Шипы в сердце. Том первый (СИ) - Субботина Айя

И что где-то в этом мире существует дядя Боря. Гельдман. И я буквально жопой чувствую, что он должен вот-вот всплыть в моей жизни. Чуйка на проблемы у меня всегда работала безупречно — пару раз это избавляло меня от тотальной херни.

Я: Предлагаешь тебя разорить?

Хентай: Вперед, коза. Ты же помнишь — я до сих пор жду, когда ты хотя бы начнешь пытаться.

Я прикусываю губу, вспоминая, как начались «мы».

Своими волшебными пластиковыми картами я не пользуюсь.

Не хочу. Не могу. Тошнит от мысли, что он дал их еще в те дремучие времена, когда я планировала превратить его драгоценную репутацию в половую тряпку на пороге общественного туалета. Мне ничего от него не нужно. Только бы просто… влюбился, можно?

Хентай: Была у врача?

Это он по поводу противозачаточных. Не давит, абсолютно. Первой тему снова подняла я, пару дней назад — сказала, что помню его просьбу и подыскиваю хорошего специалиста, который назначит мне что-то адекватное, а не «как и всем». Уверена, если бы я сказала, что передумала и нам придется и дальше пользоваться резинками, он бы ни слова не сказал против.

Я: Завтра иди ну прием.

Я разглядываю экран и «зеленые галочки», которые появляются на моем сообщении почти мгновенно. Сейчас он читает сообщения без длинных пауз, максимум — через час, и то я была в курсе, что он умотал из офиса на какую-то встречу. Вариант «на встречу к крестной Лоли» я придушила в зародыше. Даже если и так… я подписалась не тявкать на эту тему.

В студии торчу почти до закрытия, девочки уезжают раньше. Полина ворчит, что меня мой «папик» (боже, как меня мутит от этого слова!) явно эксплуатирует, раз я уже второй раз отказываюсь от предложения сходить куда-то потусить. Но я отыгрываю правильную роль, смеюсь и шучу, что в наших с ним отношениях крепостное право еще не отменили. Потому что иначе придется рассказать, что я отказываюсь сходить потанцевать из-за того, что лечу на неделю в Штаты. Мне кажется, даже эта информация уже избыточна. Хотя Авдеева она по-прежнему никак не палит.

Из студии я выхожу последней — и за дверью, в свободном, но плохо освещенном холле натыкаюсь на долговязую мужскую фигуру. От неожиданности вскрикиваю, инстинктивно пячусь обратно к стене, но успеваю сунуть руку в сумку, в которой по старой привычке всегда таскаю перцовый баллончик. Хотела бы еще и электрошокер — в Штатах меня эта штука очень выручала — но здесь на него нужно получить столько разрешений, как будто это оружие массово поражения.

— Кристина Сергеевна? — Мужчина выныривает из тени, показывая, без проблем, свое лицо — лет тридцать с небольшим, типичная морда бойцовской собаки.

Я молчу. Держу вид «только попробуй ко мне сунуться, урод». Улица научила выживанию, так что в вопросах самозащиты я точно не кисейная барышня, и если нужно — не побрезгую откусить яйца. Не_фигурально.

— Лев Борисович хочет с вами поговорить, — передает послание «бойцовский пес».

Мне должно бы стать легче, потому что в таком раскладе моей жизни ничего не угрожает.

Но мне становится только еще страшнее. И это не тот страх, который я запросто перемолочу своим фирменным «я сильная — я вывезу». Это паника загнанного в угол, потому что послать Гельдмана на хер я просто не могу.

С той встречи на аукционе прошло две недели.

Он за мной следил?

Держал на контроле все передвижения, иначе как его человек нашел меня здесь? И не просто нашел, а подкараулил момент, когда ко мне можно подойти без свидетелей? Не на улице, где это увидит водитель Авдеева, а здесь.

— Вряд ли нам есть о чем говорить, — все-таки предпринимаю слабую попытку отделаться. Знаю, что не поможет, но прикидываюсь шлангом. — Я ничего не знаю о делах своего отца и ничем не смогу по…

— Завтра Лев Борисович будет ждать вас в Grand Mirage, вечером.

Он намеренно перебивает, потому что в его обязанности не входит выслушивать мои капризы — он просто гонец.

Я отмечаю, что крестный Боря оставил мне немного «воздуха», очертив довольно широкие временные рамки размытым «вечером».

— Вам нужно обязательно прийти, Кристина Сергеевна, — добавляет «пес». Ноль эмоций на морде, только конкретика. — Для вашей же безопасности. Лев Борисович будет ждать.

Для моей безопасности?

Я жду, пока он уйдет — мой ответ ему не нужен, потому что «да» вшито в приглашение по-умолчанию — и только потом делаю что-то похожее на вдох. И тошнота снова моментально подкатывает к горлу.

От паники бросает в липкий пот.

Ботинки врастают в гранит под ногами.

Я бы здесь и осталась, ей-богу, но охранник ходит между этажами и нарочно гремит связкой ключей. Приходится экстренно брать себя в руки, выталкивать за порог, на крыльцо.

В феврале, наконец, шарахнули морозы. А я стою в распахнутой куртке и надеюсь, что этот собачий холод просто меня прикончит. Превратит в сосульку как крион, и тогда мне просто ничего не придется делать. Нет человека — нет проблемы.

Но стоять так долго не получается — Игорь, водитель, идет ко мне навстречу, накидывает свой пиджак прямо поверх моей куртки, ведет до машины, помогает сесть на заднее сиденье. Я замираю в позе прилежной ученицы — просто кладу ладони на колени и смотрю в спинку переднего пассажирского сиденья.

— Кристина Сергеевна? — решается обратиться обычно молчаливый Игорь. За все время, что я с ним катаюсь, мы обмолвились едва ли парой десяткой слов. — Может, помочь что-то?

Я ловлю его взгляд в зеркале заднего вида и с опозданием начинаю слишком энергично мотать головой.

Ничего не произошло, просто я, блядь, доигралась с огнем.

— Домой? — уточняет он на всякий случай.

— Да, да.

Я до сих пор не знаю, рассказывает ли он Вадиму, куда меня возит. Хотя это не имеет значения, потому что у меня довольно тривиальный маршрут — работа, фитнес, пилон. Во все остальные места я езжу на метро — не потому что хочу что-то скрыть (хотя Вадим бы очень удивился, если бы узнал, что я встречалась с его лучшим другом), а просто чтобы не привыкать к слишком красивой жизни.

Думала, что у меня в запасе хотя бы пара месяцев, прежде чем начнется ад, но у реальности, как оказалось, на меня другие планы.

В квартире я наваливаюсь спиной на закрытую дверь и еще долго-долго сижу в темном коридоре полностью одетая.

Бежать?

Прокручиваю в голове варианты. У меня на карте есть деньги, хватит на билет куда-то к черту на рога, и даже на первое время, пока устроюсь на работу. Или пока меня не найдет Дэн. Он дал понять, что лучше даже не пытаться, потому что достанет из-под земли. Или самое время добавить и Гельдмана в этот список?

Господи.

Я прячу раскаленное лицо в ледяных ладонях, пытаясь погасить жар по кожей, но работает ровно наоборот — через несколько секунд ладони тоже раскаляются.

В сумке вибрирует телефон.

Я смотрю на висящие на экране сообщения от Вадима и до крови прикусываю нижнюю губу, чтобы не закричать. Давлю в себе страх и боль.

Открываю, читаю, размазывая под носом слезы и сопли, потому что от него — красивая фотка с тренировки, где он в мешковатом худи, свободных темных штанах, капюшоне и наушниках. Лица не видно, тело упаковано максимально прилично, но он все равно адски красивый.

Я пишу ему длинно сообщение, состоящее из двух повторяющихся слов: «брось меня брось меня брось меня брось…». Десяток строк. Это сразу решит все мои проблемы. Потому что сама я не смогу — у меня силы не хватит. Любовь к нему сделала меня слишком слабой и зависимой.

Настолько ничтожной, что даже собственные пальцы перестали меня слушаться. И вместо того, чтобы отправить крик о помощи — просто стирают его. Пишут: «Ты же нарочно так вырядился, чтобы на тебя все тёлки слюни пускали?!»

Сижу с горящим экраном и жду, когда прочитает и ответит.

Несколько минут, но я бы подождала и целую Вечность.

Хентай: Не ревнуй, коза))

Я: Не льсти себе!