Рон Фауст - Когда она была плохой
Я думал, что он убьет обоих чернокожих, но он почему-то этого не сделал. Он достал из кармана деньги и протянул одному из парней. Тот взял деньги, не поблагодарив.
Крюгер с трудом вскарабкался на борт нашей яхты, а когда он сделал несколько шагов к кокпиту, я увидел, что он сильно хромает.
— Гаси свет, — сказал Крюгер, когда судно с чернокожими поглотила тьма. Шанталь повиновалась. Сейчас командовал явно Крюгер. Может, подумал я, он командовал всегда?
Звук двигателя удалявшегося судна постепенно затих.
— Зажги свет на палубе, — приказал Крюгер.
По освещенной палубе Крюгер, хромая, направился ко мне. Он остановился в нескольких футах и, глядя на меня сверху вниз, спросил:
— Как самочувствие, приятель?
— Неважное.
— Верно, неважное. Сейчас ты совсем не похож на того нахального парня, которого я помню. Ты помнишь меня, приятель?
— Конечно.
— Я отлично тебя помню. Я думал о тебе каждый день все эти годы. После того, как ты прострелил мне колено. Каждый день! А может, и каждый час. Это была адская боль, она постоянно мучила меня, и я постоянно думал о том мерзавце, который стрелял в меня. А ты думал обо мне?
— Редко.
— Угу… Конечно. У меня теперь новое пластиковое колено и неутихающая боль. Но я остался жив. Тебе не повезло, мерзавец.
— Это верно.
Боли и тяжелая болезнь здорово измотали и состарили его. Он ослабел физически, но стал еще более озлобленным и безжалостным.
— Мы поговорим чуть позже, мерзавец.
— Конечно, Майк.
Я не видел Габриэль. Очевидно, она спустилась вниз. Крюгер и Шанталь негромко, но горячо обсуждали план действий. Он хотел сниматься с якоря немедленно. Шанталь убеждала, что ночью плыть по извилистому каналу небезопасно, необходимо ждать рассвета. Так мы что, в западне? Нет, Майк, не в западне, просто нужно потерпеть шесть-семь часов. Почему ты выбрала это место? Успокойся, Майк, мы скоро выйдем на свой маршрут. Целых семь часов! Да я бы убил этих двух болванов, если бы знал, что нужно ждать семь часов. Крюгер не хотел ждать. Шанталь извинялась и оправдывалась. Покорная Шанталь — это нечто новенькое для меня. Было странно слышать заботливые нотки в ее голосе, извинения и мольбы. Боится его? В это трудно поверить. Или любит?
Мои пальцы окончательно онемели и распухли. Внутренний голос говорил мне: подожди. Но я больше не мог ждать, у меня не оставалось времени, не оставалось никакой иной надежды на спасение.
— Крюгер, — крикнул я. — Послушай, давай договоримся о сделке.
— Никаких сделок, мерзавец.
— Ты помнишь деньги, которые я украл в Аспене?
Крюгер и Шанталь повернулись в мою сторону.
— Большие деньги, — добавил я. — Даже после инфляции.
Огни яхты привлекли внимание неисчислимого множества рыбешек, и они резвились в воде, так что поверхность сделалась рябой от их игрищ. Казалось, они обезумели от света.
Наконец Крюгер поднялся и, хромая, направился ко мне.
Я сжал правой рукой ракетницу. Рука моя настолько онемела, что я не ощущал ее и не был уверен в том, что нормально сжимаю ракетницу.
Когда Крюгер приблизился, я поднял ракетницу, быстро прицелился и нажал на спусковой крючок. Раздался хлопок, лицо Майка Крюгера исчезло за красной фосфоресцирующей завесой. И лицо и плечи его запылали ярче солнца, горящие частицы разлетелись по палубе.
Он закричал и, продолжая полыхать, бросился за борт. Вода не сразу погасила горящий фосфор. Я видел, как фосфоресцирующее тело опускается в черную глубину воды. Полчища рыбешек бросились за ним вдогонку.
Шанталь отчаянно закричала, и это прозвучало как эхо последнего крика Крюгера. Это был настоящий вопль. Она бросилась ко мне, целясь в меня из «браунинга».
— Подожди! — заорал я.
Ее лицо было безумным.
— Шанталь…
Пистолет разлетелся в ее руке. Но это произошло почти бесшумно. Кажется, я закрыл глаза. Когда я их открыл, я увидел, что Шанталь стоит надо мной и с удивлением смотрит на свою правую руку. От ее запястья остался один лишь большой палец; из раны хлестала кровь.
— Габриэль! — заорал я.
— Я промахнулась, — сказала Шанталь. — Как это я промахнулась?
— Сюда! — сказал я. — Наклонись ко мне.
Шанталь покорно встала на колени передо мной. Я обеими руками сжал ее руку выше локтя, чтобы остановить кровотечение. Но мои руки онемели и совсем обессилели.
— Габриэль!
— Что случилось? — спросила Шанталь. — Я не поняла.
— Я забил ствол пистолета.
— Ты хитрый лис.
Над нами склонилась Габриэль. Я не мог понять, что она говорила.
Я сказал:
— Сожми ей руку выше локтя как можно крепче.
Габриэль опустилась на колени и сделала все так, как я сказал.
— Шанталь, где ключ от наручников?
Она посмотрела на меня и сказала:
— Мне дурно.
Ни Габриэль, ни я не могли остановить кровотечение.
— Где Майк? — спросила Шанталь.
Даже при слабом освещении было видно, что лицо ее было бледным — смертельно бледным.
— Как все глупо… Как глупо…
— Не сдавайся, — сказал я.
Кровь больше не хлестала, как на первых порах. Очевидно, это был конец.
Глава пятьдесят первая
Габриэль и я отплыли из лагуны с первыми проблесками зари. Мы оставили Крюгера на съедение крабам и рыбам.
Утро было тихое, влажное, туманное. И море, и небо были одинакового опалового цвета, из-за чего линия горизонта стала неразличимой. Не маячили суда, не слышались гудки и свистки. Мы были одни.
Блай стал энергично прочищать горло, что обычно предшествовало приступу болтливости.
Когда уже занялось утро, я выключил двигатель, и мы похоронили Шанталь. Мы плотно замотали ее в старый парус, а запасной якорь, привязанный к ногам, увлек тело в темную бездну моря. Никакой специальной церемонии не было, если не считать того, что все проходило в молчании.
— Последний звонок, — сказал Блай.
— Что ты собираешься делать? — спросил я Габриэль.
— Ты обещал, что мы отправимся этим летом в плавание.
— Обещал. Стало быть, отправимся.
— Дай мне пива, — произнес Блай.
— Габи, так все-таки ты мне дочка или нет?
— Вполне вероятно, что дочка. А ты разве так не думаешь?
— Знаешь, малышка, приблизительно двадцать лет назад твоя мать и я отправились в круиз; такое ощущение, что это было вчера. Даже нет, этим утром. В этот самый момент. И вот мы вместе — ты и я.
— Ora pro nobis, — сказал Блай.
Примечания
1
