Огонь. Она не твоя.... (СИ) - Костадинова Весела

Огонь. Она не твоя…

1

За окном громыхнуло, и тьму над городом разрезала слепящая молния. Яркая вспышка озарила деловой центр: строгие линии стеклянных небоскрёбов, влажный асфальт набережной и тёмную гладь медленно текущей Исети, отражавшую городской свет. Молния, отразившись в окнах башен, словно ненадолго выхватила город из рутины, пробежалась бликами по офисам на верхних этажах и исчезла, оставив за собой только глухой гул.

Альбину это выдернуло из задумчивости. Она сделала быстрый глоток густого эспрессо, переключаясь с тревожных мыслей на предстоящее утро. Телефон, с утра раздражающе вибрировавший, был переведён в беззвучный режим — больше не хотелось слушать ни уведомления, ни звонки.

Она подняла взгляд на тех, кто входил в её кабинет — просторный, светлый, с панорамными окнами, из которых открывался вид на центр города, широкие улицы и медную крышу Оперного. Кабинет находился на 34 этаже стеклянной башни «Исеть», в самом сердце делового квартала, где офисы соседствовали с бутиками и ресторанами с мишленовскими амбициями.

Вошли восемь человек — костяк её команды. Их обувь бесшумно ступала по мягкому ковру. Элегантные костюмы с безупречным кроем, туфли, которые стоили как хороший отпуск, часы, украшения — ничто не выбивалось из образа уверенных в себе и своём месте людей. В их взглядах было всё: опыт, холодная расчетливость, усталость и блеск цинизма. Они умели работать — жестко, без сантиментов, но безупречно.

Никто не суетился. Каждый занял своё привычное место за овальным столом переговоров — так было уже много лет, и никто это не обсуждал. Всё происходило спокойно, почти ритуально. Секретарь принес кофе и чай, и расставил чашки точно и молча, как в дорогом театре, где каждая деталь выверена до миллиметра.

Как обычно, последним вошёл Дима. Альбина не смогла не усмехнуться: он, как всегда, проигнорировал дресс-код, явившись в выцветших джинсах, белоснежной рубашке и кроссовках, которые стоили как чья-то месячная зарплата. За внешней небрежностью скрывались тонкий вкус и инвестиции в стиль — вещи были не просто дорогими, а подобранными до мелочей. Он быстро прошёл к своему месту по правую руку от неё и, не сказав ни слова, швырнул на стол несколько папок. Их взгляды пересеклись — лёгкая улыбка, еле заметный кивок: союз, проверенный временем.

Одним движением Альбина включила огромный экран на стене. На нем замигали окна видеосвязи — к совещанию подключались пятеро участников из других городов. Лица, окружённые тем же холодным светом офисов, замерли в ожидании.

— Утро добрым не бывает, коллеги, — сказала Альбина, перебрасывая ногу на ногу. — Давайте сразу к делу. Что у нас нового и поганого?

— Ну что сразу так-то, Альбина Григорьевна, — улыбнулся Виктор, руководитель отдела политики, — у нас все…. Стандартно.

— Это, Вить, у вас стандартно в Новосибирске кандидат обосрался на пресс-конференции на всю область? — ледяным тоном поинтересовалась Альбина, не отрывая взгляда от планшета, куда ей только что пришла подборка мемов с упомянутым "героем".

Виктор ухмыльнулся, как человек, которого уже трудно чем-то удивить.

— Работаем с этим, — отозвался он, откинувшись на спинку кресла. На нем был идеально сидящий тёмно-синий костюм с тонкой полоской, из-под рукава виднелись золотые часы. Голос его был спокоен, но сдержанно раздражён. — Кать, — повернулся он к экрану, где на одной из панелей появилась девушка в строгом пиджаке и с хвостом, затянутым так туго, что придавало ей почти военную выправку.

— Космонавты запущены, Виктор Анатольевич, — моментально отозвалась Екатерина, выдав профессиональную улыбку. — Альбина Григорьевна, интернет мы подчистили, кампанию по сливу информации в паблики запустили. Этого дебила отмоем, почистим, заставим текст выучить наизусть и сдадим репортёрам. Он у меня к пятнице программу помощи детям будет знать лучше, чем как его маму зовут.

В комнате раздалось несколько сдержанных смешков. Альбина холодно усмехнулась, отложив планшет.

— Переломай ему ещё коленные чашечки и после встречи — вырви язык, — негромко произнесла она, постукивая массивным кольцом Cartier по деревянной поверхности стола. — А остальные интервью дашь сама. Пусть на видео только рот свой поганый открывает, дебилушка, а звук потом наложим.

На экране Екатерина кивнула с легким смешком:

— Идея хорошая, Альбина Григорьевна. Но нам ещё с избирателями встречаться. Я на следующую неделю запланировала выезды по коррекционным школам. Пообщается с электоратом, так сказать, поднимет социальные темы.

Альбина прищурилась, подумав.

— Найми тогда ему дефектолога, — сварливо отозвалась она. — И пусть по офису ходит с орехами в пасти — тренируется дикцию. И это, — она сделала пометку на планшете, — запланируй пару ДДИ.

— Зачем? — Екатерина искренне удивилась, моргнув. — Там наших избирателей нет. Там одни брошенки, да ещё и несовершеннолетние.

Альбина откинулась в кресле, поставив локти на подлокотники и сцепив пальцы в замок.

— Перебьём один скандал другим. Тема яркая, скандальная и тяжёлая. Дави на эмоции, Кать. У вас в округе баб до ебеней хрени, а бабы — существа жалостливые. Им бы эмоций побольше, да мозгов поменьше.

— Поняла, Альбина Григорьевна. Сделаю, — коротко кивнула Екатерина. Лёд в её голосе ничем не уступал начальнице.

— И это, — Альбина с отвращением скривилась, глядя на изображение с последней поездки кандидата, — переодень его… что ли. На дворе не 90-е, чай. Сними ты с него эту цепь пудовую, как у рэперов средней руки.

— А если не захочет? — хохотнула Катя, прикрывая рот рукой с тёмно-красным маникюром.

— Тогда на ней же и повесь, — спокойно и лениво бросила Альбина, беря новую чашку кофе, — всё дешевле обойдётся.

Телефон на столе завибрировал, высвечивая на экране навязчивое имя, вызывающее только зубную боль. Альбина поморщилась и перевернула телефон экраном вниз.

— Оренбург, что у вас? — безэмоционально продолжила она, пролистывая файлы на экране планшета, будто готовясь увидеть там что-то ещё более безумное.

— Веселуха, Альбина Григорьевна, — тут же отозвался молодой парень с хищным лицом и вызывающей уверенностью в голосе. Он откинулся на спинку кресла, сверкнув оправой дорогих очков Cartier в свете потолочной панели. На нём был приталенный черный костюм от Tom Ford, а на безымянном пальце — кольцо с гравировкой. — Эти две курицы муженька готовы на части разорвать. Там дичь, как в реалити-шоу.

По кабинету снова пронеслась волна смеха — короткая, глухая, деловая. Приключения Степашина давно стали ходячей байкой в агентстве «Чистый лист». И хотя ситуация выходила из-под контроля, у всех в голосе звучал азарт.

— В общем-то, в любом другом случае, я бы на это с удовольствием посмотрела, — Альбина подняла глаза и прищурилась, — но пока, Вадик, он наш клиент.

— Поэтому жену предлагаю запихнуть в психушку, любовницу — сдать ментам за шантаж, — спокойно предложил Вадим, откидываясь ещё дальше, сложив руки на груди. — Можно, кстати, поменять местами, если хотите. Или жребий бросим, кого — куда. Справедливо и демократично.

— Для начала, — голос Альбины стал тонким и холодным, — поговори с тётками спокойно. Мягко. Вежливо. Деликатно. Как ты умеешь. Напои дур чаем, пожалей, по головке погладь. Не уймутся — сдавай. Развод инициируем сразу после кампании. Пока пусть играет роль безутешного супруга с ранимой, нежной женой, у которой поехала крыша от стресса.

Она бросила взгляд на одну из панелей с видео — на ней как раз висело лицо того самого Степашина. Пухлое, потерянное, глупое. Альбина невольно скривилась.