Рапсодия в тумане (ЛП) - МайГрид Нален
Нахожу его степенно по лестнице спускающимся. Оценив обстановку и ничего не спрашивая, кивает на гостиную, туда и пру, аккуратно Ивашку на диван укладывая. Аш с нами не пошел, по шуму слышу — на кухню отправился, разгребать, по ходу, но мне сейчас не до этого. Смотрю на Амана как на чудотворца, в ожидании. Я ж ничегошеньки в медицине не понимаю!
А тот спокойной такой, расслабленный. Конечно, не твой же брат тут валяется!
Ой, нет, отлично, что не его брат, даже замечательно, но… но сделай ты уже что-нибудь!
Берет ножницы себе спокойненько с одной из полок, рукав балахона разрезает и оглядывает повреждения. А у меня от одного вида кости выпирающей, тошнота к горлу подкатывает. Не, я и похуже видел, но это же Ивашка! Не какой-то левый труп, который и не чувствует ничего, Ивашка, мой бесячий брат, что столько раз тумаков мне отвешивал…
Аман отходит и снова отправляется что-то там искать, а мне его за ногу хочется дернуть, обратно возвращая! Чего ты такой… копуша спокойный?!
Найдя шприц, набирает неведомое мне лекарство, надеюсь, не яд. А вдруг яд?! Усыпить, чтобы не мучился!
— Ирсан, успокойся, — говорит мне, укол Ивашке делая. — Иди чая попей, он не при смерти. А вот как очнется, жрать захочет, так что скашеварь что-нибудь.
— А помочь?.. — мямлю, пятясь. Может, случится что, и надо будет срочно, а я там, а он тут, и не услышу…
— Ашу помоги, ему очень надо, — отправляет меня и улыбается еще. Прикусив губу, еще разочек на Ивашку смотрю. Точно ведь не смертельно? Аман же не будет меня обманывать?
Помню, сдох у меня попугай, а маман сказала, что его к врачу повезли. Через неделю мне нового приволокли, наврав, что это старого вылечили. Но я-то видел! Другой это! Так обидно было, что мне друга похоронить не дали. Небось, выбросили его и все. Я бы ему гробик сколотил из досочек старых… Аман же так не сделает, да? Я нового брата точно замечу!
Но Аман на меня больше внимания не обращает, какие-то свои склянки перебирая, еще и песенку, совсем непонятного мне мотива, мурлыкать начинает. Нет! Не могу я на такой цинизм смотреть!
Вылетаю из гостиной и сразу на кухню, где без раздумий в Аша врезаюсь, прижимаясь. Тот с тряпкой стоял, только и успел разогнуться да меня поймать.
— Не волнуйся, Ирс. Все хорошо будет, — успокаивает и до моей спины дотрагивается, поглаживая, но тут же руку убирает, извиняясь:
— Я весь мокрый и не очень чистый.
— А то я прям стерильный, — хмыкаю, и из меня смешок вырывается. Да уж, чистюля, весь в крови и пыли.
— Ну тогда у меня к тебе предложение. Я сейчас с уборкой закончу и можно в душ сходить… Вместе. Я тебе переодеться потом дам.
Он слегка смущен, но улыбается, и я тоже улыбаюсь в ответ, но грустные мысли не дают долго радоваться, и я сразу тускнею.
— Аш… Это же я во всем виноват… и дом… и Ивашка… И сад… облицовка тоже погорела…
Да и много еще чего, тут ремонт теперь делать надо, но дальше перечислять мне не дают: Аш ловит мои губы и целует, и я еще пытаюсь что-то сказать, но быстро сдаюсь. И я грязный, и лицо у меня в крови, и ладно бы человеческой, вкусной, так нет же, в моей собственной. Только вот Ашу, судя по всему, пофиг и на трепыхания мои, и на мысли упаднические. Возвращает руки на мои плечи, целует, гладит, и как-то легче сразу становится. Груз ответственности никуда не делся, просто нести его, вот так, Аша обнимая, гораздо проще.
— Ничего ужасного не произошло, мы со всем справимся. Да и ремонт пора обновить, — и, отстранившись, сует мне новую тряпку, что со столешницы стягивает. — Я хочу поскорее в душ. Поможешь мне?
Киваю. Конечно! Надо еще еды приготовить, а куда на такой кухне да с такими руками грязными?! Я бы вообще в кафе заказал, но у меня с деньгами совсем трабл, максимум в магазин заскочить продуктов купить. Надо в банк написать, счет накопительный разблокировать, где я на учебу откладывал, но там время надо…
Вдвоем, да на вампирской скорости, мы убираемся быстро, а вместо стекла откуда-то притащенное Ашем жалюзи присобачиваем. После помывки понимаю, ч то самой кухне не так много досталось, действительно, лишь обои переклеить, стены не пострадали, да и мебель тоже. Почти.
Довольно оглядев проделанную работу, Аш за руку меня хватает и по лестнице наверх тащит, и, оказавшись в просторной ванной, сразу меня раздевать начинает. До меня только сейчас доходит, что мыться с парнем, который тебе нравится, это совсем не то, что с братьями…
— Все в порядке, — раздается прямо за стенкой тихий голос Амана. — Больной отсыпается и идет на поправку.
— Спасибо… — мычу я, так как мои губы уже поцелуями заняты. Аш такой… Как искорка, что загорается и меня вмиг поджигает. Даже сейчас, пыльный и с запахом моющего, он настолько красив, что сердце замирает только от мысли, что такое совершенство рядом со мной может быть.
Он раздевает меня хаотично, быстро, прерываясь на поцелуи, а я его медленно, наслаждаясь, получая неимоверное удовольствие от касаний к постепенно обнажающейся светлой коже. Такая она у него нежная, как шелковая… Но Аш отстраняется, улыбнувшись, и в доли секунды с себя остатки одежды скидывает.
У меня дыхание перехватывает от открывшегося вида, но кто же мне полюбоваться даст грациозной изысканностью? Вновь за руку меня берет и к душевой ведет, но тормозит, чтобы обернуться и уточнить:
— Или хочешь в ванне?
Качаю отрицательно головой и уже сам его в душ веду. Ну какая ванна, когда мы грязнючие такие? Чтобы все то, что с нас отмылось, в эту воду попало?
Мы заходим в кабинку, и как только я ее закрываю, Аш сразу воду теплую включает, сует мне гель для душа и со счастливой улыбкой и громким хлопком радостно крылья выпускает, подставляя лицо воде. Становится немного тесновато, зато Аш явно доволен, ну а я… Я просто любуюсь им сквозь обрушившиеся потоки воды и завороженно провожу рукой по верхнему сгибу крыла. Аш мурчит довольно и крылом шевелит, намекая, что еще хочет. Потрясающий.
Капаю геля себе на руки и, не спрашивая, разворачиваю Аша, чтобы доступ к спине получить. Мне немного страшно, я не знаю, насколько у него крылья чувствительные, и что трогать можно… Бабочкам вот крылья трогать точно нельзя, а птичкам можно, но у него ни то, ни другое, скорее, как у летучей мышки. Ни разу не трогал мышку, даже не видел близко, а тут сразу такое.
Провожу рукой меж крыльев, вдоль позвоночника, от шеи до великолепной выемки на копчике, прямо над безумно красивыми, упругими ягодицами, что даруют его телу просто невероятно прекрасные изгибы. Аш к стеклянной стене прижимается, давая мне простор для творчества, а я не сдерживаюсь и вместо того, чтобы начать мылить нормально, к нему шагаю, прижимаясь, и поцелуй на мокром плече оставляю.
Аш выдыхает шумно, а у меня от этого все мурашки к паховой области устремляются, чтобы резвенько собраться в самом чувствительном органе. Да и как его можно не хотеть? Любого. Он же в совсем-совсем любом состоянии прекрасен!
Провожу мыльными руками по крыльям и вдруг не к месту ту клетку вспоминаю и его бывшего. Как он мог?! Как вообще можно столь невероятное создание обидеть? Ему бы поклоняться, пальчики его целовать, да благодарить Вселенную за то, что столь бесподобный парень на тебя внимание обратил, а не ужасы творить.
— Можно я буду иногда называть тебя Ириской? — вырывает меня из грустных мыслей его совсем тихий голос, и я понимаю, что его красотой и чувственностью загипнотизированный, как дурак стоял, в одном месте крылья наглаживал. Быстро исправляю ситуацию, проводя ладонью уже по всей длине и уточняю, так же тихонечко, на ухо:
— Почему Ириской?
— Ты пахнешь сладко даже сейчас. И к имени подходит.
— Наедине? — уточняю и носом за его ухом провожу, в конце поцелуй оставляя. Он на самом деле меня как угодно называть может, после «чудилы» мне все нипочем, но отчего-то мысль, что именно от него и лишь наедине будет особенное имя, вызывает во мне волну восторга.
