Таммара Веббер - Просто вдвоем
Я назвал Жаклин неженкой и получил за это в плечо. Я видел ее поднятый кулачок и мог бы его перехватить, но не стал. Вместо этого я сказал:
– Ого! Беру свои слова обратно. Ты крутая! Настоящая бандитка! – и плотнее прижал ее к себе, чтобы согреть.
– Да уж, я могу здорово вдарить!
Слова Жаклин были почти не слышны, потому что она пробормотала их, уткнувшись в мою грудь.
– Можешь, можешь! – подхватил я, приподнимая ее лицо. – Я тебя даже слегка побаиваюсь.
В моем шутливом признании было больше правды, чем Жаклин могла предположить.
– Не хочу, чтобы ты меня боялся, – сказала она, выдохнув облачко пара.
Я наклонился к ней и целовал, пока ее нос не стал теплым.
Когда мы вернулись в мою квартиру, Жаклин вспомнила мою давнюю просьбу: «Оставь мне что-нибудь, чего я буду ждать».
– Так ты этого ждал? – спросила она.
Одежда на нас была в беспорядке, но дальше пламенных объятий и поцелуев в присутствии скучающего Фрэнсиса дело пока не зашло.
Ждал ли я ее рук и губ? Еще как!
Я втянул лабрет в рот. Лицо Жаклин медленно расплылось в улыбке. Поцеловав меня, она соскользнула с моих колен и села между ними на пол. Пока она расстегивала на мне джинсы, я думал, что сплю. Боясь пошевелиться и спугнуть этот сон, я все-таки не удержался и запустил пальцы в ее мягкие волосы. Мне хотелось прикасаться к ней и в то же время видеть ее.
Когда Жаклин провела языком в первый раз, я прикрыл глаза, шалея от удовольствия. Наклонившись, она слегка прикусила, а потом погладила пальцами и снова лизнула. Я застонал – другого ответа быть не могло. Почувствовав, как на мне сомкнулись ее теплые губы – боже праведный! – я запрокинул голову на спинку дивана и опять смежил веки. Мои пальцы по-прежнему были вплетены в волосы Жаклин, а ладони касались ее скул. Наконец она принялась негромко мычать.
– С ума сойти! – выдохнул я.
На этот раз Жаклин не позволила мне ее остановить.
* * *В среду она прислала эсэмэску: «Экзамен по экономике: всех порвала!» «Благодаря мне, конечно?» – спросил я, а она ответила: «Нет, благодаря Лэндону». Я в голос рассмеялся, заработав косой взгляд от Ив, с которой мне предстояло отработать две смены подряд. Гвен и Рон сегодня сдавали по два экзамена, а мы были сравнительно свободны и согласились работать почти весь день вместе с нашим менеджером.
– Мне чего-нибудь горячего и сладкого.
Я узнал голос Джозефа. Он стоял перед кассой Ив и растирал руки в перчатках без пальцев. На нем была форменная куртка с именем на груди. На вязаной шапке, натянутой на уши, красовалась университетская эмблема.
Ив смерила его взглядом:
– Хотелось бы услышать, сэр, название напитка.
Сегодня в ней было много яда. Диалог намечался занятный, хотя и небезболезненный для ее собеседника. Я решил не лишать себя возможности развлечься и вмешиваться не стал.
Джозеф редко заходил в наш кафетерий: говорил, что заведение слишком раскрученное, а цены чересчур высокие. В общем, сплошной перебор.
– А что посоветуете? – спросил он, пристально глядя на Ив. – Вашего навороченного меню я не знаю. Хочу, как уже сказал, чего-нибудь горячего и сладкого. Правда, я не жду этого от вас.
– Почему? Не ваша очередь?
Джозеф подвигал бровями и скривил рот:
– Детка, в очередь к тебе я записываться не собираюсь. Ты категорически не в моем вкусе.
Разъяренная Ив выпалила:
– Так значит, «чего-нибудь горячего и сладкого» означает «ничего»?
– Хм, нет. – Его глаза смотрели с ледяной невозмутимостью. – Горячий напиток – это не холодный, а сладкий – значит с сиропом. Черт! Может, у вас есть напарник посообразительней или дадите мне меню? – Тут он заметил меня и сжал губы. Потом снова бросил взгляд на Ив и сказал: – Господи, Лукас, дай же мне наконец чего-нибудь горячего и сладкого!
– Мокко с соленой карамелью пойдет?
Джозеф улыбнулся:
– Да, черт возьми, самое то! – Едва он опять посмотрел на Ив, улыбка сменилась каменной физиономией, хоть он и продолжал разговаривать со мной. – Ценю твой профессионализм.
Пока я готовил кофе, Ив молча пробила заказ. Джозеф передал ей деньги.
– Увидимся на концерте «Эйр ревью», – сказал он, беря чашку. – Кстати, через две недели приезжает сестра Эллиотта. Если хочешь, приходи поужинать. Покажу тебе своего друга.
– Очень заманчивое предложение, Джозеф, – рассмеялся я. – Обязательно приду.
Когда он ушел, Ив сердито уставилась на меня и без вопросительной интонации произнесла:
– Он ведь гей.
– Да.
– И ты молча смотрел, как я выставляю себя полной дурой?
– Ив, не все в этом мире касается тебя. – Я тронул кончик ее носа, чтобы сгладить резкость своих слов. – Когда же ты это поймешь?
Она шумно вздохнула, но ничего не сказала, а я принялся мыть контейнеры, пока нас не накрыло очередной волной посетителей, находившихся в состоянии предэкзаменационной паники.
Телефон зажужжал: пришло еще одно сообщение от Жаклин. До конца недели у нее оставалось три экзамена, а у меня один. «Закажем в субботу еду в китайском ресторане? – написала она. – Хочу отметить сдачу сессии чем-нибудь горячим и остреньким. Как насчет курочки гунбао? :-)».
Вспомнив недавний разговор Ив с Джозефом, я усмехнулся. Мы с Жаклин собирались отпраздновать окончание семестра у нее после отъезда Эрин.
Я. Горячее и остренькое могу обеспечить.
Жаклин. Уж пожалуйста!
– Почему ты выбрала именно контрабас? – спросил я, доставая из своей коробки соцветие брокколи.
Мы с Жаклин сидели бок о бок на полу ее комнаты, прислонившись спинами к кровати.
– В этом виноват футбол. – Я состроил озадаченное лицо, представив себе ее в футбольной форме. Она рассмеялась. – Один из контрабасистов нашего школьного оркестра гонял по полю и сломал себе ключицу. Руководительница попросила кого-нибудь из скрипачей освоить контрабас. Я согласилась. Отчасти чтобы позлить маму.
– У вас с ней не очень хорошие отношения?
Жаклин вздохнула:
– Если честно, я только что рассказала ей… про Бака. Обычно она никогда не плачет, а тут заплакала. Захотела приехать. – Между бровей нарисовалась морщинка. – Я сказала ей, что у меня уже все хорошо, что я сильная. По-моему, так и есть. – Жаклин откинула голову на кровать, повернув лицо ко мне. – Этим я обязана Эрин. И тебе.
Мне показалось, что она поблагодарила меня не как «плохого парня».
Я дотронулся до полей воображаемой шляпы:
