Гийом Мюссо - Бумажная девушка
На Париж опускалась ночь, погружая комнату в полумрак. Но Клузо даже не подумал зажечь свет. Он лишь нажал на кнопку на пульте управления, оживив огромный плоский экран на стене. На него профессор вывел отчеты об исследованиях Билли, сменявшие друг друга словно диапозитивы.
Врач подошел к экрану, чтобы прокомментировать первый документ.
– Анализ крови подтвердил уменьшение количества тромбоцитов, что и вызывает вашу анемию, – объяснил он, глядя на молодую женщину через окуляры своих странных очков.
Он нажал на кнопку, чтобы перейти к следующему изображению.
– Что касается эхограммы, то она выявила наличие многочисленных миксом сердца.
– Миксом? – встревоженно переспросила Билли.
– Это опухоли, расположенные в сердце, – коротко уточнил Клузо.
Он подошел еще ближе к экрану и указал пультом управления на темную массу в форме шарика на снимке.
– Первая опухоль находится в правом предсердии. Она имеет классическую форму и короткую ножку с желеобразной консистенцией. На первый взгляд она кажется мне относительно доброкачественной…
Профессор помолчал несколько секунд, потом перешел к следующему снимку.
– Вторая опухоль беспокоит меня больше, – признался он. – У нее необычный размер – около десяти сантиметров и фиброзная форма, твердая и волокнистая. Она располагается на уровне митрального клапана и препятствует поступлению насыщенной кислородом крови в левую половину сердца. Этим объясняется ваша одышка, бледность и ваши обмороки, поскольку организму не хватает кислорода.
Я тоже подошел к экрану. Опухоль имела форму виноградной грозди, зацепившейся нитями за полость сердца. Я не мог не подумать о корнях и волокнах дерева, по которым движется сок. Казалось, в сердце Билли растет дерево.
– Я… я умру, не так ли? – дрожащим голосом спросила она.
– Учитывая размер миксомы, если не удалить ее как можно быстрее, то у вас действительно очень высок риск сосудистой эмболии и внезапной смерти, – ответил Клузо.
Он выключил экран, зажег свет и сел в кресло.
– Это хирургическая операция на открытом сердце. Разумеется, есть риск, но при нынешнем положении вещей еще больший риск вообще ничего не делать.
– Когда вы сможете меня прооперировать? – спросила Билли.
Своим зычным голосом Клузо попросил Коринну, свою секретаршу, принести его расписание. Оно было заполнено операциями почти до предела на многие месяцы вперед. Я испугался, как бы он не перенаправил нас к одному из своих коллег, но ради дружбы с Авророй профессор согласился перенести другую операцию, чтобы прооперировать Билли через две недели.
Этот тип мне решительно нравился.
* * *От кого: [email protected]
Тема: «Трилогия Ангелов» – Том 2
Дата: 13 сентября 2009 22:57
Кому: [email protected]
Уважаемый Мило,
Я нашла множество посланий, которые вы оставили на моем телефоне, чтобы сообщить о вашем намерении купить мой экземпляр книги Тома Бойда, агентом и другом которого вы, по вашим словам, являетесь.
Эта книга не была предназначена для продажи, но я вынуждена сообщить вам, что я, к сожалению, оставила ее в самолете, летевшем из Сан-Франциско в Рим, и в настоящее время ее так и не вернули в бюро находок аэропорта Фьюмичино.
Надеюсь, вы получите это письмо и правильно его воспримете.
С наилучшими пожеланиями,
Бонни Дель Амико* * *Рим. Аэропорт Фьюмичино. Кафе «Да Винчи»
Первые пассажиры рейса «Флай Италия», прилетевшего из Берлина, появились в зале прилетов. Среди них был и знаменитый художник и дизайнер Лука Бартолетти, возвращавшийся после краткого пребывания в немецкой столице. Три дня он провел, раздавая интервью по случаю ретроспективы его произведений, организованной Музеем современного искусства города Гамбурга. Видеть свои полотна рядом с картинами Энди Уорхола и Ричарда Лонга было своего рода посвящением, признанием работы всей его жизни.
Лука не потерял время, дожидаясь своего чемодана возле ленты кругового транспортера. Он терпеть не мог багаж и всегда путешествовал налегке. В самолете он едва прикоснулся к еде: резиновому салату, жуткому омлету с гренками под целлофаном и пирожному с грушами, твердому как гипс.
Прежде чем забрать свою машину со стоянки, Лука зашел в кафе «Да Винчи», чтобы подкрепиться. Оно уже закрывалось, но хозяин согласился принять у него заказ. Лука выбрал капучино и горячий сандвич с моцареллой, помидорами и итальянской ветчиной. Он устроился за стойкой, чтобы дочитать статью в газете «Ла Репубблика», которую начал читать еще в самолете. Когда он отложил газету, чтобы сделать глоток кофе, Лука заметил книгу в темно-синем кожаном переплете, которую оставил Майк. Лука был приверженцем буккроссинга[75]. Он покупал огромное количество книг, но, прочитав, себе ни одну не оставлял, предпочитая «забывать» их в общественных местах, чтобы другие могли их прочесть. Сначала Лука решил, что роман оставили намеренно, но на обложке не было никакой этикетки, подтверждающей это предположение.
Лука перелистал роман, откусывая от сандвича. Он был не большим любителем популярной литературы и никогда не слышал о Томе Бойде. Но художник пришел в замешательство, обнаружив, что роман не допечатан до конца, а один из его читателей использовал пустые страницы в качестве альбома для фотографий.
Он закончил с едой и вышел из кафе, держа находку под мышкой. В подземном паркинге Лука нашел свой старый «Ситроен дэ эс» – кабриолет цвета бордо, недавно приобретенный им на распродаже. Положив книгу на пассажирское сиденье, он отправился в юго-западную часть города.
Лука жил за площадью Санта-Мария на последнем этаже дома цвета охры в живописном и красочном квартале Трастевере в большой квартире, которую он превратил в лофт и использовал как мастерскую. Как только он вошел в свое логовище, резкий свет, необходимый ему для работы, затопил комнату. Лука укротил его, нажав на выключатель. Из-за пустоты место казалось нежилым. Пространство было организовано вокруг огромного центрального камина, окруженного стеклом. Там и сям стояли подмостки, лежали кисти всех размеров, малярные валики, скребки кожевника и ножи пасечника, количество банок с краской измерялось десятками. Но не было ни детской кроватки, ни книжного шкафа, ни дивана, ни телевизора.
Лука внимательно изучил свои последние полотна. Все они были монохромными: вариации на тему белого цвета с зарубками, бороздами, рельефами и мазками, которые создавали оригинальные световые эффекты. Его картины ценились очень высоко, за ними охотились коллекционеры. Но Лука не был дураком. Он знал, что успех и признание критиков не всегда свидетельствовали о таланте. Время было настолько насыщено потреблением, испорчено шумом, скоростью и вещами, что людям казалось, будто, приобретая его работы, они получают некое очищение.
