Однажды ты пожалеешь (СИ) - Летова Мария

Войдя в шоурум после них, я сразу иду к консультанту. Женщина мне улыбается и с профессиональной ненавязчивостью вскользь осматривает мою фигуру.

— Добрый день… — приветствует она меня.

— Добрый.

Я быстро кручу головой, осматривая выставленные в зале платья.

— Что ищете? По какому случаю?

— Хочу примерить платье, которое только что купили, — мотаю головой в сторону выхода.

— О, поняла… Понравилось, да? — улыбается консультант. — У нас таких только три штуки было, самый маленький размер остался. Сейчас посмотрю, на вашу фигурку должно сесть…

Через десять минут я рассматриваю свое отражение в зеркале примерочной, решив не светиться в зале.

Провожу руками по затянутой в плотный корсет талии. Встаю на носочки, добавляя шпильки. Ноги кажутся бесконечными за счет того, что это платье ультра-мини.

Дышу часто, упрямо заглянув себе в глаза в отражении.

— Можно? — слышу за шторой.

— Да.

Заглянув ко мне, консультант выдыхает:

— Как замечательно. Идеально. Как будто на заказ… просто потрясающе…

Я вынуждена согласиться, от этого чувствую прилив примитивного щенячьего удовольствия, оно создает слабость в теле, потому что щекочет в животе.

На сиденье рядом лежит розовый пакет, когда я отъезжаю от торгового центра.

У меня еще полно времени до четырех, я и не рассчитывала, что мы с Данияром встретимся раньше. На выходных у него всегда какие-нибудь дела с родителями. Очень часто он пытается меня к ним привлечь, хочет взять с собой, но в восьми случаях из десяти я нахожу причину для отказа.

Я отправляюсь на маникюр, только после этого — домой. Там тихо. Днем застать отца дома практически невозможно. Он играет в теннис три раза в неделю, летом проводит время на загородной базе отдыха своего друга. Они там ловят рыбу, которую я ни разу в доме не видела. Где еще он бывает… я знать не хочу.

Мать копошится на кухне. Я заглядываю туда скорее для галочки, но, к своему удивлению, вижу, что она по-прежнему трезвая.

Это трогает сильнее, чем возможность подложить свинью Алине Толмацкой. Сильнее! От этого тоже щекотка в животе, привычная радость, какой-то детский бесконтрольный рефлекс!

— Что у тебя там? — кивает она на мои пакеты.

Я знаю, какой короткой может быть вот такая радость. Я не хочу к ней прикасаться, поэтому быстро отвечаю:

— Ничего…

Я покидаю порог кухни и по лестнице взбегаю наверх. Сразу отправляюсь в душ, чтобы помыть голову. На приведение в порядок волос уйдет минут тридцать, я не хочу носиться по комнате с шилом в заднице. Уже три часа, но, когда возвращаюсь, на телефоне меня ждет сообщение.

«Прости, малыш, меня тут напоили , — пишет Осадчий. — Парни подтянулись, у нас незапланированная пьянка. Я уже в ноль, развезло, пздц. Останусь тут на ночь».

Уронив на пол полотенце, я рассматриваю прикрепленную фотографию — селфи Дана. Он широко и лениво улыбается. Его плечи голые, как и у кучи парней, которые позируют вместе с ним у него за спиной. У всех на лицах широкие улыбки. Моего парня за шею слегка душит Платон, и все это на фоне зеленой лужайки их загородного дома…

Разочарование, которое змейкой пронеслось по подкорке, я душу.

Тряхнув головой, я включаю собственную камеру и ловлю свет. Делаю фото, демонстрируя мокрые волосы и свое полуголое состояние, оставив в кадре только верх груди.

«Тогда баю-бай» , — пишу ему в ответ.

Капризное выражение, которое я примерила для фото, тут же стекает с лица.

Дан присылает мне эмодзи «огонь», растянув его на три строки.

Сглотнув слюну, я убираю телефон в сторону.

Я посвящаю оставшийся день бездумному просмотру сериалов во дворе, под тенью навеса. Босая и растрепанная, потому что плюнула на укладку. Жара лишает желания выползать куда-то за ворота, например, в кино или в спортивный зал, который я уже два месяца не посещала. Мне вдруг не хватает энергии ни на что, и я не хочу думать о том почему!

Когда все же укладываюсь спать, какое-то время смотрю в темноту, прислушиваясь к дому, но в нем тихо. Сегодня в нем тихо весь день.

Телефон пищит сообщением, я читаю его на экране, не открывая.

«Спишь?» — спрашивает у меня Осадчий.

Я смотрю на повисший перед глазами вопрос, затаившись в темноте. Минуту, вторую… а потом смахиваю сообщение с экрана и убираю телефон на тумбочку.

Глава 8

Мои родственники со стороны отца живут в Сибири. Сам он служил здесь в армии и остался, слишком сильно ему понравился климат. За всю свою жизнь я помню разве что пару зим, когда температура опускалась ниже десяти градусов мороза — на его месте я бы тоже не захотела возвращаться.

Мой брат родился через семь месяцев после свадьбы, я выяснила это пару лет назад, случайно.

У меня есть обрывочные воспоминания о посещении дальних родственников. Мы ездили к ним несколько раз, но в моем более-менее сознательном возрасте отец летал туда уже один.

Я много лет никого из тех родных не видела. Я и не вспомню их всех, плюс мой отец — младший ребенок из троих, так что все родственники там значительно старше меня, даже двоюродные братья и сестры. А вот родственники по материнской линии…

Сообщение от моего кузена Левы приходит на телефон в половине девятого утра, пока я бездумно зависаю в интернете.

«Привет. Как дела? Уже нашла работу?»

Лева — сын младшего брата моей матери.

После смерти бабушки наши родители перестали поддерживать видимость дружной семьи, они даже с днем рождения поздравляют друг друга по телефону, но мы с Левой и Ильей проводили в детстве слишком много времени вместе, так что наши родственные связи все еще существуют.

Мы часто оставались у бабушки, нас с Ильей она практически вырастила. Я не помню, чтобы уроки со мной делал кто-то, кроме нее. Она умерла пять лет назад, мне было пятнадцать.

Я… долго не могла ее отпустить…

Своего деда, отца матери, я практически не помню, он умер задолго до бабушки; она не часто о нем говорила, да и мать тоже.

Перевернувшись на спину, я пишу Леве ответ:

«Я решила остаться на второй год. Не хочу взрослеть».

«Ха-ха-ха, — отвечает он. — Так нашла или нет?»

«В поиске. А ты?» — печатаю я.

«Да я уже почти при белом воротничке. Скоро буду крутым адвокатом», — сообщает Лева.

«Я никому не скажу, как часто ты посещал занятия», — отвечаю я.

«Занятия — это фигня. Самое главное — практика, — он добавляет гогочущий эмодзи. — А в целом как дела? Осадчий еще не запер тебя дома?»

Мое веселье слегка тает.

До знакомства с Осадчим я тусовалась с компанией Левы. Я ни с кем, кроме него, там близко не общалась, скорее приходила и уходила, когда захочу. Потом появился Дан…

«Что значит — запер?» — я пишу это, сдвинув брови.

Жду ответа, испытывая желание в случае необходимости выбить его из Левы силой.

«Да ничего, — пишет он. — Я просто стебусь. Он тебя ни на шаг не отпускает. Не помню, когда в последний раз видел вас по отдельности, ты вообще когда без него в последний раз на улицу выходила?»

Чтобы замаскировать замешательство, я быстро печатаю:

«Вчера».

«Хех, — отвечает Лева. — Тогда ладно. Так как дела?»

Своим трепом он поднял у меня внутри маленькую бурю. Глядя на окно нашей переписки, я думаю о том, когда в действительности проводила без Данияра время помимо шопинга! Кажется, за последний год всего пару раз.

Это были студенческие вечеринки, организованные моими сокурсниками.

На моем факультете соотношение парней и девушек примерно девяносто восемь к двум, так что в университете я общаюсь в основном с мужским полом, но и с несколькими девчонками тоже, а наши вечеринки в оба последних раза представляли из себя посещение пейнтбольного клуба, а потом небольшую попойку в ирландском пабе.