Огонь. Она не твоя.... (СИ) - Костадинова Весела

Он почувствовал, как напряглась спина лежащей рядом женщины и быстро погладил ее, стараясь снять напряжение.

— Аль, я никогда не заходил дальше прихожей. Отдавал деньги, быстро видел Настю и все. Уходил. Я с Настей лишь парой слов за это время перекинулся. А надо было забрать! Пойти по головам и забрать! Но я всегда думал, что забирать ребенка у матери… это последнее дело! Самое подлое… то, на что даже у меня совести хватило не делать. Я и подумать не мог, что твоя сестра настолько…. тварь! Кома Эльвиры дала мне право на Настю… Аль… я не надеялся вернуть тебя… Ты четко дала понять, что берешь над ней опеку, чтобы отдать Анне. И я перешел все границы, чтобы хотя бы она была рядом. Наша дочка, наша девочка….

— Все активы, Аль, достанутся Насте. А до 25 лет ты станешь ее душеприказчиком. В любом случае. Хотя… — он вдруг перевернул Альбину на спину и прижал к кровати, — любимая, сейчас я все равно дожму тебя до брака.

— Да твою ж… Яр! — она ощутила, как он снова покрывает ее поцелуями, опускаясь все ниже и ниже. — Отстань!

— Яр! — внутри снова вспыхнуло яростное пламя, тело само выгнулось навстречу горячим рукам и губам.

— Выходи за меня… — прошептал он, чуть приподняв голову.

— Яр!

Ярослав продолжил сладкую пытку, то отступая, то наращивая темп.

— Выходи….

— Яр! — сквозь зубы простонала Альбина, теряя голову и тая под руками, под губами, которые казалось, сейчас сжигали ее до костей. — Пожалуйста….

— Альбина, я могу продолжать долго….

— Я…. да согласна я! — выкрикнула она, не в силах больше терпеть.

А потом ее накрыла горячая волна, уносящая последние мысли и сомнения.

41

Мелкий, противный моросящий дождь встретил их на выходе из здания суда, серого и холодного, как само утро. Капли оседали на волосах и одежде, оставляя влажные пятна, а воздух пах сыростью и асфальтом. Ярослав тут же подхватил Настю на руки, прижимая её к себе, чтобы укрыть от дождя. Девочка, уткнувшись в его плечо, обхватила его шею тонкими ручками, её рыжие волосы слегка намокли, прилипнув к вискам. Альбина, чихнув, поспешно раскрыла чёрный зонт, подняв его над ними, но ветер тут же попытался вырвать его из её рук.

— В этом году природа нас утопить решила, — пробурчала она, чихнув и плотнее запахнув пальто.

— Будь здорова, любимая, — отозвался Ярослав, его губы растянулись в тёплой, чуть насмешливой улыбке. Он посмотрел на неё поверх головы Насти, и в его глазах мелькнула искренняя нежность, смягчённая лёгкой иронией.

— Будь здорова… м… тётя… — тихо повторила Настя.

— Ага, спасибо, — ответила Альбина, её голос смягчился, и она невольно улыбнулась девочке, поправляя зонт, чтобы та не намокла.

У машины их уже ждал Ярославцев, нетерпеливо постукивая блестящим ботинком по мокрому асфальту. Его тёмный костюм был слегка припорошен дождём, но он, казалось, не замечал ни сырости, ни холода. Увидев их, он шагнул вперёд, распахивая двери чёрного внедорожника с деловой поспешностью.

— Ну что? — спросил он, пропуская Альбину в салон первой. Она нырнула внутрь, стряхивая капли с зонта, и устроилась на заднем сиденье. Ярослав, всё ещё держа Настю на руках, аккуратно забрался следом, усаживая девочку между собой и Альбиной. Дима захлопнул дверь и обошёл машину, садясь за руль.

— Ожидаемо, — пожал плечами Ярослав, его голос был спокойным, но с ноткой усталого удовлетворения. Он поправил курточку Насти, чтобы та не мёрзла, и бросил взгляд на Альбину. — Совместная опека… Тут как бы без вариантов, правда, госпожа Миита?

— Ага, — пробурчала Альбина, откидываясь на спинку сиденья и потирая виски. Её лицо всё ещё хранило следы напряжения, но уголки губ дрогнули в лёгкой усмешке. — Ты бы видел лицо судьи, когда ему Валера свидетельство о браке отдал. Я думала, он очки проглотит.

— Догадываюсь, — хмыкнул Дима, заводя двигатель. Его голос был лёгким, с привычной насмешкой, но в зеркале заднего вида мелькнула тёплая искра в его глазах. — Ну что, всё? Вас в аэропорт? Или успеем кофе выпить?

Ярослав и Альбина переглянулись, одновременно улыбнувшись друг другу.

— Разве что в аэропорту, Дим. До вылета два часа осталось… — спокойно заметил Ярослав, находя своей рукой руку жены. Тонкую ладонь, на которой вот уже неделю поблескивало тонкое золотое кольцо.

Альбина сжала ладонь мужа в ответ. И позволила себе устало вздохнуть — последний месяц был тяжелым. Им обоим пришлось улаживать последствия собственной войны из которой ни один не вышел без потерь — финансовых, имиджевых, эмоциональных.

Альбина вспомнила сколько пришлось работать юристам, сколько раз Ярославу пришлось говорить с Вороновым, сколько ей пришлось давать пояснений налоговым инспекторам, прежде чем компании выписали огромные штрафы и оставили ее в покое. Ярослав и сам разрывался на части, махнув рукой на собственный имидж, но латая дыры там, где Альбина нанесла удары по бизнесу. Оба понимали, что последствия будут разгребать еще довольно долго.

Как-то незаметно для всех, Ярослав больше так и не покинул квартиру Альбины. Сначала остался, чтобы налаживать отношения с внучкой, потом, каким-то образом приучил Альбину к своему присутствию в ее спальне. Почему-то возвращаясь с переговоров или из командировок, возвращался не в снятую им квартиру, а к ней, снова, снова и снова. Альбина не возражала. Она училась принимать любовь и дарить нежность. Потому что, не смотря на весь свой цинизм и сарказм, дома Ярослав почти мурлыкал, когда она отвечала на его ласки, нежные прикосновения и мягкие поцелуи.

И каждый вечер, когда уставший он падал в ее кровать, когда обнимал ее, снова и снова гася раздражение, сомнения, усталость, когда она прислушивалась к его дыханию над своим ухом, когда Настя утром влетала в спальню, без страха пробуждая их обоих — Альбина понимала, что сделала верный выбор. Тот самый выбор, который рано или поздно встаёт перед любой женщиной — между тем, что привычно, и тем, что делает тебя живой.

Накануне вечером она сидела в своём офисе, где свет лампы отражался от деревянного стола, а за окном всё тот же моросящий дождь рисовал узоры на стёклах. Последние бумаги лежали перед ней — документы, передающие кресло генерального директора Виктору. Он приехал незамедлительно, вызванный из своих «полей», с мрачным лицом и тенью обиды в глазах. Виктор, всегда такой уверенный, пытался скрыть своё разочарование за едкими шутками, но его голос дрожал от сдерживаемых эмоций. Альбина не вышла из состава учредителей — она не могла полностью отрезать себя от дела, которое строила годами, — но полномочия передала, поставив подпись с лёгкой, едва заметной заминкой. Её рука на мгновение замерла над бумагой, и в этой паузе, казалось, сжались все её годы борьбы, побед и ошибок.

Никто из присутствующих — ни юристы, ни Дима, ни сам Виктор — не давил на неё. Они молчали, понимая, насколько тяжёлым был этот шаг. Альбина подняла глаза, её губы дрогнули в усталой, но решительной улыбке.

— Всё, — сказала она, ставя последнюю подпись. Ручка тихо щёлкнула, когда она положила её на стол. — Командуйте, мальчики. Няньки над вами больше нет.

— Свобода попугаям! — провозгласил Виктор, его голос был громким, но с ноткой горечи, которую он не смог скрыть. Он скрестил руки, глядя на неё с лёгкой насмешкой, но в его глазах мелькнула тень уважения. — Что, Аль, в тридцать лет на перековку?

— Да полный абзац… — вздохнула она, откидываясь на спинку кресла. Её пальцы невольно коснулись кольца на руке, и она усмехнулась, качнув головой. — Никогда не думала, что придётся учиться на строителя.

— Вот ведь, закатал он тебя в асфальт все-таки… Козел! — Витя посмотрел на нее, и в его взгляде мелькнула мучительная горечь. Он выдохнул, быстро выходя из кабинета. Следом ушел и Валерий с помощниками, оставляя друзей наедине.

Дима шагнул к ней, обойдя её кресло, и его руки легли на её плечи, сильные пальцы начали мягко массировать затёкшие мышцы.