Таммара Веббер - Просто вдвоем
Мне показалось, что она поблагодарила меня не как «плохого парня».
Я дотронулся до полей воображаемой шляпы:
– Всегда рад услужить, мэм.
Она улыбнулась:
– Мама записала меня к своему психологу. Сначала я согласилась, только чтобы дать ей возможность что-то для меня сделать, чем-то помочь. А потом подумала: «Наверное, это действительно поможет. Мне нужно поговорить с кем-нибудь о случившемся. С тем, кто поможет это преодолеть».
Наши лица были в нескольких дюймах друг от друга. Я мог поклясться, что сейчас она грустила из-за меня. Может быть, из-за того, что у меня не было матери.
– Это здорово, что мама тебя поддержала.
Мне не хотелось, чтобы вечер продолжался в таком духе, у нас осталось совсем мало времени.
– А ты? Как ты решил стать инженером? Ты ведь мог, например, поступить на факультет изобразительных искусств?
Я пожал плечами:
– Рисовать я могу когда угодно. Это меня успокаивает. Всегда успокаивало. Но я хочу заниматься этим только для себя. И у меня ограниченные интересы: я никогда не увлекался ни живописью, ни скульптурой, ни чем-нибудь еще. Что касается инженерного дела, тот тут мне, наоборот, было трудно себя ограничить. Хотелось пробовать все.
Жаклин улыбнулась:
– Но ты ведь все-таки сделал выбор?
– За меня решили мои навыки и случай. Сам я никогда не думал, что буду заниматься медицинскими технологиями. Хотел разрабатывать машины или всякие футуристические штуковины типа судов на воздушной подушке. Но доктор Азиз пригласил меня поучаствовать в своем проекте. Это был хороший шанс, и я им воспользовался.
Я отыскал в айподе плей-лист, который собирался дать послушать Жаклин, и протянул ей наушники. Неудивительно, что она оказалась самым восприимчивым к музыке человеком из всех, кого я знал. Она слушала, смотрела на меня, и в ее глазах мелькали самые разные оттенки чувств. Я наклонился, поцеловал ее, а после взял на руки и уложил на кровать. Сам растянулся рядом, положив одну руку ей под голову, а другую на живот.
Когда я потянулся пальцем к ее уху, она вытащила один наушник и подала его мне. Я включил песню, которую в первый раз услышал перед тем, как нанести на свое тело последнюю татуировку – четыре строчки. Их моя мама-художница посвятила рассудительному мужчине, который ее любил. Песня напомнила мне о мамином стихотворении, и в первые же каникулы я отыскал его в старой тетради на отцовском чердаке. Это было два года назад. Арианна взяла выписанные мною строки и, как на холст, перенесла их на мою кожу.
Любовь не безрассудство,
А разум – очищенный, согретый
И вылепленный так,
Чтобы заполнить собою сердце.
Мы потянулись друг к другу. Целуя Жаклин, я нырнул пальцами ей под кофточку, но тут выяснилось, что Эрин могла вернуться в любой момент: она должна была уже уехать домой, но задержалась из-за бывшего парня, который пытался отвоевать ее доверие.
– Из-за чего они расстались? – спросил я, поднося ладонь к груди Жаклин и пытаясь угадать, где расстегивался ее сегодняшний лифчик: спереди или сзади.
– Из-за меня, – ответила она, и я замер. – Да нет, просто Чез был лучшим другом… Бака.
Жаклин подобралась, произнеся это имя, и я привлек ее к себе.
Мы сообща считали, что этот урод уехал из кампуса – вероятно, навсегда. Подозреваю, что тут не обошлось без вмешательства Хеллера. Чарльз знал кого-то в дисциплинарном комитете и наверняка использовал свои связи, чтобы после каникул Бак не вернулся.
– Я говорила, что однажды столкнулась с ним на лестнице? – проговорила Жаклин.
Ее напряжение моментально передалось мне.
– Нет.
Она, сглотнув, начала рассказывать:
– С месяц назад я решила кое-что постирать, но в нашей прачечной было полно народу. Тогда я спустилась на этаж ниже, чтобы посмотреть, есть ли там свободные машины. – Она говорила так тихо, что стоило мне чуть отстраниться, как я переставал ее слышать. – Когда я шла обратно, Бак поймал меня на лестнице. Грозился… – Не договорив, она с трудом сглотнула очередной ком. Я и так все понял. – Тогда я сказала: «Пошли ко мне в комнату». Решила заманить его в холл, где есть люди, и там при всех сказать, чтобы убирался. Ему пришлось бы уйти. – (Я понимал, что слишком крепко сжимал Жаклин в руках, но мои мышцы одеревенели, и я не мог их расслабить.) – В холле было пять человек. Я сказала: «Уходи!» А он взял и выставил все так, будто я уже занималась с ним этим на лестнице. Судя по лицам тех, кто нас слышал… и по сплетням, которые потом поползли… ему поверили.
Баку не удалось пробраться в эту комнату, но он хватал Жаклин своими лапами. И напугал ее. Опять.
Я почувствовал, как во мне наросли ярость и бессилие. Я не знал, что с этим делать. Мне не хотелось пугать Жаклин, не хотелось делать ей больно, но я должен был чем-то погасить гнев, который закипал во мне, грозя хлынуть через край.
Я толкнул ее на спину и поцеловал, протиснув колено между ее ног. Я почувствовал, что она сопротивляется, и мой мозг завопил: «Какого хрена ты творишь!» Но когда я попытался отпрянуть, освободившиеся руки Жаклин впились мне в волосы. Она разомкнула губы, привлекла меня к себе и поцеловала с той же силой.
Мое дыхание сбилось. Я весь дрожал, не понимая, что со мной: должен ли так чувствовать себя мужчина, когда любит женщину, или я не в состоянии любить по-человечески? Происходившее казалось мне сумасшествием. Меня охватила какая-то неутолимая жажда, в душе разрасталась черная дыра. В руках Жаклин я распадался на части, рассыпался в ничто.
Я должен был остановиться и прекратить происходившее. Я уже дал ей все, чего она от меня хотела, и теперь лежал у нее в ногах, как пыль. Неужели она не видела? Я не мог больше играть в эту игру. Я должен был спасти то немногое, что от меня еще осталось.
Но мне хотелось раздеть ее и в последний раз овладеть ею. Раздвинуть ей ноги и заставить дрожать подо мной, выкрикивая мое имя. Мне хотелось еще на одну ночь представить себе, что я мог принадлежать ей, а она мне. Я накрыл ее своим телом и поцеловал, зная, что этому не бывать. С минуты на минуту вернется Эрин. Пожалуй, так даже лучше. Все равно пустая ниша, которую я мечтал отдать Жаклин, никогда и ничем не заполнится.
Наши движения замедлились. Мы легли рядом, плечом к плечу, и я стал обдумывать слова, которые произнесу, уходя со сцены.
Жаклин стала расспрашивать о Хеллерах и о моих родителях. Я ей отвечал. Вдруг она проговорила:
– Твоя мама была красивая?
– Жаклин…
