Рапсодия в тумане (ЛП) - МайГрид Нален

— Я бы тебя не бросил… — шепчет так, что у меня сердце в груди екает, и целует. И все ненужные мысли улетучиваются, потому что он тут, со мной. Наконец-то преграды падают.

Его руки поглаживают, и от каждого прикосновения я словно горю. Мне так хорошо с ним. Он отводит одну мою ногу вбок и гладит внутреннюю сторону бедра, но, потянувшись к горе из аптеки, ему приходится отлепиться от моих губ и оглядеть тюбик пасты, что он случайно взял. Улыбаюсь хотя, наверное, с ней было бы не очень приятно, она же засыхает.

Мур находит лубрикант и возвращается ко мне, но переключается на шею, и я откидываю голову, давая больший доступ. Пусть нюхает, кусает, целует, главное, чтобы со мной был, а я вообще на все готов с ним. Да и нравится мне все. Как мне вообще может что-то не нравиться, если это с ним?

Скользкие пальцы касаются сжатых мышц… И я в курсе, как это происходит, но на меня внезапно нападает волнение, и я глубоко вдыхаю и выдыхаю, пытаясь откинуть явно сейчас лишнее чувство. А когда в меня проникает один, я вздрагиваю и обнимаю Мура крепче.

— Мур… Поцелуй меня, — прошу его тихо.

И он выполняет мою просьбу, целуя так нежно, что, боюсь, меня сейчас разорвет от эмоций.

Когда в меня проникает второй палец, я уже так ярко на это не реагирую, да, ощущения непривычные, но все хорошо. А потом Мур чуть поворачивает руку и гладит меня внутри, отчего у меня словно слабенький разряд тока по венам бежит и щиплет нервные окончания. Как же хорошо…

— Хочешь, можем наоборот, — шепчет мне на ухо, когда от губ моих отрывается и мочку прикусывает.

— В другой раз, — отвечаю, даже не задумываясь, и ногу на его бедро закидываю, чуть подаваясь навстречу. Хочу так. С тобой. Сейчас.

В меня проникает еще один палец, а по шее проходится язык. И у меня такое ощущение, что Мур везде. Что я в нем как в коконе. И мне так спокойно от этого, как даже дома, в клане, не было.

Когда пальцы исчезают, и Мур  отвлекается на презерватив, я ощущаю пустоту внутри, в физическом плане. Мне прям очень срочно нужно ее заполнить. Им.

И Мур, словно услышав мои мысли, входит, вжимая меня в себя, а я давлюсь стоном под его мурлыканье. Ух ты… И так это естественно, будто так и должно было быть всегда. И так хорошо, что просто не передать словами.

Долго это не длится, и вот он начинает двигаться, а я просто не могу, меня распирает от чувств. Поэтому я безостановочно глажу его спину, целую его щеки, срываюсь на стоны, потому что без них вообще не получается, они сами из меня рвутся.

Он двигается, двигается, и я уже совсем за себя не отвечаю, захмелев от ощущений, что он мне дарит. И каким-то образом пропускаю подкатывающий оргазм, поэтому, когда меня накрывает, я уже кричу совсем несдержанно и вцепляюсь в его плечи. Он замирает, давая мне насладиться, явно не собираясь еще кончать. А потом меня, тяжело дышащего, протирают салфетками все из той же горы и утягивают куда-то. Я вообще не сопротивляюсь, я как пластилиновый.

Мур садится, укладывая меня на свою грудь. Я совсем не уверен, что смогу сейчас двигаться, но, как оказывается, этого и не требуется, он прекрасно справляется с этим сам, приподнимая меня вверх и опуская. Как, оказывается,  здорово заниматься сексом не просто с человеком, которого любишь, но плюс к этому еще и вампиром.

Я еще до конца не пришел в себя, хоть возбудиться и успел, а меня снова куда-то тянут, и вот я уже лежу на боку, а Мур сзади ко мне прижимается и начинает двигаться еще быстрее, отчего у меня глаза закатываются. Плюс к этому еще и губы его, что целуют и целуют мою шею. Кайф внутри меня прямо высокой концентрации уже, а когда он обхватывает мой член, начиная его в такт со своими толчками стимулировать, я понимаю, что сейчас опять кончу,  и вот вообще нет шансов это хоть на пару секунд оттянуть. И при этом хочется еще, сильнее, больше. Я выгибаюсь, подставляясь еще больше под него, и, снова оглушив эту пропыленную квартиру, кончаю, подрагивая от ощущений. Кажется, второй раз оказался еще более ярким, еще более сшибающим.

Мур, словив следы моего удовольствия рукой, снова тянется к салфеткам, чуть шурша упаковкой, а потом возвращается ко мне и гладит, целует, погружает меня в водоем нежности, от которой у меня к глазам влага подкатывает, и нос щипать начинает. Он проходится поцелуями от плеча и до локтя, и я бы очень обрадовался этой нежности, но он все еще во мне, все еще очень твердый и это точно не конец, а я не уверен, что смогу еще разок. Но его поглаживания на моем животе не оставляют мой член безучастным, и он, восстав из мертвых, дергается, вяло радуясь продолжению. Мое тело, похоже, решило самоубиться…

Мур скользит рукой ниже по бедру и ныряет под яички, поглаживая там… Да что ты делаешь-то?! Я уже не могу.

Я на это тихо, но позорно всхлипываю, и вместо того, чтобы сказать ему, что больше не могу, приподнимаю ногу, укладываю ее на его. Я точно это не переживу, но умереть от оргазмов, это, как мне кажется, самая лучшая смерть из всех возможных.

Мур снова начинает движения, пока медленно, но я сильно не обольщаюсь. Целует мою шею, проводит языком, я уверен, что прямо там, где вена находится, и поглаживает яички. И, как мне кажется, там уже нет ничего, пусто, все вышло.

— Прости… Хочешь, я дальше сам?

— Нет. Хочу, чтобы со мной. И чтобы расслабился уже… — я не уверен, что не пожалею. Я вообще не уверен, что переживу, но хочу узнать каково это.

Мне достается благодарный поцелуй в плечо, значит, я угадал и ему сложно себя сдерживать. Он медленно выходит из меня и аккуратно, словно я фарфоровый, укладывает меня на подушку спиной и, стянув презик, обильно смазывает член лубрикантом. Расставляю плохо слушающиеся ноги пошире, становясь похожим на лягушку, а Мур руками по мне проводит, оглаживая, после чего ложится сверху и целует.

Входит в меня снова и сразу же срывается на такую скорость, что я вдыхаю-то через раз, просто не успеваю. Это так активно, что я все… Все, не тут уже совсем. Стонать не могу, вдохнуть бы нормально. Единственное, что я еще могу сделать — это переплести наши пальцы и ловить губами кислород. А когда он меня целует, и меня снова накрывает волной удовольствия, я чувствую внутри себя теплую, даже, кажется, обжигающую влагу, а затем темнота, в которую я с разбегу и прыгаю, как в спасение. Потому что на четвертый раз я уже точно пойти не смогу.

Глава 39. С частье — это так просто?

Ирсан

Приплыли, что называется, здравствуй, айсберг. Я узнаю эту ткань, и от ощущений-воспоминаний по коже табуном ледяные мурашки бегут.

Аман оглядывает врачей и показательно от них отходит, не выпуская свою добычу, видимо, пытается дать понять, что никого мы не держим. Только вот, чую я, не про врачей говорила охрана…

Но тут Аш всхлипывает и, не выдержав, несется к ближайшему спящему. Порываюсь за ним и даже уже поднимаю руку, чтобы тормознуть, но не могу. Знаю, что есть людей сейчас, когда мы, уверен, под камерами — идея отвратительная, но ему больно! Не могу я его остановить!

Аш вгрызается в запястье лежащего под мой сожалеющий вздох, и тут из-за «шторы» опять голос раздается:

— Мы даем вам пятнадцать секунд. Отпустите заложника, или нам придется пойти на крайние меры.

— Какого именно заложника? — уточняет Аман, и я уже хочу намекнуть ему, но меня опережает другой отчаянный голос:

— Сына моего отпусти, ублюдок!

— А Ниррай не заложник, — поудобнее его перехватывает, к груди прижимая. — Он спасаемый. Это вы тут его убить решили.

— Сука, да если бы не т…

Голос обрывается, звучит другой, приглушенный, говорящий, что без толку с нами переговоры вести, а я решаю кое-что проверить: беру рядом с кроватью, на которой Ниррай лежал, штырь непонятного мне происхождения и тычу им в «янтарную шторку» сначала легонько, потом и с силой. Та натягивается, трещит и даже начинает рваться, но тут кто-то с той стороны долбит по моей «палочке», отталкивая. Ну, теоретически, штурмом взять мы ее сможем… если за ней чего интересного нет.