Огонь. Она не твоя.... (СИ) - Костадинова Весела

— Я не понимаю этого, Яр… — прошептала она, её глаза искали ответа в его лице. — Может, со временем все бы наладилось? Но почему? Почему, если это так, ты всё равно так настойчиво пытаешься…

— Жениться на тебе? — перебил он, хмыкнув. — Да потому что единственное, о чём я сожалею в своей жизни, Аль, это то, что семь лет назад, на той чёртовой свадьбе, не перекинул тебя через плечо, не извинился перед гостями и не потащил в ЗАГС!

Альбина моргнула, её губы дрогнули, и она не удержалась от короткого, удивлённого смеха, несмотря на тяжесть момента.

— Я бы тебе глаза выцарапала!

— Ничего, — парировал он. — Жила бы со слепым мужем. Кормила бы с ложечки, гулять водила… С моими деньгами это бы проблемой не стало. — Он поцеловал ее в макушку.

— Я думала… ты хотел меня в любовницы…

— Я тоже так думал, — серьезно кивнул он. — Пока ты не ушла. Пока не отпустил под тем фонарём. Пока не стал искать глазами повсюду… на каждом совещании, на каждом мероприятии. Пока ложась в постель с очередной куклой не вспоминал тебя. Пока не понял, что каждая новая любовница — отражение тебя. Но не ты…. Ни в одной не было той наглости и дерзости, той решимости, той безбашенной, если не сказать, психованной смелости.

— Почему, Яр? Почему ты не…. Не нашел меня… почему… молчал столько лет?

— И что бы я сказал тебе, малышка? Что ошибся? Что не забыл? Много раз хотел…. Много раз, закрывая глаза, брал билеты и мысленно летел к тебе….. Но, Аль… ты бы меня услышала? Или снова решила, что я играю тобой? К тому же твоя карьера стремительно шла вверх, ты на глазах становилась сильной, решительной и успешной женщиной. О тебе начинали говорить региональные элиты, тебя опасалась сама Илона — мастер политических игр. Я наблюдал и гордился тобой. Гордился глупой, необъяснимой гордостью… Но каждая твоя победа делала тебя все дальше от меня… Аль, я ведь много раз делал тебе предложения о работе, справедливо полагая, что если ты хоть немного, хоть что-то чувствовала ко мне, то приедешь. Делал через подставных лиц, заманивая тебя домой. Думал, если приедешь, если пересечемся… я постараюсь все с начала начать… Хоть малюсенький шажок…. Хоть тень намека, и я бы бросил все силы, чтобы быть рядом. Но ты отклоняла все предложения снова, снова и снова…. Вызывая злость, ревность, бессилие что-то изменить. …

— Я не бралась за работу из-за тебя, Яр… — глухо призналась Альбина, утыкаясь лицом в его плечо. — Я так долго возводила барьеры, чтобы больше ничего не чувствовать. Так долго старалась избавиться от слабостей, вызываемых чувствами, и знала — встреть я тебя снова, и ты снова перевернешь все. Что по итогу и произошло. Ты всегда вызывал у меня эмоции — сильные, неправильные, опасные. Будил во мне огонь…. И это было опасно для меня….

Оба молчали, глядя в потолок.

— Так мы и потеряли семь лет… — подвел итог Ярослав. — А мне оставалось только скрипеть зубами, злиться, порой до ненависти, ревновать к каждому, кто приобнимал тебя за талию, и присматривать за тобой, чтобы не натворила глупостей со своей безбашенностью.

— Ну как-то справилась без тебя… — фыркнула Альбина.

— Да ну? — насмешливо переспросил Ярослав. — Аль, ты хоть представляешь, что с тобой москвичи сделать хотели, после твоего выступления на ПМЭФ? После того как ты им правду матку при международных журналистах фиганула?

— Ой, да ладно… Ничего бы они мне не сделали!

— Конечно! — язвительно бросил Ярослав, его брови взлетели вверх, а в голосе зазвучала смесь раздражения и сарказма. — После того количества коньяка и виски, которые я в себя влил на тех переговорах, они, конечно, смягчились! — Он театрально закатил глаза, но в его тоне чувствовалась неподдельная досада. — Альбина, пожалей печень старого мужика, не делай так больше.

— Что? — Она резко подняла голову, её глаза расширились от шока, и она уставилась на него, словно не веря своим ушам. — Ты серьёзно?

— Аль, а что мне оставалось делать, как не прикрывать твои тылы? — вспыхнул он, его голос стал громче, но в нём сквозила не только злость, но и что-то похожее на заботу. Он приподнялся на локте, его лицо оказалось ближе, и в его глазах горела смесь упрёка и тревоги. — Не спорю, впечатление ты произвела… незабываемое. А я потом два месяца печень восстанавливал, таскаясь по их кабинетам, чтобы они тебя не разорвали!

— Яр!

— Дима бы все равно тебе это рассказал, — пробурчал Ярослав. — Сученыш и правда ведь почту мою вскрыл….Уволю к херам всех айтишников!

Альбина не знала, что сказать.

— Яр… а что ещё… он вскрыл?

Ярослав помолчал, его взгляд, устремлённый куда-то в потолок, стал тяжелее. Тени от почти севшего солнца дрожали на его лице, подчёркивая резкие черты и морщины, которые, казалось, стали глубже в этот момент. Он облизал губы, словно подбирая слова, и наконец ответил:

— Завещание моё… — Он сделал паузу, словно давая ей время осознать. — Оно тоже на почте было.

— Ты спятил? — Альбина резко приподнялась на локте.

— Аль… — Ярослав вздохнул, его рука на её талии дрогнула, но не отпустила. Он снова облизал губы, будто слова давались ему с трудом. — Давай-ка посмотрим правде в лицо. Мне пятьдесят два. Никто не знает, сколько мне ещё отпущено. — Его голос стал тише, но твёрже, словно он уже давно принял эту мысль. — Видишь ли, любимая, Артур… он живёт своей жизнью. Его право. Ему достанутся все активы в Штатах — этого больше чем достаточно на пару поколений безбедной жизни. Да и не потянет он бизнес здесь… нет ни характера, ни упорства…..

— Яр… — начала Альбина.

— Да, знаю. Говорю сейчас не как отец, а как ревнивый мужик. Что поделать, я ревнив. Но всё моё в Европе и России… — Он замолчал, его взгляд стал глубже, почти болезненным. — Я хочу оставить это той, кого обидел….

Она замерла, её дыхание сбилось, а пальцы, всё ещё лежавшие на его груди, невольно сжались, впиваясь в кожу. Его слова были как удар — не резкий, но тяжёлый, оставляющий после себя гул в груди. Ярослав продолжал, не отводя взгляда, и его голос стал ещё ниже, пропитанный виной и решимостью:

— Я не знаю, что было бы, останови я тебя на той свадьбе, не дай я тебе совершить то, что ты сделала. Но факт остаётся фактом — Настя без семьи осталась по моей вине…

— По моей… — глухо отозвалась Альбина, её голос дрогнул, и она опустила глаза, словно не могла выдержать его взгляд. Воспоминания, которые она так старательно хоронила, всплыли, острые, как осколки стекла.

— Нет, — твёрдо перебил он, его рука сжала её талию, притягивая ближе, не позволяя отстраниться. — Тебя ломали все, кому не лень. И я в том числе. Ломали, не задумываясь о последствиях. Я старше, Аль, я опытнее. И я допустил это. Подтолкнул тебя к этому… Моя ответственность. — Его голос стал жёстче, но в нём чувствовалась боль. — Я был зол на Артура за его дурость, на тебя за твоё чёртово упрямство, на Эльвиру за то, что вскружила голову моему бестолковому сыну. Я прошёлся по вашим головам и судьбам, Аль. И моя вина не меньше, чем у твоей тупоголовой мамаши, испоганившей жизнь вам обеим.

Он замолчал, его грудь поднялась в тяжёлом вздохе, и он прижал Альбину ещё ближе, будто боялся, что она растворится.

— Я и правда знать не хотел о девчонке… пока не увидел её, — продолжил он, его голос стал тише, почти шёпотом. — Случайно увидел. Вот уж поистине — судьба. Кисмет. Настюше было года три, она с Анной гуляли в парке перед одним из наших объектов. И меня точно молотком по голове ударило, Аль. Знаешь, что я увидел?

Альбина молча ждала, её дыхание стало неровным, а в глазах застыла смесь страха и ожидания. Она понимала, что не сможет вымолвить ни слова, но её молчание было красноречивее любых вопросов.

— Нашу дочь, — тихо сказал Ярослав, и его голос дрогнул, как будто эти слова разрывали его изнутри. — Нашего с тобой ребёнка. С твоей внешностью — красавицы-мамы — и моими глазами. Тогда я и стал помогать… Эльвира позвонила мне, и я ответил. Сначала передал деньги через помощника, потом…. Потом хотел видеть девочку хоть краем глаза. Старался делать это осторожно, чтобы Эльвира не догадалась, как мне интересна Настя. Пару раз они приезжали ко мне, но чаще — я к ним.