Однажды ты пожалеешь (СИ) - Летова Мария

И оба раза в пабе Осадчий к нам присоединился.

Я точно помню, что тогда была не против.

Я не задумывалась. Это было так естественно, что я даже не задумывалась! Но и сейчас я сажусь на кровати с четкой убежденностью, что все контролирую.

Его контролирую.

Тряхнув головой, я думаю о том, что ответить Леве на последний вопрос.

Я знаю, по чьей просьбе он его задал, и сейчас решаю, хочу ли давать ему ответ. Это сложно еще и потому, что я сама ответа не знаю. И потому, что любой мой ответ Лева передаст Илье.

«Я сажусь за руль, — вру не моргнув глазом. — Давай как-нибудь встретимся».

«Легко. Пиши, я на связи», — отвечает Лева.

Я сворачиваю переписку, но тут же открываю мессенджер снова, потому что мне приходит сообщение от Осадчего.

После короткого копания в себе я пропускаю один удар сердца, видя этот пуш. Мысли тянутся туда, где дремлет паника. Тот страх, который я пытаюсь игнорировать в последнее время, но он все настойчивее себя проявляет.

Я не знаю, куда хочу двигаться. Кем хочу быть, где хочу быть. Это рождает в душе тревогу, которую я упорно игнорирую.

«Я в городе. Если ты проснулась, могу заехать через пятнадцать минут», — пишет мне Данияр.

Я не ожидала, что он вернется так рано, вообще не представляю, во сколько Осадчий для этого проснулся.

Сегодня очередной жаркий день, я чувствую это даже через стены и поток холодного воздуха, идущий из кондиционера. Он охладил мою комнату, и по ощущениям, если его отключить, здесь можно будет умереть.

Толком подумать о том, какие у меня сегодня планы, я не успела. В любом случае я бы провела этот день с Данияром, поэтому можно закрыть глаза на то, что он объявился в такую рань.

Я не хочу садиться за руль, чтобы ехать к нему самой. Ненавижу искать в городе место для парковки, ненавижу стоять в пробках. Дан знает, что я не очень люблю сидеть за рулем, я предпочитаю быть пассажиром.

Я получила машину на восемнадцатилетие. Отец купил мне права, и все навыки вождения, которые у меня есть, — это то, чему меня научил Дан. Он часами катался со мной по городу, разжевывая азы. Мой стиль вождения — это его стиль вождения. Это тоже одна из тех естественных вещей, которые просочились в мою жизнь.

Поджав губы, я все же открываю сообщение, позволяя Осадчему увидеть, что оно прочитано…

Глава 9

В машине помимо Данияра находится Платон.

Я замечаю его на заднем сиденье за водительским креслом, как только сажусь в салон. Он в небрежной позе. Делает вид, что спит, скрестив на груди руки и прикрыв глаза.

Его веки слегка ползут вверх, и я встречаю направленный на меня взгляд. Этот взгляд, как всегда, прохладный, сдержанно Платон произносит:

— Привет.

— Привет, — отзываюсь я вскользь.

Однажды мой брат подрался в школе. Откуда-то просочились слухи. Грязь. Всякая грязь о наших родителях, и эта грязь прилипла к нам до самого окончания школы. Я научилась давать сдачи, и очень хорошо, так что легко добавляю своему голосу ненавязчивое безразличие.

Я перевожу взгляд на Данияра, отмечая погустевший на лице загар, пробившуюся на щеках щетину, «дачную» одежду — спортивные шорты и майку без рукавов, измятые, будто одевался мой парень наспех. Он выглядит так, словно сел в машину сразу, как открыл глаза.

Дан кладет руку на спинку моего кресла, плечом отгораживая нас от зрителя. Подавшись вперед, обнимает мое лицо ладонью второй руки и целует.

Кофе, мята жвачки.

Его язык раскрывает мои губы, скользит внутрь, и у меня по животу растекается вязкая волна возбуждения.

Я не удерживаю тихий прерывистый вдох, слепо провалившись в ощущения, к которым не успела подготовиться.

— Доброе утро… — Осадчий заглядывает мне в лицо, выпустив губы.

Я не успеваю до конца поднять веки.

Чувствую предательскую дрожь внутри от того, как совпадает его пожелание с моими ощущениями.

Я с силой раскрываю глаза, наполняя взгляд легким вызовом, чтобы спрятать то, в какой кисель только что превратилась.

Дан поднимает уголки губ в улыбке, поймав мой взгляд. Возвращается в кресло, убрав руку, а меня насквозь прошивает ощущение, что эта его улыбка — нечто вроде удовлетворенности, которую Осадчий не показывает в открытую.

Что-то подобное происходит каждый раз, когда он проверяет, насколько я готова к сексу. Дан всегда проверяет. Прежде чем в меня войти, проверяет, насколько я мокрая. И мы оба знаем, что я мокрая всегда, когда ему это нужно. Это одна из тех реакций, которые не скрыть, не замаскировать, даже если мы в ссоре.

Дан мог бы давно прекратить свои проверки, нам они не нужны, но он не прекращает.

Дернув ремень, я пристегиваюсь, а Осадчий надевает солнечные очки, которые висели на горловине его футболки.

— Забросим Платона домой, — говорит Данияр.

Прежде чем он успевает тронуться, я протягиваю руки и снимаю с него очки.

Дан не сопротивляется, не двигается. Снова поднимает вверх уголки губ, дожидаясь, пока я его ограблю.

Я опускаю его очки себе на нос и проваливаюсь в ленту новостей, откинувшись в кресле.

Машина трогается. Всю дорогу до своего дома Платон не издает ни звука. Обычно даже в моем присутствии он не отказывает себе в том, чтобы болтать с братом, но сегодня младший явно в плохом настроении, потому что, прощаясь у ворот, бросает Данияру лишь скупое «пока».

На Осадчего это не производит никакого впечатления. Он отвечает на сообщение в телефоне, не спеша трогаться с места.

Город выглядит соответствующе утру воскресенья: редкие прохожие и пустые дороги. Я даже не пыталась позавтракать — на кухне было тихо, дом спал, а сама я на нашей кухне редко хозяйничаю.

— Коле доставили байк, заедем посмотреть? — обращается ко мне Дан.

— Как хочешь, — пожимаю я плечом.

Через десять минут мы добираемся до автосалона Осадчих, где на задней стоянке толпятся знакомые парни. Когда Дан паркует машину напротив, я вижу, что в центре их внимания — черный мотоцикл с литыми формами; это все, что я понимаю, я в байках не разбираюсь.

У Осадчего был байк. Ему было восемнадцать, когда он попал в ДТП на том байке и его лишили этой игрушки. Это случилось до нашего знакомства, но я знаю, что он сдал ключи почти добровольно. Решил не искушать судьбу, так он мне сказал, и сейчас, стоя в стороне, я наблюдаю за тем, как Данияр изучает мотоцикл вместе друзьями: они щупают колеса, сидя на корточках, рассматривают двигатель, галдят…

Выпрямившись, Дан вдруг берет у одного из парней шлем и надевает на голову. Так же неожиданно, без каких-либо сигналов, он перебрасывает через сиденье ногу и усаживается на мотоцикл.

Я остаюсь в чертовом ступоре, когда эта махина под управлением Данияра срывается с места…

Глава 10

Все это настолько неожиданно, что первым делом меня посетила бесконтрольная эмоция — беспокойство.

На Осадчем нет никакой защиты, кроме этого шлема. Он обут в кеды на босу ногу! Первое, что я чувствую, — это беспокойство о том, чтобы его руки и ноги остались целыми после неожиданной поездки. И в действительности я понятия не имею, как хорошо Дан умеет управлять мотоциклом, я никогда не видела его рядом с этим зверем. То, что вместе они выглядят единым целым, ничего не меняет!

Данияр пересекает стоянку автосалона и направляется к выезду на дорогу. Стрелой. Чертовой стрелой.

Мы находимся почти на выезде из города, так что дорога здесь обычно никогда не бывает загружена. Отличный вариант для того, чтобы прокатиться на мотоцикле, но даже через минуту после того, как Осадчий исчезает из поля моего зрения, эмоции на место не становятся.

Я топчусь на месте, вглядываясь в горизонт как шизанутая, и, когда вижу появившуюся там точку, впиваюсь в нее взглядом.

Вся эта поездка продлилась от силы пять минут, так что мое сердце продолжает частить, когда, сбросив скорость, Дан тормозит рядом со мной.