехали домой, а они пусть веселятся. С тобой действительно все в порядке, может, понести тебя на руках?
Она отрицательно покачала головой.
Пожелав присутствующим всего хорошего, они вышли из салона вместе с Димкой. Теща предлагала забрать внука с собой, но Боря решил, что завтра с утра сын должен, по традиции, поздравить маму.
Дома Наталья сразу прошла в ванную, а потом в спальню. Вскоре в дверь заглянул Борис.
– Можно?
– Заходи, – холодно разрешила она.
Он вошел и устроился в кресле. Наташа сидела возле туалетного столика и легкими движениями наносила крем на лицо. Она старалась держать себя в руках и ждала, что он скажет. Не дождавшись, спросила:
– Зачем ты устроил это шоу?
– Тебе не понравилось?
– Конечно, девочки рады подаркам. И все-таки?
– Я боялся, – усмехнулся он. – Просто боялся, что ты меня прогонишь.
– Я, между прочим, ничего не ответила на твои просьбы и заверения…
Наташа поднялась, под подпоясанным халатом стал заметен круглый живот.
Борис смотрел на него, не отрываясь. В элегантном костюме было совсем не похоже, что она беременна, а сейчас, в халате и без косметики…
– И вообще, в чем дело? Отправил свою Рыбку на Канары или Сейшелы, взгрустнулось, и решил опять без нее развлечься? – начала заводиться она.
– Наташа, сядь, я все объясню.
– Что тут объяснять! Ты жил с этой девкой больше года, живешь и сейчас!
– Я не жил с ней. Вернее, жил… но только в смысле секса. Выслушай и не кипятись. Если бы ты тогда сказала, что эта стерва звонила, все бы сразу выяснилось. А я узнал об этом случайно только позавчера. Тогда эта зараза нарочно наболтала бог знает чего, услышав в трубке женский голос. – Он помолчал, вздохнул и продолжил: – Понимаешь, я искал, искал тебе замену и не мог найти… А если со всеми, не как с тобой – тогда чего искать, не все ли равно, чье тело? Я уже не мальчик, и времени на ухаживания нет, да и заразиться можно, вплоть до СПИДа. Вот я и взял свою питерскую секретаршу, поселил ее отдельно в Москве. Навещал, но не часто, и ненадолго. Да, мы ездили с ней в Эмираты, но это тогда, в начале 96-го, со зла на тебя. В общем, чистая физиология, – Боря умолк и добавил: – И представь себе, она даже не влюблена в меня.
– Неужели? – саркастически бросила Наташа.
– Да! – рассмеялся он. – И вообще, я понял, что никто никогда не полюбит меня бескорыстно, мой удел – платные услуги.
– Так в чем дело – денег не хватает?
– Я хочу быть с тобой, с единственной, которая любила меня ради меня самого, с матерью моего ребенка.
– А с чего ты взял….
– Постой, можешь говорить что угодно, все равно я тебе не поверю, тем более что ты никогда не могла меня обмануть… Можно мне его потрогать? Он услышит папу и откликнется.
Боря присел на корточки возле жены и осторожно погладил ее живот.
– Привет, малютка!
И словно в ответ, ребенок шевельнулся. Боря поднял восторженные глаза на Наташу.
– Ты слышала? А еще говорила, что дети по заказу не шевелятся. Да он папу узнал!..
Она сидела с отрешенным видом, как бы прислушиваясь, а Борис тихонько гладил ее живот, прижимался к нему ухом, стараясь не пропустить движение плода. Когда он повернул к ней лицо, в глазах у него стояли слезы.
– Знаешь, я никогда не был так счастлив!
Ребенок опять шевельнулся, Наташа сама переложила руку мужа, чтобы он тоже это ощутил. И в этот она момент поняла, чего ей не хватало, чего подсознательно хотела в последнее время: чтобы отец ребенка разделил с ней радость. Боря воспринял этот жест как полное прощение и поцеловал ей руку. Затем подхватил жену и, осторожно уложив на постель, стал целовать. Она почти сразу ответила на его поцелуй, но поняв, что муж снимает с нее халат, попросила:
– Выключи свет.
– Ни за что! – упрямо ответил Борис. – Я его еще не видел.
Он осторожно раздел жену и воскликнул:
– А знаешь, я и не думал, что ты мне так понравишься с животиком. Ей-богу, он тебе идет! Я вас обоих обожаю, и надеюсь, ты не против получить доказательство?
Наташа невольно усмехнулась.
– А если я скажу «нет»?
– Тогда я оставлю свои посягательства. На сегодня… Но буду ежедневно пытаться добиться твоей благосклонности, пока ты не согласишься осчастливить меня!
– Что это с тобой? Ты здоров? – удивилась она.
– Вполне, но готов ждать сколько угодно.
– Да, – только и сказала Наташа.
Борис был нежен, как никогда, жена это заметила и оценила. «Все-таки он лучший любовник на свете!» – подумала она, засыпая в его объятьях.
«С днем рождения!»
Наташа открыла глаза. Димка и Боря стояли возле постели.
Сын преподнес ей цветы, а муж – поднос с завтраком. Кроме кофе и булочки на нем лежала черная бархатная коробочка с золотыми тиснеными буквами. «Luca Caratti», прочла Наташа, открыла и ахнула, увидев изумительной красоты браслет с бриллиантами.
– Спасибо, дорогой. Похоже, тебя действительно нельзя любить бескорыстно.
– Доброе слово и кошке приятно… – пробормотал Боря, усмехаясь.
Сонный Димка переминался с ноги на ногу – на часах всего восемь. Пахомов заметил это.
– Иди, Дим, досыпай. Праздничный завтрак в «Европейской» в одиннадцать, а потом поедем на дачу. Как там Джульбарс?
